Шумилин Ильич - Ванька-ротный

Смерть мучительна тогда, когда ее ждешь, когда идешь ей навстречу, считаешь шаги и говоришь себе – Ну вот и все! Каждому в такие моменты бывает страшно, но страх этот переживает каждый по своему. На что-то надеешься, вдруг пронесет! Сама смерть не страшна, тягостно ее ожидание. Никому не хочется умирать. Может пуля пролетит мимо, может только заденет? А когда смерть близка и ты обречен, когда видишь что деваться некуда, (тебя она уже не страшит, ты принимаешь спокойно её, чтобы скорее избавиться от переживаний, тягостного бремя). Каждому было ясно, что на войне, солдаты делают только одно (что убивают друг друга. Но успеешь выжить – убей первым его! А разведчики на войне, к сожалению, немцев не убивали. Мы сами несли потери и за это не мстили, нам нужны были живые немцы. Мы трупами не питались. Иногда мы, конечно, стреляли в немцев, били без промаха, но это было не главное наше занятие).

Не успели мы похоронить Касимова, к вечеру из дивизии пришел приказ. В ночь на 30-е взводу пешей разведки взять языка.

Глава 43 Бондари

Текст главы набирал SSS Сергей@mail.ru

21.07.1983 (правка)

Лес севернее Бондарей

В разведотделении дивизии исполняющим обязанности назначили (знакомого мне А. Чернова) бывшего комбата нашего полка Чернова, (этого типа) его я (прекрасно) знал. Впервые мы встретились с ним в лесу около озера Жижица, когда мы стояли в резерве армии, и дивизия получала пополнение перед наступлением на Духовщину. Несколько раз я с ним встречался и потом (и видел в нем с первого дня раболепие перед начальством, прыткость и льстивость). Попав в разведотделение штаба дивизии, он пообещал вышестоящей инстанции, что не только в кратчайший срок наведет порядок в полковых разведках, но и по графику будет брать языков. Взяв сразу решительно и круто, он не (давал никому ни дня, ни отдыха) считаться с неудачами и потерями, которые мы несли. Не все зависело от нас. (В основном все зависело от)У немцев была…продумана по организации обороны. (Если бы немцы где дали маху, мы тут же воспользовались и без шума сделали бы свое дело. А он как жеребец, сорвавшийся с узды, требовал своего и доходил до истерики.) Чернов перед начальником штаба дивизии дал клятвенное обещание поломать старые порядки и по масштабу (добыче) взятых языков вывести дивизию на первое место в армии. Чернов тот самый бывший комбат, которого я 10 ноября 43 года водил с батальоном в тыл к немцам. Тогда он не мог самостоятельно перейти с батальоном немецкую линию фронта. Тогда он прикинулся дурачком. А в дивизии простачков и дурачков ценили. Из тыла он вышел с группой солдат из трех человек, бросив две роты около высоты на произвол судьбы. Две роты полка тогда назад (так никогда) не вернулись. (Он сумел тогда втереть очки командиру полка. Немецкие танки атаковали нас в тот момент. Позиции полка висели на ниточке. После такого). Роты естественно были списаны как боевые потери. С тех пор в полку сменился не один командир полка. (И он сумел втереться в доверие к поледнему). Последний командир полка Бридихин рекомендовал его на работу в штаб дивизии. И теперь Чернов попав во второе отделение штадива, вдруг почувствовал себя специалистом по разведке. (Мои ребята даже об этом не знали. Это не наше дело ворошить прошлое). Тогда он не мог по карте сделать пяти километров (, а теперь он кричал и хотел нас взять на испуг). Командир полка тянул его (по лестнице вверх) и…, помогал ему карабкаться вверх (по трупам), он хотел иметь в дивизии своего человека.

– Ты чего орешь? – одернул я его однажды, при разговоре по телефону. -Я каждый раз теряю людей, когда вы с командиром полка начинаете подгонять меня. Вам что это не понятно? У меня в разведке осталось всего десять человек. Еще один неподготовленный выход и в полку не останется ни одного опытного разведчика. Они хотели собрать воедино остатки дивизионной разведки и полковой и сунуть нас на угол леса (что находится левее шоссе) юго-западнее Панова. По замыслу Чернова, я должен был взять угол леса и углубиться к немцам в тыл. В ближайшем тылу у немцев взять языка и переправить его к своим. Я не подумал что будет потом и дал согласие. Штаб дивизии план операции утвердил. Но когда я прикинул все и взвесил, понял, что мы идём на верную гибель и смерть. Отказываться от своих слов было уже поздно. Я собрал ребят и хотел с ними провести беседу. Но в это время к месту нашего сбора явились радисты с огромным ящиком за спиной.

– 2-

– А это что? Откуда вы?

– Гвардии капитан Чернов приказал.

– А рацию (с собой) зачем принесли? Несите обратно!

Через некоторое время меня вызвали к телефону.

– Какие у тебя основания? Почему ты рацию направил назад.

