2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей
Никлас уже начал скучать по затерянной в медвежьегорских лесах заставе. Ему было душно под крышей особняка, безликая и приторная толпа его раздражала; если торжественная процедура награждения оружием еще как-то укладывалась в рамки официоза, то последующее всеобщее внимание его напрягало. Улыбки, порхание вееров, самые разные взгляды — среди которых читался весь спектр чувств от восхищения до скрытого презрения.
Справедливости ради — многие едва скрытые за вежливыми улыбками неприязненные взгляды относились не только лишь персонально к Никласу. Секрета, в принципе, никакого давно уже не было — в последние месяцы С. С. Иванов, статский советник по делам Царства Польского, прочно засел в Москве, и во вверенном ему царстве практически не появлялся, оставив все формальные мероприятия на регента.
Вот уже второй месяц как немаленького размера команда из Варшавского и Калининградского военных округов постепенно перемещалась в Москву вслед за статским советником, не просто занимая многочисленные должности, но и подвигая казавшиеся до этого момента нерушимые и устоявшиеся группы влияния.
Горчаков совсем недавно рассказал Никласу, что отставка генерал-губернатора Кемской волости — лишь один из эпизодов, которых сейчас набирается немало. Отчего общество заметно лихорадит, как всегда происходит во время передела сфер влияния.
Впрочем, осознание, что неприязнь во взглядах относится не к Никласу самому, а к новой — ломающей старые устои команде, которой он принадлежал, от ощущения нахождения в террариуме не избавляло. Несмотря на это, сам Никлас вежливо всем улыбался, дежурно отвечал на дежурные вопросы, делал дежурные комплименты и произносил дежурные шутки — в большинстве подслушанные у корнета Соколова, конечно же, который в этом толк знал.
Рядом с Никласом, не прекращаясь, работал самый настоящий конвейер. Пусть очередей и не было, но подчиняясь неписанным правилам люди курсировали по залу, выдерживая очередность для возможности появиться в центре внимания корреспондентов и — если повезет, попасть в виде фотографии на обложки светской хроники как минимум, или же попасть на глаза нужным людям как максимум. На таких приемах встречаются самые разные люди, и многие из них стараются не упускать открывающиеся возможности.
Понемногу Никлас все же начал привыкать к происходящему. Тем более, когда вспомнил, как «хорошо» было в Пекле под африканским солнцем. Расслабился, растекся — мысленно начал клеймить себя Никлас. Взгляды неприязненные ему не понравились, нашелся страдалец… Смешно. Настроение при этих мыслях моментально улучшилось. Вдруг Никлас вздрогнул и замер, увидев среди гомонящего калейдоскопа безликой толпы знакомые черты.
Есения Кайгородова.
Она смотрела на Никласа — прямо сейчас. Вернее, нет, она смотрела не на него. В его сторону, но при этом словно сквозь, демонстративно не замечая. Улыбнувшись — по-прежнему глядя сквозь Никласа, так как будто он был невидимкой, Есения повернулась к своему кавалеру и что-то сказала ему на ухо. Никлас только в этот момент невольно обратил внимание на ее спутника. Знакомое лицо. Вспомнить получилось не сразу, но вспомнил — сын канцлера Милославского… Радим, старший — поднапрягшись, припомнил имя Никлас. Тот самый, что пытался вытолкнуть его за двери коттеджа «Карточный домик». Тогда он, правда, выглядел несколько иначе — не так официально, в строгом костюме и не узнаешь сразу.
Радим Милославский тоже сейчас глянул на Никласа; причем целенаправленно посмотрел — похоже, Есения ему что-то сказала. Девушка между тем вместе с кавалером двинулась вперед, проходя совсем рядом с Никласом, но так и не обращая на него внимания.
В иной похожей ситуации — с другим человеком, Никлас скорее всего так же продемонстрировал бы полное равнодушие, постаравшись забыть и отпустить ситуацию. Но не сейчас, не с ней — поэтому вопросительно смотрел прямо в глаза приближающейся девушке, чуть склонив голову. Когда Есения проходила мимо, все так же целенаправленно его не замечая, Никлас заговорил.
— Есения, какая неожиданная встреча! — с полупоклоном произнес он не просто не принимая правила игры, а на ходу придумывая свои.
Удивились, похоже, все — и седовласый глава какой-то местной администрации, который вместе с супругой сейчас что-то рассказывал Никласу про возможность совместного участия в районных мероприятиях, и несколько случайных пассажиров рядом, оставшихся для Никласа безымянными, и Есения с кавалером.
— Здравствуйте… — сдержанно произнесла Есения, явно не понимая пока для себя, как отреагировать. Но остановилась все же, обратила скучающее внимание. С вежливой улыбкой поздоровалась с безымянными гостями — несколько из них, похоже, были в курсе кто сейчас стоит перед ними: по ощущению Никласа были бы у них хвосты, сразу завиляли бы в попытке выразить уважение и приязнь.
Несколько приветственных фраз, легкая шутка, натянутый смех — постепенно вокруг начал собираться народ, окружая и Никласа, и Есению с Милославским. Седовласый мужчина из местной администрации слегка замялся, спутница его быстро нашла нужные слова и пара исчезла из поля зрения. Освободившиеся места тут же занимали жаждущие пообщаться не столько с Никласом, сколько попасть на глаза людям, внимание которых в иной ситуации добиться непросто. А Милославский и Есения к таким определенно относились.
— Скажите, господин Бергер, а что у вас за медали? Впервые вижу подобные, — заполняя одну из пауз, спросила какая-то симпатичная дама.
— Награды Французского легиона. «Крест Воинской доблести» и «Крест Военного ранения».
— То есть вы у нас уже герой со стажем? — кокетливо прикрывшись веером, улыбнулась дама.
— Нет-нет, что вы. Вся моя доблесть в той стародавней истории уложилась в том, что я смог выжить при подрыве фугаса, на который сам же и наехал, будучи за рулем бронеавтомобиля, ну а крест за ранение как понимаете комплектом шел.
Слова про «стародавнюю историю» вызвали ожидаемую реакцию — учитывая, насколько Никлас молодо выглядел. Послышалась пара дежурных шуток, раздался дежурный смех.
— То есть во Французском легионе медали раздают безоглядно и кому ни попадя? — неожиданно спросил Радим Милославский, который так и остался непредставленным.
«Ах ты ж с-собака бешеная», — вежливо улыбнулся ему Никлас. От близости Есении он немного потерял голову и просто забыл, что сейчас за словами надо следить как никогда.
— Простите, я не знаю вашего имени…
— … — Милославский, сразу не найдя что ответить, открыл было рот, но Никлас его опередил.
— Впрочем, неважно. Вы кого-нибудь знаете в армии?
Радим Милославский — один из немногих, был на приеме в гражданском костюме, не мундире. И он, как и его младший брат Ратмир — Никлас знал об этом, являлись офицерами корпуса госбезопасности, к армейским частям никакого отношения никогда не имея. И сейчас Радим смотрел на Никласа с холодной злостью во взгляде — а те люди, которые занимали освободившиеся ранее места после ухода седовласого чиновника с супругой, начали задумываться не совершили ли они ошибку.
Никлас тоже задумывался, а не совершает ли он сейчас ошибку, но без особого энтузиазма — уже все сделал, раньше надо было задумываться. Он снова улыбнулся вежливо, развел руками.
— Я может быть не совсем правильно выразился, давайте объясню: если брать детали, то после подрыва фугаса я, едва очнувшись, убил разыскиваемого тремя разведками военного преступника, который в тот момент, так случилось, просто пробегал мимо меня. И здесь, видите ли, важен угол взгляд на произошедшее — для обычного солдата, монотонно выполняющего боевую работу, это вполне рутинное событие. Но для гражданского человека — несомненно доблесть. Поэтому кажущееся небрежение к полученной награде это не обесценивание своего поступка, а скорее дань уважения тем солдатам, которые демонстрируя настоящий героизм наград за это не получили.
Никласа слегка понесло, он это чувствовал. Разум ему сейчас говорил остановиться и кричал о последствиях — тех самых, которые принесли Горчакову увечья после отношений с девушкой, носящей золотой перстень. Но Никлас не остановился, продолжил говорить — внутреннее понимая, что этот фарш обратно будет уже не провернуть:
