Шведский стол [СИ + иллюстрации] - Михаил Алексеевич Ланцов
— Ого! Не слишком ли лихо⁈ — аж присвистнул Голицын.
— В качестве альтернативы я предлагаю собраться, все обговорить и достигнуть примирения через Собор. Никон увлекся и был не прав. Он стремился утвердить на Руси папизм. Часть его реформ, безусловно можно и нужно отменить, а его самого можно и нужно подвергнуть осуждению. Что и было сделано при моем деде. Можно пойти дальше и предать его анафеме. Аввакум принял мучения. Его можно признать мучеником. И вообще — путей для компромиссов и примирения достаточно. Было бы желание.
— Отец тоже так считает?
— По поводу примирения?
— По поводу… хм… ампутации.
— Он не против. Но не хочет спешить и заинтересован в примирении. Все-таки это наши люди. Пусть и с особым видением вопроса. И судя по тому, что они методично участвуют в заговорах — эти люди стали суть питательной средой для иностранных шпионов и дипломатов, заинтересованных в том, чтобы обрушить Россию в пучину новой Смуты. Ведь по сути именно ее каждое свое выступление они и добивались. Поэтому терпеть подобное дальше смерти подобно. Ибо в момент опасности или слабости они ударят в спину.
— Я постараюсь помочь, — серьезно произнес Голицын.
— Это было бы очень славно. Хотя у меня надежды мало. И уже сейчас я начал подготовку к ампутации.
— Но время ведь есть?
— Есть. Пока — есть. Но тут, как и с заговорщиками-аристократами, чем скорее этот конфликт разрешится, тем лучше. Для всех. Поверь — проливать кровь своих нам хочется в последнюю очередь.
— Как я уже сказал — мне нужно подумать. Вопрос не простой. Но славно, что ты пытаешься договориться. Твой отец бы поступал иначе.
— Он вспыльчивый. — вяло улыбнулся царевич. — Поэтому он и поручил проработку этого вопроса мне…
Голицын кивнул, приминая ответ.
И они вернулись к остальным членам делегации. Все-таки официальная цель визита — осмотр ткацкой мануфактуры, первый цех которой уже начал работать…
* * *
Петр смотрел на Нарву.
Старый камень преткновения.
Важная, пусть и небольшая крепость, запирающая морской торговый путь через Псков.
На левом берегу Норовы сама Нарва. А с другой стороны Ивангород, старый русский город, основанный еще Иваном 3., но с 1612 года находящийся в руках шведов. Осаждать такое сложное, комплексное укрепление было непросто. В том числе и потому, что приходилось распылять силы на оба берега реки. Чтобы запереть эти укрепления и перегородить всякий подвоз припасов.
Генеральный штаб посчитал, что полноценную осаду начинать не стоит. Поэтому русские войска сосредоточились на левом берегу Норовы. И стали готовиться к бомбардировке этого укрепления. Хоть и грозного, но, в общем-то старого и достаточно небольшого — имевшего более 250 аршинов в поперечнике. Даже Ивангород и то превосходил старые укрепления. Отчего, кстати, именно Нарва и была выбрана сейчас в качестве цели. Первый удар должен быть нанесен по слабому звену. И после капитуляции Нарвы Петр планировал отойти на правый берег, чтобы уже там и ждать шведов. Занимаясь параллельно решением вопроса со второй крепостью.
Гарнизоны что Нарвы, что Ивангорода были усилены.
Но ситуацию это не меняло никаким образом.
Ну усилили? И что? Даже лучше… больше шведов одним махом можно было накрыть гранатами.
Треть карабинеров сразу же выступила в дозоры, развернувшись широкой сетью по округе. Удаляясь на суточный конный переход. Остальные же карабинеры, находились при армии, подменяя выступивших в дозор по распорядку.
Генеральный штаб считал, что главной силой Карла является скорость и внезапность. Поэтому ставил во главу угла — предупреждение его подхода. Чтобы армия смогла подготовиться и чин по чину развернуться в направлении главного удара.
И пока карабинеры рыскали по округе, остальные войска отдыхали после марша и готовились. Например, возвели через Норову целых пять понтонных мостов. Потому что один мост мог сыграть с армией дурную шутку в случае спешного отступления. Так-то Петр не рассчитывал проиграть, но всякое могло случиться. И он перестраховывался. Для чего были применены понтонные парки, построенные в Пскове специально для кампании.
