Андрей Архипов - Поветлужье
- Ведомо мне и то слово... А чему ты дивишься?
- Да вот в глухой деревни встретил человека, который про философов знает. Про Платона, Аристотеля слыхал?
- И то мне ведомо, лекарь, да не обо мне речь. Живот свой я положил на учение всяким премудростям, но вся жисть моя на чужих глазах прошла. Того же воеводы нашего. Всяк сказать может, что видел меня там-то и делал я то-то. А вот вы пришли неведомо откуда и всяк у вас какое-то отличие имеет. Один лечит, другой счет и грамоту преподает, третий воин, что меча не держал, но ножом аки рукой управляется, еще один в кузнечном деле смекает то, про что Любим и не слыхивал... Пошто молчишь? Али сказывать нечего?
- Ну почему же, - подумав, молвил Вячеслав, - сказать то есть чего... Только вот поймешь ли... Да ты, кстати, можешь понять... Но... рано еще. Никто мы Вам пока... Погоди Радимир, срок придет, обскажем все подробно...
- Срок придет... Ну да ладно, подожду, авось доживу до срока вашего... Токмо пока мы тут с тобою лясы точим, одному срок ужо выходит... Глянь...
Вячеслав бросил взгляд на первого пришедшего к нему больного и заметил лихорадочное, осунувшееся лицо, с блестящими на нем глазами. Подбежав и положив руку ему на лоб, проговорил:
- Горит он весь, температура сильно за сорок зашкаливает. Слышь, Радимир, есть ли уксус у тебя какой? Ведомо ли тебе это слово?
- Ведомо, ведомо, греческое оно и к нам пришло от них...
- Подожди объяснять, есть ли? - заторопился Вячеслав.
- Скислась у меня вина яблочного целая бутыль по пути из Переяславля, он там и есть...
- Это просто хорошо. Я пока воды колодезной подогрею, а ты принеси, Христа ради, его. Больного обтирать надо, жар сбивать будем, а с яблочным уксусом оно гораздо сподручнее... Или, подожди, давай я сбегаю, где оно?
- В подклети дружинной избы стоит, сосуд глиняный, оплетенный. Самый большой, наискось от входа, не промахнешься. Беги, а я подогрею воды то.
- Только совсем чуть, чтобы... с телом она одинаково по теплу была, - бросил Вячеслав, выбегая из двери.
Глава 13
(вечер предыдущего дня)
Михалыч раздраженно метался около переправы, находящейся немного ниже по течению от переяславской веси и ждал, когда охотники лодками переправятся на этот берег и присоединятся к отяцкой рати. Участок реки, по берегу которого он бросался из стороны в сторону разъяренной кошкой, был закрыт мысками от возможных любопытных взглядов, и толпа, высыпавшая на берег, была в сравнительной безопасности. Если, конечно, не проспят выставленные новым воеводой на возвышенностях наблюдатели. Бывший капитан возглавил военную силу отяков на недолгий срок, всего лишь на один поход... Однако настоящим воеводой он себя еще не чувствовал.
- Ну что за народ, Антип, упрямые бараны! Ничем их не проймешь... Я то уж обрадовался, раз рать собралась, то теперь можно отработать по всем статьям... И по всем правилам военного искусства... Кха... Пусть даже не совсем приспособленного под местные реалии. Ан нет... Гулькин хрен нам с тобой, а не покомандовать в свое удовольствие. Развели демократию, едрену кочерыжку им в задницу... Видите ли, на все они готовы, как Пычей говорит. Даже на смерть по первому моему слову, и даже тем способом, что я укажу... Тьфу! Только вот место этой смерти они выберут сами. Хррр-а... под трибунал всех по законам военного времени! Ну, на кой ляд нам тащиться три часа в нижнее селение, если мы нужны тут? Покончили бы одним махом с буртасами у веси, ну... не покончили бы, так отогнали... силы то равные... почти. Нас больше в два раза, они сильнее... Пожгли бы их лодьи ночью, а то и взяли бы нахрапом. Опосля спокойно занялись бы нижними... Они сами бы, на блюдечке к нам приплыли. По словам пленного десятника, как раз утром выступить хотели...
Так нет же, им надо девок своих сначала освободить, да отнятое вернуть, а уж потом они в полном моем распоряжении. Роту на это даже принесли. Шесть часов теряем, Антип, целых шесть, туда три и обратно столько же. А сколько там провозимся? И сколь народа положим? Ночью, как планировалось, точно не вернемся, хотя я и обещал... Правда, штурмовать весь буртасы, без подмоги снизу и сгинувших воев, вряд ли пойдут... Хотя, с другой стороны... да кто знает, что у них за тараканы в голове?
Антип, все это время молчаливо слушавший воеводу, позволяя тому выпустить весь пар, недоуменно разинул рот:
- Вечор - другой назад сказывал ты, что тараканы есть прусаки... Эээ... они токмо к буртасам в голову залазят, али и к честному христианину могут сквозь слух попасть? - показал охотник на свое ухо.
Михалыч с пару секунд недоуменно смотрел на охотника, а потом отвернулся и затрясся от распиравшего его смеха:
- Тараканы... в голове... ползают... охо-хо... По мозговым извилинам! Прочищают... от застоя мочи... - наконец новоявленного воеводу отпустило, и он решил сменить тему. Иначе Антип, судя по его расширившимся глазам, обязательно бы спросил, почему именно такая жидкость течет в черепной коробке и как она туда попадает? - Слушай, не знаю, как к ним, а ко мне точно таракан заполз, - Михалыч еще раз хрюкнул и решил сгладить свои слова, чтобы не приняли за сумашедшего, - шуткую я так, не обращай внимания на слова мои... Так вот, почему бы нам и в самом деле не заглянуть вниз по реке? Во-первых, в полон попали многие мужи, которые могли бы присоединиться к рати в случае своего освобождения. Во-вторых, обратно можно с ветерком на лодье отправиться, ты управляться то с парусом можешь?
- Хитрого там нет ничего. И на руле случалось посидеть, пока сюда добирались... Но одному не справиться и любое несогласие в том, как людишки парус ставят, токмо к гибели приведет, аже лодья перевернется.
- Хм, - задумался Михалыч, - а эти людишки у буртасов как ночуют обычно, вместе?
- Тот, кто к парусу ближе, - ответил Антип, - завсегда на лодье ночь проводит. Им на ее защиту и вставать...
- Тогда живыми попытаемся брать, а коли не выйдет, - окончательно решил воевода, - на веслах пойдем. Да и отяки, пока своих девок и детей не освободят, в бой сломя голову бросаться не будут. Окроме того, гхмм... смухлевали мы с тобой немного, звали то их родичей освобождать... Бог-то, он все видит, вот и поправил нас по своему разумению... Вот так то. А уж ежели и навар какой с этого дела люди поимеют, то потом их от ворога за уши не оттащишь. Эх... еще бы выспаться для полного счастья или хотя бы для свежей головы. Ну, да не судьба пока... Смотри, Антип, охотники все переплыли, пошли поговорим тесным кругом, авось решим опять что дельное...
- Коли осталось у тя в голове что, окромя прусака, то можем и порешать... - ухмыльнулся Антип, - а скажи вот, пошто ты с охотничками буртаса таскаешь полоненного?
- Пошто... Ну, во-первых, как ты помнишь, оба пленника умеют слегка говорить по-нашему. Тот, который десятником сказался, с полоненной словенкой жил несколько лет, а второй оказался племяшом его, но этот то совсем плохо лопочет... Так что повезло нам с этим несказанно. Но держать их лучше раздельно, помнишь, как старший беспамятного младшего взялся выхаживать? - дождавшись утвердительного кивка Антипа, Михалыч продолжил. - Вот пока они раздельно обитают, то не так опасны. Я десятнику то объяснил, когда по душам поговорили, что если один сбежит, то второго прирежем...
- И прирежешь? - равнодушно задал вопрос охотник.
- Да вряд ли... хотя тут как расклад получится, может и придется. Так вот, во-вторых... знание языка нам может пригодиться, как еще с пленными то объясняться, если такие будут. Ну ладно, заговорились мы с тобой, пойдем все-таки...
***
Ночью на реке тишина почти никогда не бывает полной. Даже если ветер только начинает чуть-чуть колыхать кроны деревьев, то уж речная вода, словно ласковая кошка, сразу начинает нежить свой покров под его чуткими пальцами. Волны бьют о берег с мерным тактом, пытаясь взобраться по песочку, по раскинувшимся корягам и обнаженным корням мокрой травы, тихо отступая потом с шелестящими песчинками. Главное, пристроиться в этот такт, чуть-чуть подвинуть вот этот звук в сторону, притвориться плеснувшей спросонья рыбой. Главное, не опоздать, иначе где-то в стороне ворвутся в мелодию новые жесткие звуки железа, а ты застынешь диссонансом во внезапно выбившемся из этого такта проснувшемся мире. Главное, не опередить, иначе в той же стороне выбьются из гармонии такие же, как ты, неслышимые тени и этот же мир взорвется яростными криками боли и смерти твоих друзей и родичей... Кажется, все. Да, точно, все... Гармония кончилась, начался хаос... Можно действовать.
Упал прямо в костер на берегу, ненадолго подошедший к нему дозорный. Его сотоварищ захрипел в кустах. Вспенились барашками волны под ударами весел и на берег вывалились вымазанные грязью полуголые фигуры, тут же кинувшиеся к начинающей просыпаться ладье. Взметнулись на борт и широко раскинули капроновую сетку, в которой сразу запутались метнувшиеся навстречу тени. Тут же на эти, пойманные в силки полусонные тела, обрушились глухие удары обухами топоров, которые заставили поникнуть раскоряченные фигуры. Следом метнулись копейщики с укороченными сулицами, выставив жала в сторону тента, под которым и скрывалось то, ради чего эти люди рисковали сейчас головами. Им уже подсвечивали на удивление быстро разожженными факелами, и четыре человека во главе с Пычеем пошли по центру ладьи, выискивая среди просыпающихся людей тех, кто мог бы оказать сопротивление. Несколько слов старосты и радостные возгласы привязанных, лежащих вповалку баб, сменились кивками на корму ладьи. Оттуда в этот момент двое неодоспешенных воев бросились за борт, а воин в богато изукрашенной кольчуге сделал попытку надеть тетиву на вытащенный из налучья лук. Он даже успел его вскинуть, но тут в него попали две брошенные сулицы. Одна скользнула по рукаву кольчуги и бессильно вонзилась в один из разбросанных здесь тюков, а вторая вонзилась в бедро, от чего воин выгнулся в истошном крике, но был тут же безжалостно пронзен другими подбежавшими отяками. Спустя мгновение из-за борта донесся всплеск весел и негромкий доклад. Пычей выслушал и обернул покрытое полосами грязи лицо назад:
