Александр Конторович - Плацдарм «попаданцев». Десантники времени

— Ну как? — Гонсалес тронул его за руку.

— Болит еще, но… уже не так. Шевелить рукой могу, вон, видишь — пальцы шевелятся, а раньше и не чувствовал их совсем.

— Ничего себе… да это прямо-таки…

— Колдовство? — усмехнулась инструкторша. — Это с молитвою-то? Нет, парни, просто нас учили… как надо. И этому тоже…

ГЛАВА 21

Сапоги ужасно жали. Этот факт, изрядно портил утро, которое по теории должно красить все нежным цветом. Я прохаживался перед строем «бравых» военных, и пытался отвлечься от мыслей об идеальном сапожнике, никогда не существовавшем в природе. Впрочем, сейчас мне надо было взбодрить те два десятка человек, которые мне достались. Общение с Котенком всегда удручающе действует на мужчин, одетых в военную форму. И на меня тоже. Такая хрупкая, изящная, и… М-да-аа… Надо что-то сказать. А, ладно:

— Господа! Я, капитан Алехандро Кулкин, поздравляю вас со вступлением в новые войска! Мы первые! И не только потому, что мы — это костяк будущей роты, но мы первые всегда! Мы первые приходим на поле боя, и последние уходим с него. Мы всегда идем впереди! Нам дозволено носить высокое звание инженеров, потому что для нас не существует слова «невозможно»!

О, немного оживились. Так, теперь немножечко дегтя:

— Наша служба будет тяжела. Тяжела чисто физически. Мы сами будем копать и таскать бревна. Мы будем строить мосты даже под обстрелом. Но мы это сделаем, потому что за нами пойдут наши товарищи, и они победят! И мы облегчим им путь, для того чтобы победить самого страшного врага, который есть у человека…

Я замолчал, и повернулся к строю.

— Дьявола? — кто-то из второго ряда несмело подал голос. Впрочем, по неистребимому акценту кокни, ясно было, что это бывший каторжник.

— Оставим эту победу падре, — улыбнулся я. — Наша цель более приземленная, мы должны победить войну. И мы это сделаем, пусть и перекопаем для этого всю земную твердь. Но это потом. А сейчас мы будем учиться.

Отбросив в сторону прутик, который использовал вместо стека, я щедро предложил разбирать шанцевый инструмент. Как и следовало ожидать, первыми потянулись к нему англичане. Испанцы стали переглядываться, пока один из них, молодой парень, не возмутился:

— Я дворянин, мои предки были гранды, и я не буду копать землю, как какой-то раб.

Ожидаемое всегда сбывается, поэтому я остался спокоен:

— Позвольте узнать имя благородного идальго?

— Дон Мануэль Эмс и де Санта Пауло, — заносчиво вскинул подбородок юнец, и уже потише добавил: — Эскудеро…

— Очень хорошо. Имя мое вы слышали, ну а титул мой — князь. Так что, благородный дон, будем работать в паре. Рекомендую взять лопату и присмотреться к работе киркой.

— Но… — растерялся юноша.

— Никаких «но», берите лопату и следуйте за мной! Это приказ!

Вооруженный киркой я подошел к ровному участку, заранее посыпанному песком, и подозвал всех:

— Господа, прошу ознакомиться с чертежом. Все размеры пока указаны в английских футах, но прошу учесть, что в следующий раз мы будем работать по метрической системе. Фут везде разный, а в нашем деле нужна точность. Итак, приступаем…

По нормам Советской армии окоп в одиночку делается за два часа, но мы работали вдвоем. Дон Мануэль с большим интересом наблюдал за моими стараниями, и когда я передал ему кирку, взялся за нее как за меч. Впрочем от вопроса о моем княжестве он не удержался. Я пожал плечами, выбил трубку, и погромче, чтобы все слышали, ответил:

— У нас в Литовии князей много, земли вот только маловато. Болота, леса, да завистливые соседи.

Похоже, это объяснение его устроило, дело-то, как скажет Карлсон, житейское. А я, взяв лопату, стал выравнивать бруствер, попутно размышляя о рабочей форме. Пожалуй, лучше формы ВСО ничего и не придумаешь. Эх, найти бы еще в ноутах как кирзу делали, кожаные сапоги жалко. Хотя… картон, пропитка, обойдется намного дороже, чем кожа. Так. Мысли отставить, взять шаблонную рейку и отправиться на проверку. Солнышко уже высоко, а к товарищу Мануэлю надо будет присмотреться повнимательней, командиры взводов мне потребуются.

Жизнь не стоит на месте, конечно, это банальность, но так оно и есть. Честное слово, я проклял все, пока последний мой солдатик не выполнил норму по земляным работам. Другие развлекались, гоняли вновь обуревших наглов, приводили индейцев в нужное для нас состояние, даже поехали в Гавану. А я, вконец отупевший от земли, которая сыпалась изо всех карманов, все так же отрабатывал норматив по принципу «Бери больше, кидай дальше. Пока летит, отдыхай». Но все-таки что-то от серого вещества в голове еще осталось. И когда уже сержант Мануэль задумчиво стал интересоваться моим мнением по поводу мыслей французских революционеров, от разговора я не отказался:

— Наше сегодняшнее жизнеустройство нормально для этого времени. Оно представляет собой пирамиду, где в основании крестьянство, а на самой вершине — король. То есть чем шире основание, тем устойчивей пирамида. В идеале эта конструкция вечна.

— Но, господин капитан! — подал голос кто-то из испанцев. — Французы ведь свергли своего короля, и даже говорят, отрубили ему голову…

Стояло полное безветрие, дым от трубки упорно лез в глаза, и рассмотреть сомневающегося не удалось. Впрочем, неважно. Ответ был готов уже давно.

— Во французском королевстве случилось самое страшное, что может произойти. Нет, это не казнь Людовика, как это ни кощунственно звучит. На плахе короли становятся людьми, можете поинтересоваться у своих коллег из Англии. Самое страшное, это когда дворянство забывает о своем долге. Кому много дано, с того много и спрашивается. А под флагом с тремя лилиями слишком много офицеров-дворян забыли о своем долге. Они решили, что могут прожигать жизнь в бесконечных удовольствиях, и стали слишком много требовать со своих крестьян. Нельзя выжимать человека насухо и отказывать ему в праве быть человеком.

— Можно подумать, у вас в Литве жизнь лучше, ваше сиятельство… — пробурчал Браун, крепко сбитый англ, обычно неразговорчивый, работающий за себя и за того парня. Тот парень, верткий, как угорь, итальянец Джованни, явно выбравший в Неаполе между армией и веревкой, на этот раз промолчал.

— Лучше, хуже… — пожал плечами я. — У нас просто по-другому. Царь, король, они все далеко, а соседний пан — рядом. И в бой мне приходилось идти со своими холопами. Так что лучше я поем с оловянного блюда, и потом буду уверен в своих людях, чем…

Я махнул рукой, показывая, что воспоминания о потерянном княжестве мне неприятны, выбил трубку и рывком поднялся.

— Сержанты, стройте людей! Переходим к водным процедурам. Будем возводить переправы.

Смерть большая модница и кокетка. Каждому она является в разном виде. Некоторые видят ее несколько раз, точь-в-точь как мышки в когтях у кошки. В самый последний момент она их отпускает, побегай, мол, я еще не наигралась. Вот и меня старая знакомая, обворожительная до потери дыхания, русалка отпустила в четвертый раз.

«Водными процедурами» мы успешно занимались несколько недель. Деревья рубить умели все, кто не умел — научился. Правила безопасности освоили тоже быстро, десятиметровая сосна, с грохотом падающая туда, где ты мог бы стоять, если бы не сержантский рык, это очень наглядная агитация. Да и понимание, что чем лучше обрубишь сучья, тем легче будет во время строительства переправы, тоже стимулирует трудоспособность. В принципе данный этап подходил к завершению, когда я решил, что оконечный свой мост, лучше построить в условиях, максимально приближенных к боевым. Господин полковник хмыкнул, но согласился выделить несколько лучших стрелков. Первый залп из кустов на противоположном берегу, нанес серьезный ущерб материальному оснащению роты. То есть штук пять топоров бесследно канули в воду. Вслед за ними нырнули и мои доблестные «инженеры». Сомневаюсь, что они прыгнули за топорами. Но сержанты не растерялись, и это было замечательно. Очередные «бревноносцы», свалив бревно с плеч, залегли за ним и увлеченно открыли огонь из револьверов. Три человека, сначала ползком, потом поднявшись, побежали за винтовками. Я лежа разрядил барабан револьвера в сторону реки и поставил боевую задачу:

— Сержант Эмс! — Секунду подумал и добавил для внушительности: — Де Санта Пауло. Обеспечьте заградительный огонь. Не давайте мерзавцам на том берегу поднять головы. Капрал Браун!

— Йес, сэр!

— Берете пять человек, и за мной. Инструмент обязателен. Мануэль!

— Здесь, дон капитан!

— Этих водоплавающих, когда вынырнут, на заготовку бревен. Пускай обсыхают.

Откуда же я знал, что Котенок решила показать мастер-класс своим лучшим стрелкам. В общем, когда с моей головы улетела панама, сбитая пулей, топор я не бросил! Вместо топора в реку рухнул князь Великой Литвы Кулкин. Если учесть, что в полете еще приложился башкой о бревно, то разница между мной и топором была только в количестве брызг. Течение было сильное, так что меня крепко приложило о деревянную клетку и милосердно выбило последнее сознание. Очухался я уже на берегу. Возле меня стояли все «диверсанты» и подчиненные. Госпожа лейтенант деликатно объясняла сержантам, что при строительстве переправы все нужно привязывать. Особенно командиров, и обязательно в тылу. Открыв один глаз, я выплюнул остатки воды и строжайшим шепотом спросил: