Рейд в опасную зону. Том 2 - Мэт Купцов
Вспоминать плен не хочется. Это худшее, что может быть для бойца…
Неожиданно вертолёт начинает трясти.
Мать твою! Нас засекли.
Вертушку начинают мощно обстреливать снизу из гранатомётов.
Глава 13
Гул лопастей Ми-8 нарастает, заглушая все вокруг. Вертолет плавно набирает высоту, оставляя за собой пыльную посадочную площадку, окруженную горами и редкими деревьями. Внутри тесно, солдаты переглядываются, кто-то сжимает автомат, другие нервно смеются. На полу на носилках лежит раненный лейтенант Панов. Внизу всё ещё мелькают крыши деревни.
И раздается этот первый хлопок — характерный треск пулеметной очереди с земли.
— По левому борту! Огонь! — раздается команда пулеметчика с позывным Кабан в вертушке.
— Есть, вижу цель!
Сержант Громов, опытный солдат с ожесточенным лицом, моментально прижимается к стеклу. Вертолет резко кренится влево, пилоты перекрикиваются через наушники.
— Будем маневрировать! — говорит пилот.
— Чёрт, их там десятки! Левый борт, Кабан, держи их!
Кабан, массивный пулеметчик с обветренным лицом, вцепляется в пулемёт. Снизу видно, как мелькают огоньки — противник стреляет из кустов и каменных укрытий. Кабан выпускает очередь, грохот пулемета почти перекрывает рев двигателей.
— Нате вам! Ловите!
Пули бьют по земле, вырывая клубы пыли. Кто-то на земле падает, но огонь не прекращается.
— Попадают же, чёрт возьми! Эти точно с РПГ сидят! Скоро сито сделают из вертушки
В этот момент раздаётся взрыв — где-то неподалёку, чуть правее вертолёта. Машина резко трясётся, экипаж сгруппировался.
— Спокойно! Это осколки влетели!
— Кабан, как там?
— Переместились, вижу гранатомёт!
Вертолет резко кренится вправо. Кабан продолжает поливать огнем кусты. Второй стрелок, сидящий у противоположного борта, по прозвищу Лис, ловит в прицел ещё одну группу противника.
— Чисто справа, вижу одну позицию, накрываю! — докладывает Лис.
Очередь. Земля и камни разлетаются в разные стороны. Снизу, однако, раздается новый хлопок, и теперь вертолет встряхивает сильнее. Кабина заполняется запахом гари.
— Попали в хвост, управление есть! — докладывает бортмеханик.
Вертолет начинает резко снижаться, пока пилоты ведут машину вдоль ущелья. Слева и справа мелькают каменные стены. Кабан и Лис, слаженно работая, не дают противнику поднять головы. Вертолет выписывает резкие дуги, чтобы усложнить прицеливание, но обстрел не прекращается.
Солдаты в салоне судорожно цепляются за поручни, переговариваются. Один начинает читать молитву.
— Тут спасёт, только мой ПКМ! — выкрикивает Кабан.
Снизу доносятся последние выстрелы — они отдаляются. Вертолет выходит из зоны обстрела, набирая высоту. Кабан, мокрый от пота, хрипло смеётся, отпуская пулемет.
— Ну что, товарищи, до обеда дожили! Кто там про РПГ орал? Секрет простой — стреляешь быстрее, чем они думают!
Все переглядываются. Напряжение спадает, но никто ещё не верит, что мы в безопасности.
— Громов, хвостовой ротор повреждён. Дотянем до базы, но мягкой посадки не обещаю! — рапортует пилот.
Сержант лишь кивает, стирая пот с лица.
— Кабан, Лис — вы молодцы!
Дальше полет идет нормально, если не учитывать то, что несмотря на то, что мы вышли из зоны обстрела, нас мотает то в одну сторону, то в другую.
Это говорит только об одном. Какие важные приборы либо работают на пределе, либо вообще вышли из строя.
По крайней мере, то, что мы видим в салоне вертушки, указывает на то, что мы вырулили из –под жёсткого огненного урагана.
Нам всем крупно повезло.
Вертолет идет на посадку. И да она жесткая. Но это меньшее, что могло с нами случиться в этом рейсе.
На базе нас встречают врачи. Один из них — пожилой, с очками на переносице — говорит, осматривая Пашку.
— Вовремя успели. Ещё час — и он бы потерял ногу. Или жизнь. В таких антисанитарных условиях, в которых вы были трое суток — это чудо.
Безумно хочется принять душ, поужинать, но я иду к командиру, надо доложить обстановку.
Усмехаюсь.
Опередить всех тех, кто там не был. Но почему –то активно комментирует всё, что там было.
Или меня напрягает неизвестность?
Где Коршун?
И что с этим делать?
Он трус и предатель? Или за его поступком кроется что-то большее…
— Эй, Беркут!
Из-за угла появляется Горелый, ухмыляется, словно знает что-то. И этот уже знает. Интересно, откуда?
Подходит ближе, хмурит брови.
— Ну что, Беркут, говорят, задание провалил?
Резко разворачиваюсь к нему. Голова гудит от усталости, но слова сами срываются с губ.
— Провалил? Тебе —то какое дело? Или давно не получал? — замахиваюсь, но не бью.
Он уклоняется влево, я усмехаюсь.
Беру его за грудки, трясу.
— Если еще раз попадешь мне под горячую руку, я за себя не ручаюсь, — резко отпускаю его, он едва удерживается на ногах. — Мы человека спасли — лейтенанта Панова. Это для тебя провал?
Горелый усмехается, в глазах его мелькает что-то дерзкое. Но он не решается это озвучить.
Так –то оно лучше.
— Вали отсюда! Пока не накостылял, — сухо бросаю я.
Горелый уходит в сторону, угрожающе скалится.
Мне плевать.
Я смотрю на вертолётную площадку. Вертолёт, на котором мы прилетели, весь изрешетили пулями. Внутри кабины повырубало всё начисто.
Спасибо пилотам — чудом дотянули до базы.
Не такие, значит, мы уж и грешные!
Ещё поживём — повоюем.
У машины повреждения несовместимые с дальнейшим прохождения службы. Хотя, может умельцы что-то и подшаманят.
Но смотреть на это, то ещё зрелище. Кажется, без шансов.
Сейчас здесь тихо. Светит тускло фонарь. Можно, конечно, подождать до утра. Но что-то мне подсказывает, что лучше идти докладывать.
Я стою перед палаткой полковника Грачева.
Свет внутри — жёлтый, тусклый. В груди скребётся злость. Не на Коршуна, нет. На себя. На весь этот бардак, который растекается, как вода в трещинах скалы.
Вдохнул глубже, поправил форму.
— Разрешите, товарищ полковник? — громко говорю я.
— Входи, Беркут, — отвечает он хриплым голосом.
Вхожу в палатку, она более просторная, чем у нас. Здесь стоит стол и железная кровать.
Хотя, если бы командир захотел, он мог бы занять одну из комнат в модуле.
Но он не захотел.
Чтобы, быть как все в полевых условиях. Полковник сидит за столом, перед ним стопка бумаг, и взгляд у него тяжёлый.
— Товарищ полковник, прибыл с докладом, — ровно говорю я.
Он кивает. Коротко, будто отсекает лишнее.
— Где Коршун? — сходу спрашивает он.
Значит, уже в курсе, что тот сбежал.
Тяжёлый вопрос, на который нет ответа. Замираю на секунду.
—
