Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
– У меня еще с вечера сердце ныло, Сережа. Я как знала! Боже мой!
– Собирайся, мы едем в полицию!
Спустя час в участке мне рассказали все, что знали об этом убийстве, а потом попросили опознать тело. После чего мы отправились домой, где я уложил Наташу в кровать и заставил выпить снотворное, потом убедившись, что она заснула, вышел из квартиры. Выйдя на улицу, медленно пошел, пытаясь понять, что могло стать причиной его смерти. Первой пришла мысль, что это дело рук революционеров, на втором месте стояло ограбление, но две пули в грудь, выпущенные в упор, явно не соответствовали стилю работы уличных грабителей. Так мне сказал и следователь, занимавшийся этим делом.
«Пойдем по очереди. Где живет Роза? Гм! Луговицкий что-то такое говорил. А! Вспомнил!»
Мне повезло, и Роза оказалась дома. Открыв дверь, она с удивлением уставилась на меня.
– Вы?!
– Мне надо знать, кто убил Алексея Луговицкого?
– Вы в своем уме?!
– Повторяю еще раз, кто из ваших мог его убить?
– Погодите! Алексея убили? – видно до девушки только сейчас дошел смысл моего вопроса. – За что?! Он такой мягкий и добрый человек. Как это могло произойти?
Ее глаза наполнились слезами.
– Мне нужен ответ! Прямо сейчас!
Роза вздрогнула, словно ее кнутом ударили.
– Не знаю. Правда, не знаю. Он ушел от нас. Перед этим заявил, что выходит из наших рядов. После предательства Боткина наша ячейка распалась, но я точно знаю: никто из наших не желал ему зла. Даже наоборот…
– Будем надеяться, что вы сказали правду.
По дороге домой так и так я раскладывал факты, но пока все сводилось к одному – к ограблению с убийством. И все равно, что-то внутри меня протестовало против этой версии.
«Что-то здесь нечисто».
На скамейке, врытой у входа в гостиницу, я увидел Лешку, который весело болтал с парнишкой, своим ровесником, служившим при гостинице мальчиком на посылках. Увидев меня, подбежал и радостно прошептал:
– Мне отец весточку прислал.
При этих словах у меня внутри что-то вздрогнуло.
«Вчера убили Луговицкого, а сегодня появился гонец от отца Алексея. Совпадение?»
– Весточка, это хорошо. Где он сам?
– Не написал. Зато батя на словах передал, что он уже почти вылечился и скоро заберет меня. Правда, здорово?
– Правда. А кто весточку принес?
– Ленька Червонец. Вы его знаете, дядя Сережа. Он с батей, – мальчишка сделал таинственное лицо и уже совсем тихо добавил: – тогда в банке был. И еще. Помните, я тогда вам про рыжего говорил? В золотых очках?
– Рыжего? Помню.
«Вот все и стало на свои места».
– Я его сегодня видел. Тут недалеко. Он по улице шел.
«Теперь я знаю, кто убил Алексея. Червонец. А навел на него Боткин. Вот только почему они оказались вместе?»
– Дядя Сережа, вы что?
– Ничего. Задумался. Червонец еще придет?
– Вечером. Мы договорились, что я письмо напишу и передам через него отцу.
– Отлично. Мы его вместе встретим.
Бандит пришел около восьми часов вечера. Зашел нагло, не здороваясь, мазнул по мне глазами, затем подойдя к Лешке, протянул руку:
– Гони письмо, шкет.
– Входя, здороваться надо! – с этими словами я шагнул к нему и с разворота ударил, зло и резко, в бок. Под кулаком что-то хрустнуло. Лицо бандита побледнело и свело гримасой боли. Отшатнувшись, он попытался выхватить нож, но новый удар в грудь бросил его на стену. Его глаза помутнели от боли, но сознания бандит не потерял.
– Дядя Сережа! Что вы делаете?!
– Стой и слушай!
Я снова повернулся к уголовнику, который продолжал держаться на ногах только благодаря стене и силе воли.
– Зачем ты убил Луговицкого? Он не предатель. Вас предал Рыжий.
– Пошел ты!
От тычка в нервный узел он, как подрубленный, рухнул на пол.
– Это он убил дядю Лешу? – голос мальчишки дрожал, как и его тело, мелкой дрожью.
– Да. Вчера вечером.
– Зачем?!
– Ты сам не догадываешься?
– Вы хотите сказать, что ему приказал мой отец?! Это не так! – и он бросился к бандиту, который только что пришел в сознание: – Червонец! Червонец! Это отец приказал убить?! Ну, скажи! Скажи!
Тот некоторое время смотрел на мальчишку, потом медленно повернул побелевшее от боли лицо ко мне.
– Тебе… это… зачем?
Вместе с этими словами на его губах выступила кровь.
– Человек, которого ты убил, жених моей сестры.
Какое-то время он смотрел на меня, потом тихо сказал:
– Рыжий. Он, падла, навел. Я думал его подрезать, а Рыжий струсил. Пришлось… стрелять. Первым… я. Второй раз… Рыжий. Я его… заставил.
