Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
После недолгого отдыха тронулись дальше. Водитель не зря сделал остановку. Дорога на спуске хоть и широкая, но коварная, под колесами шуршали и громыхали камни, скрип кузова перебивал гул мотора. Ефрейтор шел на пониженной, стараясь не тормозить без нужды чтоб не перегрелись колодки и шины.
Внизу ждал сюрприз. За поворотом обнаружилась лежащая на боку машина. Прямо на дороге остановились два грузовика. К счастью «Дромадер» вез батальонное имущество, а не людей. Никто не пострадал, водитель отделался испугом. На месте аварии распоряжался унтер, начальствующий над отделением. С двух машин подали тросы, зацепили. Саперы дружно навалились и все, вместе поставили машину на колеса. Мотор не сразу, но завелся.
Офицерскому внедорожнику пришлось ждать, пока грузовик не погрузят заново. Как понял Никифоров, основной причиной аварии был сместившийся на борт груз. Патронные ящики, инструмент, сверху палатки и штатные распорки.
— Любопытно, наши радисты вечером что-то поймают? Или какой посыльный с последними новостями догонит?
— Кто его знает, Еремей Сергеевич, все может быть. Пока же считайте, что это большие маневры.
— Хотелось бы верить, — вставил слово Никифоров. — Что-то мне подсказывает, не случайно это все началось аккурат после того как англичане высадились в Норвегии.
— Не нам решать, — прищурился Кравцов. — Давно было ясно, бриты не остановятся, а наш царь великим терпением не отмечен. Вот увидите, выйдем к границе Месопотамии и сразу получим приказ наступать. День дадут привести роты в порядок, обозы подтянем и сразу бросят на Багдад. Мы как раз выходим на равнину, самое то для наших подвижных частей и бронебатальонов.
— Неужели так все плохо, что после двух дней отдыхать?
— Сами посмотрите на этот бедлам, Иван Дмитриевич. Мы еще не знаем, что с техникой 2-й Санкт-Петербургской творится. Если не видели расписание, она как раз у нас по пятам идет. Мы и будем подвижной дивизии дороги ровнять и переправы наводить.
Штабс-капитан ошибся. Уже на следующий день батальон догнал порученец на мотоцикле. Перед строем людям зачитали манифест государя Алексея Второго о объявлении войны Британии и Франции. Причинами назывались отказ от мирного урегулирования польского вопроса, ввод войск в европейскую Грецию, неспровоцированные атаки и потопление российских судов, отказ выплатить компенсации жертвам, препятствия мирной торговле, надуманный запрет на поставку нефти в Россию. Последним пунктом шла агрессия против союзной нам Норвегии.
Батальон встретил начало войны громким «Ура!». Однако особой радости или разочарования на лицах не видно. В саперы людей брали грамотных, все с полным средним или специальным образованием, они без того понимали: рано или поздно этим и должно было закончится. Точнее говоря, начаться.
Порученец вскочил на мотоцикл и помчался дальше. Прапорщику предстояло догнать ушедшие вперед части. На радиосвязь не полагались. Такие вещи положено объявлять вслух, зачитывать приказы и манифест перед строем. Вульгарные радиограммы же для тех, к кому мотоциклисты до конца дня не успеют точно.
Батальон как раз встал на обед. Марш маршем, но людям надо питаться горячим и иногда отдыхать. Подполковник Никитин первым делом отправил людей к полевым кухням, а сам вместе со помощником и адъютантами вскрыл последний запечатанный конверт со штампом командующего корпусом. О полученных приказах комбат не распространялся, только намекнул, что ничего нового, неожиданного и интересного он в конверте не обнаружил.
Характер марша не изменился. Стальная лавина корпуса пробиралась через предгорья к границе. Махина мехкопуса стремилась на оперативный простор. Вперед вырвались казачьи полки и маневровые бронегруппы.
Бронетанковая дивизия и 8-я механизированная в хорошем темпе шли в полосе железной дороги на Киркук. 2-я Санкт-Петербургская с приданными частями пробивалась горными дорогами севернее основных сил корпуса. О планах командующего корпусом амбициозного генерал-лейтенанта Анатолия Пепеляева обер-офицерам и нижним чинам не сообщали. Не без оснований в саперном батальоне подозревали, что на равнинах и в полупустынях ясности не прибавится.