Эти понтоны представляли собой по сути творческую переработку советского ДМП-42. Не то, чтобы царевич о нем знал или как-то отчетливо помнил о нем. Просто после обдумывания вопроса вывод напросился сам собой. Как говорится — у дураков мысли сходятся.
Главным элементом парка являлся понтон. Обычный деревянный ящик прямоугольной формы. Максимально простой и кондовый. Длинной шесть аршинов, шириной три и высотой два с сухим весом около 60 пудов[25]. Грузоподъемность такого понтона составляла порядка четырехсот пудов. Чего за глаза хватало для прохождения войск и артиллерии, включая осадного парка.
При необходимости такие понтоны можно было собирать в блоки по два, три или даже четыре сегмента. Скрепляя их за счет кованных петель. Что позволяло при случае разворачивать довольно просторные мосты или использовать эти конструкции в качестве барж. Для чего был предусмотрен обтекатель, который просто цеплялся к одному из торцов. Этот же обтекатель ставился на понтон при возведении мостов, со стороны набегающего течения.
Предельно простые элементы понтонов были легки и дешевы в изготовлении. Что и позволило получить их в достатке в самые сжатые сроки. Разве что с досками имелись проблемы. Но и тут удалось порешать, поставив рядом с Псковом две лесопилки с приводом от водяного колеса и еще три — с тягой быками. Вот они-то местную сосну и ель на доски для понтонов и распускали. С изрядным запасом…
Понтонов «налепили» всего за один год довольно много.
В Пскове.
По чертежам и инструкциям, полученным из Москвы.
А в Твери запустили за это же время выпуск транспортных тележек заводных для понтонов. С максимальной унификацией со стандартным фургоном. Чтобы при случае можно было их возить по дорогам. В будущем. Потому как в текущей кампании их просто сплавили по реке…
— Государь, — произнес Меншиков. — Кажись шведы идут.
Царь глянул в указываемую сторону — и верно, от крепости шла небольшая делегация. Он ее вызывал. Они пришли. Впрочем, как и полагается, явился не сам комендант, а один из офицеров.
Новости о быстром взятии Нотебурга и Ниеншанца заставили комендантов относится к русским достаточно серьезно. Шутники так быстро крепости не брали. Поэтому он не ломался и охотно откликнулся на переговоры.
— Ваше величество, — вполне галантно поклонился офицер, помахав богато украшенной шляпой.
— Я предлагаю гарнизонам Нарвы и Ивангорода сдать крепости и покинуть их при оружии, припасах и под развернутыми знаменами.
— Мы не можем на это пойти.
— Гарнизон Ниеншанца также упорствовал. Чем там дело закончилось ведаете?
— Ведаю, ваше величество. Но сдача крепости без боя — позор для любого военного человека.
— Позор — если крепость может держаться. Если же нет, то это благоразумие.
— Наш король уже спешит сюда. И нам благоразумно было бы держаться.
— Ниеншанц был взять после трех ночных бомбардировок. При том мы экономили гранаты. И за эти три ночи расстреляли их меньше, чем за одни сутки в Нотебурге. Вы полагаете, что Карл прибудет так быстро? Что он успеет?
— Мы надеемся на это.
— В Нотебурге погибли все гражданские. Это большая боль. Нет чести сражаться с теми, кто не сражается с тобой. Я даю вам сутки, чтобы вывести из крепости женщин и детей. Вам есть куда их отправить?
— Да, ваше величество. Благодарю. Но я не решаю такие вопросы. Как скажет комендант.
— Это ваше дело. Через сутки я начну бомбардировку. Если женщины и дети останутся в крепости, то их смерти будут на руках коменданта.
— Я понимаю вас, ваше величество.
— Ступайте.
Переговорщик ушел, галантно поклонившись.
— Какой пышный… — покачал головой Меншиков.
— Интересно, он в гарнизоне давно? — глядя шведу в след спросил Михаил Голицын.
— Вряд ли. И месяца не служит.
— Странный он… кому потребовалось отправлять такого хлыща в боевую крепость, которая вероятно попадет под удар?
— Провинился видимо. Да и пусть. Не наша забота.
— Уведут баб с детьми?
— Не думаю. Они ждут Карла. Судя по самоуверенности этого павлина тот должен подойти со дня на день. От разъездов никаких новостей?
— Никаких пока.
