Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей

— Да, я всё хотел тебя спросить, Аликс. Эликсиры, что прислал тебе король Иоанн Тёмный, их исследовали?

— Да, дорогой, исследовали. Оценка — «превосходно», и никто не умер. Даже собачки!

Ха, ха, ха, — император позволил себе рассмеяться и после долго утирал слёзы от смеха со своего лица.

— Аликс, ты невозможна. На собачках… Ха-ха. А люди — то пробовали?

— Да, пробовали. Это, как оказалось, отличное кроветворное средство, способствующее быстрому заживлению ран. Надеюсь, его пророчество не сбудется, и нам не придётся прибегать к унганским средствам.

— Кстати, приходил протопресвитер Иоанн, шептал молитвы над бесовскими зельями, опахивал их кадилом и сбрызгивал святой водой, и даже принёс мощи кого-то из святых.

— И что?

— Ники, и ничего, даже наоборот. После повторного исследования, эффект усилился.

— Не может быть! Протопресвитер как на это отреагировал, Аликс?

— Долго бормотал что-то про себя, потом решился и попробовал сам один из эликсиров. Потом долго качал головой и хмурил брови. И наконец, ушёл. После, пришло от него письмо, что зелья надобно бы приберечь в надёжном и тёмном месте, и на этом всё.

— Хорошо, Аликс, это радует, но я бы не надеялся ни на что. Мало ли какой эффект вложил в эти зелья и мази Иоанн Тёмный. О нём ходят самые противоречивые слухи, и я склонен в них верить, дорогая.

На этом разговор прекратился. Императрица встала и, поцеловав супруга в густые, подкрученные вверх усы, вышла из комнаты, направившись в детскую, а император все продолжал задумчиво сидеть. Спустя некоторое время, он тоже встал и удалился из комнаты, занявшись неотложными делами в рабочем кабинете.

Бывшая попадья сидела в душной каюте, вместе со своими детьми. Младшие спали, средние дрались между собой, отбирая друг у друга незатейливые игрушки. Лишь старшая, Глафира, сидела у окошка и только вздыхала, глядя на морские просторы, мечтая неизвестно о чём.

Остальные переселенцы разбрелись по своим каютам, либо шатались по всему пароходу. Все они были из голодающих областей, многие до сих пор не могли восстановиться от голода. Они плыли в никуда, но при этом, всем было глубоко безразлично, куда плыть. На родине их никто не ждал. А полуголодное существование, без всяких перспектив, их категорически не устраивало.

Через два месяца, все прибывшие уже сходили с пароходов в порту Джибути, который только начал расстраиваться. Пароходы прибывали по очереди, швартуясь у двух морских причалов. Всего их было десять, а переселенцев около семи тысяч.

Галдящая толпа долго не могла угомониться, пока к ней не вышел, уже ожидающий их, отец Пантелеймон, с большим вооружённым отрядом охотных людей. Охотные люди были из числа отставных военных, обычных искателей приключений и мещан, пожелавших называться казаками.

Собственно, самих казаков было очень мало, все они приплыли вместе с переселенцами, и было их не пятьсот человек, как сказал Николай II, а две сотни, и то, неполные. Переселенцы были собраны и распределены. Здоровые мужчины получили в руки оружие. Те же, кто отказывался воевать и защищать себя, принудительно отправлялись обратно на пароход.

Совсем никудышные, пристраивались возчиками, переносчиками и прочими, но таких почти не было. Купленная у местных кочевников, гужевая скотина была взнуздана и запряжена в примитивные повозки, на которых погрузили людей и имущество, и огромный караван отправился, сначала вдоль берега, а потом и дальше.

Катикиро Южного Судана Верный, получив известие о передвижениях переселенцев, спешно организовывал продуктовые склады на пути следования переселенцев, в этом ему помогал и Луиш, который, пока, обосновался в Бартере.

Продовольственные склады были незамедлительно подготовлены, туда, кроме продуктов, был подвезен запас воды и назначена вооружённая охрана. Люди Палача, также подключившегося к этой операции, провели несколько рейдов и уничтожили все мелкие банды, рыскавшие поблизости.