– Где сейчас твой пахан?
– Дядя Сережа! Я вас прошу! Так уж случилось!
Парнишка стоял передо мной с побелевшими губами, судорожно прижимая кулаки к груди.
– Просто так ничего не случается, запомни, парень. И каждый должен держать ответ.
Умирающий бандит скривил окровавленные губы:
– Да он тебя порвет…
– Где сейчас Рыжий?! – перебил я его.
– Ждет меня… в трактире. «Дубок».
– Что ж. Поговорим.
– Что… со мной… будет?
– Ты уже мертвец. Где отец Лешки?
Бандит какое-то время смотрел на меня, а потом качнул головой, дескать, нет, затем скосил глаза на мальчишку и сказал:
– Малец, подойди. Тебе скажу. На ухо.
Спустя пару минут Алексей выпрямился и вызывающе посмотрел на меня.
– Не скажешь?
– Нет, дядя Сережа! Бейте меня, режьте – не скажу!
– Дело твое. Иди, держать не буду. Только не забудь ему передать: увижу – убью.
Мальчишка кинулся к двери.
– Погоди! Вещи свои сначала собери. И еще, – я достал бумажник, достал купюру в двадцать пять рублей и протянул Алексею. – Возьми!
После того как закончил собираться, мальчишка остановился у порога, явно не зная, что мне сказать. Я посмотрел ему в глаза и сказал: – Иди. Чего встал.
– Прощайте, дядя Сережа. Век буду вас помнить.
Когда дверь за ним закрылась, я повернулся к умирающему бандиту.
– Полиции расскажешь, что мне сказал?
– Нет.
– Где нож?
– В сапоге.
– Револьвер?
– Выбросил.
Достав из-за голенища сапога финку, я вложил ее бандиту в правую руку. Червонец попытался ухмыльнуться, дескать, понял, что ты хочешь сделать, но это было его последнее движение в жизни. В следующую секунду судорога пробежала по его телу, он дернулся в последний раз и замер. Выйдя из комнаты, я первым делом нашел коридорного Федора. Зная, что я жилец не жадный и не заносчивый, он услужливо вытянулся передо мной:
– Что изволите, Сергей Александрович?
– Несчастье случилось. На меня, Федор, прямо сейчас грабитель напал. С ножом.
Тот растерянно оглядел мой мощный торс, затем выдавил из себя бледную улыбку:
– Шутить изволите?
– Зайди ко мне в номер и посмотри, потом полицию вызови. Я пока на улице побуду, что-то мне дурно стало, – после чего развернувшись, пошел к выходу.
Нужный мне трактир находился в десяти минутах ходу от моей гостиницы. Подойдя к нему, внимательно огляделся по сторонам и только после этого открыл дверь и зашел. Зал был заполнен только на треть. Большая часть посетителей сидела за столиками вдоль стен и перегородок, в центре практически никого не было, за исключением нескольких случайных посетителей, забежавших по-быстрому перекусить. Среди них за стаканом чая сидел второй убийца Луговицкого. Стоило ему меня увидеть, как его лицо исказилось в гримасе страха. В следующую секунду он попытался вскочить, но видно ноги его не держали, и он плюхнулся обратно на свой стул. Я неторопливо подошел к его столу, затем чуть наклонился и тихо сказал:
– Тебе привет от Луговицкого.
Кровь от лица предателя отхлынула. Мелкие капли пота покрыли лоб.
– Я… Я… не хотел. Это Червонец. Все он! Он мне в руки револьвер сунул! Я в него уже мертвого стрелял!
– Но не об этом речь. Ты мне лучше скажи, иуда: зачем тебе была нужна смерть Луговицкого?!
– Я… не виноват! Бандиты меня заставили! Запугали! Хочешь жить, сказали, выдай нам… человека, что нас предал. Мне куда деваться?! Нет, я понимаю, что совершил подлость! И все сделаю, чтобы искупить вину! Приму наказание! Пойду на каторгу!
Было ясно, что он будет врать и изворачиваться до последнего, а правда мне и так была известна. Боткин решил отомстить Луговицкому руками бандитов, решив, что это он виновник всех его бед.
– Как скажешь. В полицию, так в полицию. Пошли.
Предатель, пытаясь сохранить свою драгоценную жизнь, не обратил внимания на мой холодный и равнодушный тон и поэтому не понял главного: ему был только что подписан смертный приговор.
– Про их разбойничью шайку все как есть расскажу! Их пятеро…
– Заткнись!
Выйдя из трактира, мы пошли по улице, потом завернули в проулок и пошли среди глухих стен лабазов. Боткин стал нервно оглядываться по сторонам.
– Куда мы идем?!
– Путь сокращаем.
– Нет! Я вам не верю! – он попытался остановиться, но я схватил его за плечо и волоком потащил за собой. Иуда почему-то даже не сопротивлялся, шел, куда его вели и только непрестанно, без перерыва, говорил, вымаливая себе жизнь. Слова из него текли потоком. Сначала я не обратил внимания, а потом понял, что они пустые. Без эмоций. Без надрыва.