– Радисты не имеют элементарных навыков действий разведки. Для меня это лишняя обуза. Радисты не умеют работать в ключе. А крикуны мне в тылу у немцев (в разведке) не нужны. Я отвечаю за жизнь людей. И эта обуза мне будет мешать (в разведке).

– Нам нужно через каждый час начальнику штаба дивизии докладывать о ходе операции. – пояснил мне Чернов.

– Можешь докладывать, а рацию я с собой не возьму! Вы что собираетесь мне помогать артиллерией?

– Нет, ты должен действовать тихо.

– А на какой хрен мне ваша радиостанция тогда нужна. Я всю войну без нее к немцам в тыл хожу. Говоришь нужно докладывать? Вот ты ее себе и возьми. Забирай своих десять человек дивизионной разведки, бери радиостанцию и отправляйся к немцам в тыл. (Я иду на захват языка и мне этот гроб с музыкой ни к чему. Разведка дело добровольное! Если мои соображения вас не устраивают, бери сам обе группы и иди брать языка).

– Нам работникам штаба дивизии запрещено переходить линию фронта!

– Ты много раз за линией фронта был? – спросил, меня Чернов – А я вот по официальным данным ни разу не был.

– Как не был? Я тебя сам водил.

– Тогда линии фронта, как таковой на карте не было. Была открытая ничейная земля! Вот тебя, например, для работы в штабе дивизии не возьмут. Ты много раз за линию фронта с разведкой ходил.

– Смешно Чернов ты говоришь. Я ходил с людьми. У меня свидетели каждого моего шага есть. Как устроены твои мозги? Ты всегда из-за чужой спины действовать норовишь. Тебя (видно) и убьет из-за спины какого-нибудь солдата.

– Мы не знаем кому и как суждено отдать свою жизнь за нашу любимую Родину!- сказал в заключение Чернов.

– Я не про отдачу, а про красивые и лживые слова!

– Ты капитан ящик с собой возьмешь. Это приказ начальника штаба дивизии.

– Без радиостанции в тыл к противнику теперь разведгруппы запрещено отправлять. Зря ты капитан ершишся! Я собрал людей, поставил боевую задачу, дал указание на подготовку и, вечером мы покинули (свою) траншею. Мы спокойно проходим нейтральную полосу, минуем передний край немецкой обороны и приближаемся к лесу. Сзади по нашим следам топают дивизионные радисты. Я поворачиваю голову назад, смотрю на их багаж и говорю Сергею:

– Отведи их метров на двадцать назад, покажи наши, следы в обратном направлении и вели не останавливаясь топать, да поскорей. Если сунуться еще раз сюда, я их (лично) на месте прикончу. В наших двух группах нет двадцати человек. Нам нужно под самым носом у немцев пройти открытое поле. (На моей шее висит жизнь разведчиков). Я осматриваюсь кругом и подаю знак рукой двигаться дальше, не отрывая живота от снега.

– 3-

На углу леса должен быть немецкий окоп. Мы обходим его стороной и подходим к нему из глубины леса. В окопе нет никого. Повсюду валяются стреляные гильзы, окурки сигарет, пустые банки из-под консерв, картонные коробки от галет и торчащие из снега пустые бутылки. Если этот окоп оказался пустым, наше счастье и нам повезло. В обороне немцев произошла (по-видимому) смена. Одна дивизия сменила другую. Старые немцы из окопа ушли, а новые ещё не явились. (на рассвете. Нам колоссально в этот раз повезло) Не будь у немцев смены, они бы сидели в окопе (нам фейерверк. Погибло бы несколько ребят, раненые были бы среди двух десятков, а остальных он продержал бы здесь на подходе в снегу дня два не меньше, таковы правила игры в разведку. Единственно что неизвестно, кто будет убит, а кого ранит из всех). От окопа в глубь обороны немцев уходила натоптанная в снегу тропа, слева лиственный лес. Голые стволы и вётки. Стежка идет по самому краю опушки. А справа от стежки стоят зеленые елочки. Они прикрывают стежку со стороны открытого поля. Дорожка прямая, метров на тридцать впереди все видно. Немцы могут на ней появиться в любой момент. Я разделил разведчиков на четыре группы и расположил их в густом ельнике справа от тропы. (Ельник узкой полоской прикрывал тропу со стороны открытого поля, где находился пулеметный окоп немцев). Как только немцы по тропе дойдут до места середины засады, разведчики встанут и цепью выдут на тропу, даваться немцам будет некуда, в лес они не побегут (не побежишь в метре из-под автомата). Придется поднять руки вверх (без криков сдаться в плен. Ни один из них не выдержит если на него неожиданно выйдет целая шеренга русских). Важно сделать так, чтобы никаких надежд на спасение не было. Это парализует волю (и остается только поднять руки вверх. С такого расстояния немцы сами бросают оружие поднимут лапы вверх.) Прошло часа два, на тропе никто не появлялся. Я дал Рязанцеву команду выставить головной дозор с задачей следить за тропой, а остальным, не выходя на тропу, разрешил потоптаться на месте, чтобы согреться.