Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
– Пощадите меня! Христом Богом прошу! Он же уже мертв! Не берите грех на душу! Умоляю! Что вам в моей смерти! Заклинаю всеми святыми! – его бормотание сейчас больше походило на безжизненный голос автоответчика.
Мы остановились на пустыре. За спиной у меня остались купеческие склады и лабазы. В ста метрах уже начинался лес. Окраина города. Я несильно толкнул его. Он по инерции сделал шаг назад. Повернулся ко мне. У него были глаза человека, чья душа надломилась, а разум отключился, не выдержав пережитых потрясений.
– Готов к смерти, иуда?
Мои слова его словно встряхнули, выведя из полубессознательного состояния. Он быстро оглянулся по сторонам, затем уставился на меня. Лицо помертвело, глаза наполнились ужасом.
– Нет! Не убивай! Я жить хочу! Жить! Что тебе в моей смерти?! Что?! Я сознаюсь! Пусть меня судят! Пусть на каторгу! Куда угодно…
Я ударил. Предатель, хрипя, схватился за горло. Разбитая гортань еле-еле, с большим трудом, пропускала воздух. Его лицо побагровело, глаза полезли из орбит, затем он стал медленно оседать на землю. С минуту я наблюдал за ним, а затем, склонившись, тихо сказал:
– Ты будешь умирать еще минут… пятнадцать – двадцать, так что, начинай отсчитывать секунды.
Вначале мне показалось, что он прислушивается ко мне, но спустя несколько секунд понял, что ошибался. Это был бессмысленный взгляд в пространство, за которым стоял умирающий мозг, полностью переключившийся на мучительную борьбу за каждый, с таким трудом проникающий, глоточек воздуха, дающий ему еще несколько следующих секунд жизни.
Дождавшись его смерти, я вернулся в гостиницу. Вызванный на место преступления полицейский агент уже узнал в убитом грабителя и убийцу Матвея Дувинова по кличке Червонец, сбежавшего с каторги полтора года тому назад, поэтому следователь не стал усложнять себе работу, с ходу приняв мою версию, после чего снял с меня показания и отпустил.
Несмотря на то, что убийцы понесли заслуженную кару, во мне не было чувства завершенности. И дело было не в отце Лешки, который по сути дела стал главным виновником гибели Луговицкого, а во мне. Непонятное чувство вины, засевшее занозой в моем сердце, не давало мне покоя. Я словно раздвоился. Своим появлением ты вмешался в ее жизнь и тем самым взял ответственность за ее судьбу, говорил я себе, а значит, вина лежит на тебе. Но мне возражала логика: как можно отвечать за поступки других людей, действия которых ты просчитать не можешь? Нет, нельзя.
Спустя три дня состоялись похороны. Венки, панихида, мертвый, застывший взгляд сестры и заплаканное, опухшее от слез, лицо матери.
«Отойдет, очнется, ведь еще совсем девчонка», – успокаивал я себя до того дня, когда вдруг узнал, что сестра со вчерашнего дня стала ходить на курсы медсестер.
– Тебе это зачем?! – спросил я ее.
– Хочу уехать. Здесь все мне напоминает о Леше, – голос сухой, безжизненный.
– Доченька, поехали со мной, – предложила мать. – Сережа присмотрит за квартирой. Отдохнешь, развеешься. Ты еще молода. У тебя все впереди.
– Ты не понимаешь, мама. Мне надо вырваться из всего того, что напоминает мою прежнюю жизнь.
Только теперь та поняла, что хочет сказать ее дочь.
– Наташа, ты хочешь поехать на войну?!
– Да, мама, я все решила: еду на фронт.
Ее слова прозвучали тяжело и сухо. Мать охнула, побледнела, затем какое-то время смотрела на дочь остановившимся, безжизненным взглядом и только потом заплакала. Я, в свою очередь, сделал несколько попыток изменить ее решение, но на все мои доводы сестра отвечала одинаково: «Я все решила. Еду на фронт».
Войдя в подъезд, я вежливо поздоровался с консьержкой и уже начал подниматься по лестнице, как увидел спускавшегося мне навстречу, одного из моих соседей. Этакий представительный мужчина, лет шестидесяти с небольшим хвостиком. Полное, румяное лицо, обрамленное аккуратно, коротко стриженой бородой и такими же усами. Теплые карие глаза дышали добродушием. До этого, проходя, мимо друг друга, мы только здоровались, но в этот раз он вдруг остановился и сказал: – Мы не знакомы, но я слышал о несчастье, случившемся с вашей сестрой. Молю бога и надеюсь, что эта юная, полная жизни, девушка найдет в себе силы стряхнуть с души то горе, которое на нее навалилось.
– Спасибо за сочувствие….
– Миллионщиков Савва Лукич. Издатель, меценат и владелец этого дома.
– Очень приятно. Богуславский. Сергей Александрович. Поручик в отставке.
