Андрей Посняков - Посол Господина Великого
Посовещавшись с Федором, поломанную телегу решили пока оставить с парой человек для охраны. А уж как те телеги выгрузят – в них оставшуюся медь и довезти, а эту после чинить, иль – ежели не уймется гроза – с собой увезти на пустых повозках.
Так и поступили. Пока ехали по Московской дороге, всадники их обогнали – на возы щурились подозрительно. Потом обратно поскакали, навстречу. Они же… А может, и другие кто, – темень да дождина хлещет, – дома сиднем сидеть в этакую-то погоду, квас исполненный с горячим сбитнем прихлебывать. Пронеслись всадники. Олег Иваныч посмотрел им вослед подозрительно. Мало ль – медью, в телеге-то поломанной на дороге оставленной, прельстятся. Кто их знает… Добрый человек в такую погоду подобру-поздорову по улице-то не рыщет…
– С усадьбы какой-то люди, – как остановились на Щитной пред воротами оружейника Никиты Анкудеева, пояснил один из возчиков. Он по пути успел со всадниками словами перекинуться. – Шпыня какого-то те искали. То ли украл что шпынь тот, то ли боярских девок изобидел.
– Ну, то, конечно, их дело, пущай себе ищут, – задумчиво произнес Олег Иваныч. – Однако повозка-то на мосту, считай, брошена. Что там два человека… Как бы не прельстились.
– Могут, – узнав, в чем дело, кивнул головой подошедший оружейник Никита. – Я б на твоем месте проведал. Да постой, сей раз подмастерьев кликну. Эй, робяты!
Вместе с двумя подмастерьями Олег Иваныч рысью помчался обратно к мосту. Тугие струи дождя хлестали прямо в лицо, под копытами чавкала грязь, в темно-фиолетовом небе сверкала молния.
Двое молодых парней, оставленных Федором сторожить упавшую медь, хоронились невдалеке, под деревьями, что росли близ церкви Федора Стратилата. Все не так мокро, хотя… Главное – не так страшно, все ж таки Божий храм рядом. Телегу поломанную плоховато, правда, видать было, да кому она нужна-то? Вон, промчались в ближайшую усадьбу всадники, да снова стихло все. Один гром гремел превелико. Почудилось вдруг одному из парней – будто выбралась прямо из Федоровского ручья чья-то смутная фигура. Осмотрелась вокруг и юркнула под рогожу в сломанную повозку.
– Смотри-ко, никак шпынь какой!
– Блазнится тебе все. Кому надо-то? Из ручья тем более… Водяной, что ли?
– А может, и водяной! Али еще какая нечисть…
Переглянувшись, оба парня принялись часто креститься на церковный купол.
– Эй, ухари! – вдруг резко окликнули их с дороги. – Телега-то на месте хоть?
– Там. Куды ей деться…
Парни неохотно выбрались из-под деревьев навстречу всадникам. Подумав, сообщили и про водяного. Кто его знает, а вдруг?
– Водяной, говорите? – Олег Иваныч подозрительно взглянул на парней. – Да еще – из ручья выпрыгнул? Брехня! Водяным наша медь без надобности. Однако посмотрим.
Спрыгнув с коня, Олег Иваныч нагнулся к телеге и резким движением сдернул рогожу.
– Стойте все где стоите!
С криком метнулась из телеги мокрая – вся в тине – фигура, навалилась на Олега Иваныча, приставив к сердцу острый засапожный нож. Действительно – водяной, ну ни фига себе, заявочки! Ох, зря Олег Иваныч кольчужку сегодня не поддел под кафтанец, жары побоялся. Вот надел бы – гораздо легче с водяным разговаривать было б! А тут…
– Отойдите, отойдите, ребята! – обернулся Олег Иваныч к подмастерьям. Кто их знает – кинутся еще, делов наделают. А с водяным сейчас договоримся, что-то ведь надо ему? Иначе с чего б из ручья выныривать? Однако странный ножичек у него – никакой и не засапожный…
В призрачной вспышке молнии явственно блеснуло широкое – с ладонь – лезвие… Дагасса! Рыцарский кинжал с широким узорчатым лезвием. Вещь не дешевая. Откуда он здесь, у этого чертова водяного?
Олег Иваныч поднял глаза. Ну и рожа, прости Господи! Вся в тине, мокрая, зеленая, исхудавшая. Одни глаза блестят… А рожа-то знакома!
Еще раз сверкнуло…
Олег Иваныч не поверил глазам. Невероятно… Быть того не может.
– Олексаха, ты ли?
Водяной вздрогнул. Сверкнул страшно глазами – то молния отразилась. И вдруг, бросив дагассу, с ужасным воплем бросился прочь.
– Упырь! – громко кричал он, развивая невероятную скорость. – Упырь!
Олег Иваныч вскочил на коня, бросил подмастерьям, чтоб перегружали медь, как подойдут телеги.
– Я – скоро! Посмотрим, кто из нас упырь…
Покрытый болотной тиной, Олексаха, немного пробежав по Московской дороге, резко свернул на улицу Федорова, что тянулась параллельно ручью. Дождь лил уже меньше, и гроза вроде бы переставала – поднявшийся ветер медленно сносил тучу на запад, куда-то за Неревский конец.