Отец Пантелеймон, преодолев весь путь вместе с любопытным отцом Феодором, доставил так необходимое оружие и шестовые мины в Барак и, к моменту прибытия первых пароходов, успел вернуться в Джибути.

Весь путь переселенцев был согласован с французами, по линии дипломатического корпуса. У французского правительства не нашлось аргументов для отказа в этом России, по причине боязни потерять своего единственного союзника против Германии.

Британская империя преследовала только свои интересы и была прямым конкурентом французскому государству, что и было продемонстрировано англичанами в Африке.

Желание уколоть их за это, преследовало должностных лиц французского правительства, отчего и разрешение выгрузить русских переселенцев на территории французского протектората, а также, проход через земли лояльной Франции Абиссинии, были согласованы в кратчайшие сроки.

Догадывались они и о том, к кому направлялись эти переселенцы, но не принимали это во внимание, надеясь, что белые пересилят чёрных, и в будущем французы получат дополнительных союзников в Африке, против немцев.

И вот сейчас, отец Пантелеймон шествовал во главе колонны переселенцев и вёл их на земли, расположенные вдоль Белого Нила, почти опустевшие. Здесь сначала были бои махдистов с египтянами, потом с Мамбой, а потом, оставшиеся воины ушли, вместе с Мамбой, в Судан.

Остальное население либо перекочевало, либо бежало в другие районы Африки. И плодородные земли, в дельте Белого Нила, опустели, на них — то Мамба и планировал расселить прибывших, заодно, сделать, с их помощью, реку судоходной, надеясь на преданность этих людей. В будущем, остальных прибывающих переселенцев планировалось расселять в излучине, между Белым и Голубым Нилом.

Долгожданная встреча Луиша с Мамбой оказалась душещипательной. Как только он вошёл под низкие своды глиняного здания, в котором обосновался чёрный король, то сразу оказался заключён в могучие объятия. Вошедшая следом за мужем Мария, с двумя маленькими дочками, вторую она родила в пути, не смогла сдержать слёз радости.

Пара капель непрошеной влаги скатилась с лица Луиша, но он быстро смахнул их рукой, чтобы Мамба не обвинил его в мягкости. Сам же Мамба был доволен, как слон, увидевший зелёную молодую травку.

Его изуродованное шрамами лицо, к которым, за это время, добавились ещё несколько, собралось в морщинки и лучилось добротой, чего раньше Луиш в нём совсем не замечал. Впрочем, эта доброта касалась только его и Марии, к остальным она не относилась, ни в коей мере.

— Друг, как я тебя ждал, — пробасил Мамба, — а тут, понимаешь, хотели меня убить. Пойдём, покажу кто.

Сказать, что Луиш был шокирован, это значит, ничего не сказать. Выслушав очередную историю вождя о том, как на него покушались, посмотрев в безжизненные глаза Момо и увидев пленённого Вествуда, который, казалось, мало что соображал, Луиш ужаснулся.

Это уже выходило за все мыслимые и немыслимые рамки. Он слишком много времени провел вдали от Мамбы и уже отвык от того бешеного ритма жизни, в котором тот находился.

Вокруг Мамбы постоянно происходили какие-то события, он прямо купался в них. К сожалению, радостных мгновений среди них, практически, и не было. Особенно удручало Луиша отсутствие рядом с Мамбой достойной его женщины, а по сути, рядом с ним, вообще, не было никакой женщины.

Приходящие наложницы снимали накопившееся напряжение, но на этом всё и заканчивалось. Король был весь в делах, тревогах и заботах. Но, как-то раз, глубокой ночью, когда все уже спали, Мамба рассказал, что его всё-таки гложет.

— Понимаешь Луиш. Я одинок. Тише, друг, — прервал он вскинувшегося было к нему Луиша, — я знаю, что ты скажешь. Что вокруг много женщин, красивых и разных, и до неприличия безобразных. И есть, даже, белые женщины. Ты, наверняка, вспомнил ту девушку, которая воспитывает моих дочерей и учит их французскому. Не горячись, выслушай меня.