Командовавшие авангардными отрядами молодые энергичные поручики и штабс-капитаны стремились отличиться при первой возможности, технику не жалели, людей гнали вперед без остановок. Передовые части сбивали британские заслоны и заставы, оседлывали дороги и переправы, связывали боем крупные гарнизоны. Саперам пока работы не находилось.
Под удар попали не только англичане, но и иракские подразделения. Случился дипломатический казус. Россия войну Ираку не объявляла, видимо, в Петербурге не посчитали нужным из каких-то там высших эмпирей. Командирам русских подразделений предоставлялось на месте решать: атаковать арабов, или позволять им сворачиваться и уходить. Конечно, старались решать дело миром, но не всегда получалось.
Где-то там далеко в светлых кабинетах с высокими потолками, величественных дворцах решались глобальные вопросы, обсуждалось будущее целых стран и наций. Гремели скандалы. Разрывались отношения и заключались союзы. Вершилась большая политика. До бойцов Кексгольмского саперного батальона долетали только отголоски тех великих событий. Хотя именно им здесь и сейчас приходилось расхлебывать последствия «недальновидных» решений и «неверной оценки ситуации» в тех самых высоких кабинетах.
Люди и техника не могут двигаться бесконечно долго. Иногда им требуется отдых. На остановках радиомашина по-прежнему пользовалась любовью у личного состава. Правда, заведующий радиочастью в одно прекрасное утро уже получил втык от Никитина. А не надо было переключать репродуктор на британскую радиостанцию в Хайфе. Знатоки английского не только среди офицеров встречаются. Надо сказать, подполковник только транслировал на подчиненного то, что ему весьма вежливо пояснил прикрепленный к батальону жандармский капитан Вавилов.
Глава 17
Франция. Верден
27 марта 1940. Алексей.
У капитана Бользена наступило то счастливое время, когда нашел свое дело. Он пропадал в казарме и на полигонах с утра до позднего вечера, старался как можно чаще бывать с людьми. Многие командиры бригады поступали так же. Батальонный комиссар вообще переселился в казарму. По его словам, чтоб быть ближе к людям. Как потом рассказали Рихарду, приступ самоотверженности Розенберга совпал с ссорой с любовницей. Что-ж, каждый глушит горе по-своему.
Батальон получил пушки. Полудюжину противотанковых «Шкод» калибра 47-мм Рихард Бользен принял как манну небесную. Немало сил и средств потребовалось Коминтерну чтоб добыть эти мощные орудия. С момента оккупации Чехии заводы «Шкода» прекратили экспорт, вся продукция шла только на нужды германской армии. Однако, связи, хорошие люди и деньги решают многое.
Комбат немедля выделил отдельную роту тяжелого оружия, поставив над ней энергичного вечно чем-то недовольного лейтенанта Валиахмеда Доцоева. Впрочем, все это по лекалам французской армии. Противотанковые и полевые орудия, батальонные минометы и станковые пулеметы выделялись в отдельную секцию. Так проще управлять ими в бою.
В дополнение удалось выбить из штаба целых полтора десятка грузовиков. Часть машин Бользен закрепил за артиллеристами, остальные приспособил под подвижный тыл. Начальником автопарка пришлось ставить Саркиса Миквеляна. К удивлению всех офицеров, горячий кавказец Миквелян быстро сдружился с неуравновешенным горцем Доцоевым. Хотя раньше Валиахмед заявлял, дескать, армяне хуже русских, более подлого народа он в жизни не видал.
Рихард как-то стал свидетелем разговора Розенберга с Доцоевым. Комиссар делал очередное внушение несдержанному горцу. Дескать, нет плохих наций, есть плохие люди.
— Да знаю я, геноссе Яков. Среди армян не все плохие. Вот Саркис мне как брат родной. Вернемся на Кавказ, я ему самый лучший дом найду и подарю, две отары овец дам, работников пригоню сколько душа пожелает. Пусть каждый день шашлык кушает.