– Знаете, Сергей Александрович, я уже слышал о вас от нашего общего знакомого, Иконникова Антона Павловича.
– А-а! Понятно. Герой-богатырь.
– Ха-ха-ха! Вы правы. Где-то такой образ был им нарисован. Знаете, я очень интересуюсь Востоком. Китай. Япония. Тибет. Так вот он сказал, что вы владеете каким-то видом восточной борьбы. Это так?
– Можно сказать и так.
– Очень интересно. Знаете, у меня к вам есть любопытное предложение. Я и мои друзья-сподвижники собираемся устраивать вечер, посвященный Востоку. Гвоздем нашей программы будет демонстрация чайной церемонии. Так же будет выставлена частная коллекция старинного японского оружия. Поверьте мне, все будет очень красиво! Вы могли бы прийти к нам, в качестве гостя. Будут очень интересные люди. Попробуете новые сорта цветочного китайского чая! Правда, не пожалеете! Если соберетесь прийти, то возьмите с собой сестру! Надеюсь, это отвлечет ее от мрачных мыслей!
«Хм! Хорошая идея! Оружие точно надо посмотреть. Да и хватит сестре дома сидеть наедине с мрачными мыслями!»
– Принимаю ваше предложение с благодарностью, Савва Лукич!
– Тогда жду вас в следующий вторник в шесть часов вечера в помещении карточного клуба «Пиковая дама». Мы сняли его на вечер. Я вас внесу в запись приглашенных гостей. Когда придете, назовите свои фамилии и вас пропустят. До встречи, Сергей Александрович.
– До встречи, Савва Лукич.
Во вторник мы с матерью чуть ли не силком заставили Наташу привести себя в порядок и отправиться со мной на вечер.
Большой зал и прилегающие к нему комнаты – кабинеты клуба – были украшены китайскими фонариками и развешанными на стенах различными репродукциями из бытовых сцен Китая и Японии. Гостей собралось около сорока человек, и все они, по большей части, были степенные, пожилые люди, давно знавшие друг друга, пришедшие вместе со своими семьями. Это было нетрудно определить по тем фамильярным приветствиям и шуткам, которыми они обменивались при встрече. Савва Лукич, проведя меня по комнатам, заочно знакомил с некоторыми из них. Из его слов стало ясно, что здесь собрались богатые люди, владельцы доходных домов, магазинов, ресторанов, которых в тех или иных форматах интересовала история, искусство и культура Востока. Толстые золотые цепочки часов на груди, золотые оправы очков и сигары в зубах говорили о богатстве и солидности собравшихся гостей. Завсегдатаи, когда мы проходили мимо, окидывали нас мимолетными взглядами, чтобы тут же вернуться к своим разговорам. Савва Лукич познакомил Наташу со своей женой, полной и добродушной женщиной, которая взяла ее под опеку, а меня подвел к одной из компаний. Несколько минут ушло на знакомство, после чего продолжился разговор на тему войны. Когда стали спрашивать мое мнение о военных действиях, я тут же сослался на ранение головы и потерю памяти, поэтому после понимающих кивков и сочувствующих взглядов дальнейший разговор уже продолжился без меня. Увидев, что я не вписался в компанию, Миллионщиков взял меня под локоть и повел на противоположный конец зала, а по дороге постарался заинтриговать:
– Я познакомлю вас с очень-очень интересным человеком. Поверьте мне. Не разочаруетесь!
Мы подошли к небольшой группе, которая с большим интересом слушала человека с азиатской внешностью, рассказывающего им о сверхъестественном случае, которого тот стал непосредственным свидетелем. После того как меня представили, рассказ продолжился. Если я правильно уловил суть, то речь шла о предсказании китайского монаха-провидца, которое сбылось через три дня.
«Думаю, что монах сам подстроил это чудо. Впрочем… Ты-то сам как здесь оказался?»
Моя невольная ухмылка, предназначенная собственным мыслям, была замечена рассказчиком, который принял ее на свой счет и посчитал, что молодого скептика необходимо поставить на место:
– Ваши ухмылки неуместны, молодой человек. Обычный человеческий разум не может видеть дальше реальности нашего мира, так как не все поддается пониманию, скрываясь за пеленой загадок и тайн, неподвластных уму человека.
Его слова отдавали пафосом, к тому же прозвучали, как нравоучение, что не могло не повлечь за собой отпора, который вылился в следующем утверждении:
– Вы, наверное, и не догадываетесь, господа, но я тоже оракул.
После этого заявления я сделал несколько нелепых предсказаний, среди которых с некоторыми подробностями упомянул реальный факт, который остался в истории Первой мировой войны, как «атака мертвецов». Такое название впоследствии получила контратака защитников крепости Осовец 6 августа 1915 года при отражении немецкой газовой атаки, которая должна была произойти через четыре дня. Закончить мою речь мне не дал солидный господин в золотых очках:
