2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей
Никлас вовремя подумал, что не стоит говорить Катрин о том, что возможное напряжение в общении с ней просто выходило как пар в свисток во время встреч с ведьмой-валькирией Татьяной, которая буквально все силы из него заранее высасывала.
— Какие-такие факторы? — сощурившись, спросила Катрин.
— Немаловажные. Усталость от тренировок, например, или…
— Татьяна? — поджала губы Катрин.
— Да, — не стал опровергать Никлас.
Катрин промолчала, но глаза ее при этом заметно сверкнули алым отблеском. Никлас, неожиданно, только сейчас обратил внимания на один момент в недавних словах ведьмы.
— Подожди, ты сказала, что: «Если бы даже у нас было с тобой родство». Это что значит, что…
— Это значит, что никакого родства по крови у нас с тобой нет.
— Откуда ты знаешь?
— Сходила в лабораторию, запросила анализы.
— Когда?
— Когда мы медосмотр после принесения клятвы проходили.
— То есть ты все знала с самого начала?
— Да.
— А почему не сказала?
— Потому что ты на меня даже с тенью интереса не смотрел! — вдруг повысила голос Катрин почти до крика. — Ты сегодня, когда рассказывал про нежность и уверенность в общении, я хотела под землю провалиться! С какими-то шлюхами можешь устраивать нежное родео на грани грубости, а на меня ноль внимания! Сколько я перед тобой ходила голая, сколько пыталась хоть один заинтересованный взгляд поймать…
Ведьма говорила и говорила, постепенно понижая голос с крика до шепота, а сейчас и вовсе замолчала, увидев изменившееся выражение лица Никласа. Он же словно новым взглядом смотрел на Катрин.
После того как она недавно вытиралась воротником, халат остался частично распахнут. Пояс завязан слабо, полы все сильнее расходятся, видны следы ручейков недавно пролитого шампанского на шее и в ложбинке груди. Никлас сухо сглотнул, поднял взгляд на чувственные, словно припухшие губы — влажные от шампанского, отметил блеск внутреннего алого отблеска ее глаз.
Шагнул вперед, Никлас погладил ведьму по распущенным мокрым волосам. Катрин зажмурилась, попыталась отвернуться: лицо ее заливало краской — это было заметно даже сейчас, когда она опустила голову. Никлас медленно и аккуратно забрал у нее бутылку с шампанским. Сделал несколько хороших глотков, опустошая, поставил бутылку на стол, другой рукой потянул пояс халата Катрин. Распустил, расправил — так, что халат мягко скользнул с плеч на пол.
Ведьма, так и не открывая глаз, вдруг сжалась и прикрылась руками, заметно стесняясь. Никлас — удивленный таким поведением, ведь сколько раз она безо всякого стеснения перед ним ходила обнаженной, приобнял ее, а потом поднял на руки и донес до кровати.
Катрин так и не открывала глаз, будучи заметно напряженной — вся ее недавняя смелость высказываний прошла. Она заметно нервничала, все еще будучи внутренне зажатой. Никлас пока так и не понимал причину ее состояния, обнимая и очень осторожно ее целуя — в висок, щеку, шею. Катрин лежала почти не шевелясь, только задышала громче и чаще.
Никлас впервые сталкивался с подобным — весь его прежний опыт заключался в общении с совершенно по-иному ведущими себя девушками, крайне уверенными в себе и своих действиях.
— Ты можешь не переживать, — зашептал он ей в ухо. — Теперь я в любом случае будут смотреть на тебя совершенно по-другому. Не знаю только, к добру это или…
Договорить Никлас не смог — Катрин обняла его и буквально впилась в губы. Целовалась ведьма жадно, но несколько неумело — как будто в первый раз. Никлас так удивился этому осознанию, что замер, едва не отстранившись. Катрин — она все же была ведьмой-ворожеей, почувствовала его эмоции, приоткрыла глаза.
— Да, целуюсь с мужчиной в первый раз. Еще вопросы?
Никлас не стал отвечать, просто убрал с ее лица несколько упавших локонов, озадаченно покачав головой.
— Я по-взрослому целоваться училась только с сестрой в пансионе, а после этого меня дед держал как будущую жену, с кем бы я по твоему мнению могла…
Никлас приложил палец ей к губам, заставляя замолчать. Катрин снова напряженно сжалась, отвернувшись — стараясь скрыть изуродованную шрамами половину. Никлас приобнял ее, потянул себе. Медленно и нежно поцеловал в лоб, в нос, в щеку. В губы. Катрин снова постепенно расслабилась — словно пружина разжималась, снова сама потянулась к нему. Обнимая так крепко, словно не собиралась отпускать.
До этого момента Никлас думал, что по накалу страсти ничто не может сравниться с тем, что было у него Татьяной. Уже к середине ночи он понял, что ошибался.
Под утро — как сильно ошибался.
Рассвет они встречали с распахнутой балконной дверью, разгоряченные, наслаждаясь холодным воздухом. Катрин лежала поперек кровати, положив голову Никласу на грудь и глядя ему в глаза. Он смотрел в окно на алеющее — как и глаза ведьмы, рассветное небо, и не думал ни о чем.
— Если ты меня бросишь, я умру, — вдруг негромко сказала Катрин.
— Не драматизируй. Это у тебя сейчас от того, что…
— Я не драматизирую. И это совсем не от того, что у меня сейчас после шампанского голова ужасно болит.
Говорила Катрин ровным, спокойным голосом. Глаза ее при этом все сильнее наливались алым сиянием. Никлас вдруг впервые за ночь подумал, а не совершил ли он ошибку? Может быть стоило попробовать оставить все как было?
— Не драматизируй, — вдруг усмехнулась Катрин, отводя взгляд. — Я не претендую. Просто… я уже тебе говорила — куда ты, туда и я. Ты слышал это, воспринимая как оценку обстоятельств в нашей общей ситуации, в рабочем можно сказать формате. Просто не допуская мысли, что я давным-давно в тебя влюбилась.
— Давным-давно?
— Да. В тот самый момент, когда ты меня второй раз убить обещал.
— Когда это я тебя вообще убить обещал?
— Первый раз сразу после того, как скинул Кристину вниз. Потом поднял меня на руки… — Катрин потянулась, разворачиваясь и крепко прижимаясь к Никласу. — Ты меня тогда так аккуратно нес, что я подумала — а парень ничего. Потом, когда ты мне первую помощь оказывал, и обещал убить во второй раз, решила: все, люблю без вариантов, надо брать. А потом…
— А потом? — спросил Никлас, когда пауза затянулась.
— Потом увидела себя в зеркале и догадалась: план конечно хорош, но есть проблема.
— Все равно это может быть влюбленностью. Не спорь, у меня опыта больше, — легкомысленно произнес Никлас, после чего Катрин сразу же укусила его за плечо, оставив заметный красный след.
— Эй, полегче!
— Я сказала, что не претендую, но это не значит, что буду спокойно слушать о твоих шлюхах!
— Я не о них совсем!
— А о ком?
— О чем. О любви — я по этой теме много умных книг читал, и знаю больше чем ты. Любовь — это сложный процесс, считай биохимия, так что твои чувства могут быть связаны как с давлением обстоятельств, так и банально продиктованы инстинктами, вшитыми тебе в ДНК из глубины веков, и поэтому…
— В книжках не пишут, что я ведьма.
— Это имеет значение?
— Конечно. Если я влюбилась, то навсегда.
— Когда ты влюбилась, «давным-давно» как сама сказала, ты же не была ведьмой.
— А какая разница?
Глава 11
Апрель
Негромкие звуки музыки, калейдоскоп лиц. Вежливые полупоклоны, приторно слащавые улыбки.
— Господин Бергер, как я рада знакомству с вами…
— Очень приятно…
— Мое почтение…
— Ах как приятно наконец вас лицезреть воочию…
— Спешу представить вам…
— Для меня большая честь…
Еще и к наградной шашке на поясе не привыкнуть никак. Пограничная Стража формально принадлежала к кавалерийским частям, а корнет граф Бергер — по странной бюрократической коллизии со штрафным отрядом, формально больше принадлежал Пограничной Страже, чем Особому отделению. Поэтому вместо жандармского кортика ему была вручена немаленького размера шашка, с выгравированной на золотом эфесе надписью: «За Храбрость».
Зато Никлас сегодня впервые появился на публике в черном с серебром мундире опричника. Это был единственный приятный момент вечера, остальное его раздражало так же, как раздражают измазанные в варенье липкие руки. Совсем не так он представлял этот великосветский прием, оказавшийся ярмаркой тщеславия и смотринами, на которых его персона — недавно высвеченная софитами в погруженном во время церемонии в полутьму зале, стала лишь декорацией вечера.