– Эй, Олексаха! Постой! Да погоди же! Ну, блин, марафонец хренов…
Услыхав последнюю фразу, Олексаха неожиданно остановился:
– Ну-ка, повтори, нелюдь!
– Сам ты нелюдь! Чего обзываешься?
Медленно, недоверчиво взирая на Олега Иваныча, Олексаха подошел ближе и вытащил из-под рубахи нательный крестик.
– Изыди, сатана!
– А вот фиг тебе! Не изыду!
Олег Иваныч передернул плечами, но с лошади не сошел, чтоб не спугнуть Олексаху. Тот сделал еще пару шажков. Остановился:
– А ну-ка, перекрестись!
– Да пожалуйста, жалко, что ли?
Олег Иваныч размашисто перекрестился и, в свою очередь вытащив из-под рубахи крест, продемонстрировал его Олексахе:
– Ну, теперь-то признал?
– Признал, – широко улыбнулся парень. – Я уж думал, Олег Иваныч, сгинул ты в пучине морской, а ты вон…
По щекам парня потекли слезы.
Олег Иваныч слез с коня, обнялся с Олексахой.
– Эх, паря, ты даже не представляешь, как же я рад тебя видеть. Что же с вами тогда случилось?
– Да ничего, – Олексаха пожал мокрыми плечами. – Словили нас разбойные рожи. Софью-то потом выкупили, а Гришаня… похоже, того… сгинул…
– Ладно, после обскажешь, в подробностях, – Олег Иваныч сжал губы. – Сейчас закончу небольшое дельце и – ко мне! Там и поговорим ладом.
Уже под утро, в чистых сухих рубахах, они уселись за стол в Олеговой горнице, на углу Ильинской и Славной. Старый, скособоченный от ран служка Пафнутий растопил печь, выставил яства, плеснул березовицы пьяной.
Пираты Хорна ван Зельде настигли их почти сразу – как только набежавшая волна скрыла лодку с Олегом Иванычем. Опытный ван Зельде быстро разгадал их замысел – да и какой еще другой план мог быть у находящихся на острове пленников? Они и не сопротивлялись особо, потрясенные страшной смертью Олега – все хорошо видели, как треснула, напоровшись на камень, лодка и синяя морская пучина поглотила обломки…
Их, Олексаху с Гришаней, хорошенько избив, бросили в подвал, а Софью вполне учтиво препроводили в комнату. В ту же, где она и была. Примерно где-то через неделю приплыли на шебеке посланцы. Сам-то Олексаха их не видел, Гришаня рассказывал, его толмачить брали. Трое – новгородцев, остальные – немцы из Нарвы. Сказывали, что рыбаки, хотя неизвестно еще, что это за рыбаки такие были. Когда прощались с Софьей, и Олексаха их увидал. По рожам – сущие разбойники. Особенно один – с родинкой во всю щеку…
– Не, не как у тебя, Олег Иваныч, боле гораздо! Вот уж поистине – бог шельму метит.
В общем, увезли Софью. Та напоследок просила ван Зельде подождать немного. Дескать – сама роду в Новгороде не последнего – выкупит Олексаху с Гришаней, уж на такое дело всяко денег найдет. Ван Зельде кивнул милостиво – хоть и жесток был, сволочь, а все ж выгоду свою знал. Получше к пленникам отношение стало: из подвала сырого в светлицу перевели, окна, правда, ставнями заложили – да все лучше, чем в подполе-то. Тут на море бури начались, с неделю ветра буйствовали. Вот всю-то неделю и не разбойничали пираты – сидели тихонько на острове, бездельем маялись. Сам ван Зельде в каморку к пленникам зачастил – с Гришаней в шахматы игрывал. Один не ходил, однако – осторожничал. Завсегда пара оглоедов с мечами да копьями у стен стояла – глазищами зыркали. Гришаню, что ли, паслись эдак, иль Олексаху – Бог весть. Потом кораблишко в гавань пиратскую заскочил, от непогоды укрыться. Большой корабль, высокий – «карвель» называется или вроде того. Польский. Именем – «Мария Магдалина». Шкипер – ван Зельде знакомец давний – видно, раньше вместе пиратствовали. С ним пара знатных поляков – шляхтичей. Ходили по пирсу – разодеты, что твои павлины – звенели саблями. Потом напились пьяными – песни горланили. Ван Зельде с одним шляхтичем, который еще на ногах держался, к пленникам поднялись – в шахматы поиграть. Шляхтич, уж на что пьяный, а как увидел Гришу – аж ус у него задергался. Подмигнул зачем-то отроку. Ван Зельде скоро играть надоело – шляхтич за доску сел. Ван Зельде смотрел сперва, таращился, потом рукой махнул, ушел. С ним и охранники его. Шляхтич, как один остался, протрезвел весь… А ну – говорит – Григорий-свет, рассказывай, как тут очутился да как его друже пан Завойский поживает. По-русски балакал шляхтич-то, смешно правда, но ничего, понять можно.
Гришаня и поведал все, в краткости, ясное дело. И про то, как пан Завойский поживает. Никак уже, похоже, не поживает, сгинул в морской пучине!
