Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
— Тащите его! Опять живой, везунчик, — услышал я голос Игоря Геннадьевича.
Только мы запрыгнули в грузовую кабину, как вертолёт поднялся вверх и взял курс на Баграм.
Я уселся на лавку и поблагодарил всех за наше спасение. Кеша пока ещё находился в шоке от увиденного и смотрел в одну точку.
— Вы тут какими судьбами? — спросил я у Сопина, крепко пожимая ему руку.
— «Гуляли». Вот нас домой забирают. По пути словили от тебя выход на аварийной частоте. Как ты говоришь — «своих не бросают», — ответил мне Сопин.
Рад я видеть Игоря Геннадьевича, но у меня больше голова была другим занята.
Как мне сейчас будет объяснять произошедшее Баев, непонятно. Только бы сдержаться и не убить его.
Глава 15
Гул в грузовой кабине Ми-8 продолжал действовать на меня, как успокоительное. Запахи брезента, пота и медикаментов били в нос сильнее, чем доносившийся через открытый иллюминатор «аромат» выхлопных газов.
Под ноги то и дело закатывались гильзы от пулемётов и автоматов. За то короткое время, что вертолёт был над кишлаком, пострелять парням пришлось немало.
Кеша махал на эмоциях руками, рассказывая бойцам Сопина, как нам удалось выбраться. Сам же Игорь Геннадьевич, опустив кепку на глаза, спал, покачиваясь в такт болтанки.
Бортовой техник из нашей эскадрильи вышел из кабины экипажа и подошёл ко мне. Ему не терпелось узнать, как у нас с Кешей дела.
Оказывается, к месту крушения прилетела пара из моего звена Васюлевич-Залитис. Но в это время нас уже эвакуировали. Повезло, что забирали из соседнего района группу Сопина. Подобрали и нас.
— Они спрашивают, как здоровье у вас? — подошёл бортач, указывая на иллюминатор за моей спиной.
Я повернул голову и увидел пару Ми-24, следующих рядом с вертолётом. Рад, что парни нас не бросили, но вот кто тогда прикрывает звено «пчёл»?
Им было поручено их сопровождать. Стало быть, ослушались приказа.
— Нормально всё. Спасибо скажи, что не забыли. А где Баев? — уточнил я.
— Понятия не имею. Я в эфире только слышал, что он доложил: «302й сбит, выживших не обнаружил».
Как он мог нас не заметить? Ох, уж это Баев!
— А вы как заметили?
— Мы как раз снижались с гор. Видим, что поднимается дым из кишлака и огонь горит. Ми-24 так полыхал, что шансов особо мы вам не давали.
Бортач объяснил, что садиться в кишлаке, когда у тебя полная кабина людей не лучшее решение. Я с ним согласен, что риск слишком большой. Тем более что не было известно живы мы или нет.
— Пролетаем над позициями десантников и тут на аварийной частоте что-то непонятное прорывается. Кроме слова «терплю» ничего не разберёшь. Мы у 001го запрасили, принимали ли они сигнал, а оттуда тишина. Мол принимали сигнал, но не разобрали.
Бортовой техник объяснил, что командующий дал указание ещё раз пройти над местом падения. Тут нас и нашли.
— Кое-как примостились и забрали. Как видишь, только несколько дырок насобирали, — показал бортач на разбитый иллюминатор и пробитый фюзеляж в нескольких местах.
Бортовой техник ушёл в кабину, оставив меня на одного из разведчиков.
— Давай обработаю тебя, — сказал он мне на ухо.
Это был санинструктор из отряда Сопина. Он начал обрабатывать мне повреждения, скрупулёзно осматривая каждую царапину. Его рюкзак с нашитым красным крестом лежал у меня в ногах, и я мог разглядеть солидное содержимое его РД-54. Тут были медицинские инструменты, различные препараты и даже трофейные лекарства.
Моё внимание привлёк пластиковый пузырёк с надписями на английском.
— Трофейный? — громко сказал я санинструктору, пытаясь перекричать шум в грузовой кабине вертолёта.
— Да. Такое в медроте не достать, — достал он пузырёк и показал мне. — Это кровозамещающая жидкость. В нашей армии только в стеклянной таре, а здесь надёжный пластик.
То, что наши спецназовцы пользовались трофейными медикаментами для меня не новость. «Доктор», как обычно называли всех медиков бойцы из отрядов спецназначения, продемонстрировал мне и некоторые антибиотики, противомалярийные препараты и ещё парочку зарубежных лекарств.
За бортом уже показался аэродром. Яркое солнце продолжало слепить и нагревать вертолёт до невероятных температур.
Санинструктор закончил меня обрабатывать и сел рядом со спящим Сопиным. Тут ко мне подсел Кеша.
— Саныч, ну каковы наши действия? — спросил Кеша, потирая кулаки.
— Пока не знаю. А ты чего костяшки полируешь?
— Ну как же⁈ Я согласен, что он подполковник. Но мы из-за него чуть не погибли. А я… Ну я чуть обосрался. Такое я ему простить не могу.
Насчёт преждевременного похода в туалет, Кеша вряд ли соврал. Он парень прямой и, будто старый акын, что видит, то и говорит.
Но и нанести телесные повреждения старшему офицеру, да в зоне боевых действий, да ещё и группой лиц — попахивает очень большими проблемами для нас.
— Так что? У меня чуть «собачка носик не показала»…
— Кеша, ты вот эти аллегории на тему похода в туалет, оставь при себе. Бить Кузьму Ивановича нельзя. Пока! Я тебе дам знать, когда можно.
— Вот и хорошо! Саныч, а у тебя… ну, пожевать ничего нет? Я слона сейчас готов съесть, — спросил у меня Кеша.
Еды у меня не было. Зато разведчики Сопина угостили Иннокентия. Судя по его лицу, он ожидал нечто иного, чем галеты.
— Они же несладкие — вздохнул Кеша, но разведчики только мило поулыбались.
В итоге, так и грыз Иннокентий выданные ему «волчьи пряники», как обычно называют военные галеты.
Бортовой техник вновь вышел из кабины экипажа.
— Сказали вас в госпиталь. Приказ комэска.
— Интересно в какой? Сразу в Ташкент? — поинтересовался я.
Бортач пожал плечами. Тянет время, Кузьма Иванович. Он сто процентов либо в штабе дивизии, либо в жилом городке. На КДП в классе подготовки торчать не будет.
Я прошёл в кабину и попросил командира экипажа высадить нас в Баграме. Он был удивлён, но возражать не стал.
Вертолёт, прикрываемый парой Ми-24 зашёл на посадку. Я уже находился в предвкушении разговора с Баевым. Его бы застать на стоянке вертолётов, пока он не успел убежать.
Но его Ми-24 уже стоял на положенном месте, а лётчик-оператор помогал бортовому со швартовкой лопастей. Самого же Баева не было.
Ми-8 медленно рулил на место стоянки, чтобы выключиться. Сопин в этот момент
