Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Четвертое. Нужны люди. Карт-бланш на поиск ученых. Платить по высшей ставке.
Пятое. Секретность чрезвычайная. Контроль Третьего Отделения.
Шестое. Нужен уран. Много.….'
Были еще пункты. Дмитрий Александрович умел вычленять главное. Да, он плохо разбирался в современной физике, но это не мешало ему понять суть работы Урановой лаборатории.
Глава 16
Персия
25 марта 1940. Иван Дмитриевич.
Непривычно холодная зима ушла. В горах северо-западной Персии еще местами лежал снег, но в долинах зазеленела трава, распускались цветы, деревья покрылись молодыми побегами и свежей листвой. Глаз радовало яркое солнышко на чистом синем безоблачном небе.
Поручик Никифоров постепенно втянулся в службу. Человек такая зараза, ко всему привыкает. В тот морозный январский день его сняли с поезда из Энзели на Тегеран. Поручик с погонами сапера нашел нужного пассажира, представился Петром Гакеном и предъявил документы. Затем была долгая езда на машине по кочкам и ухабам персидских дорог. «Жук» АМО взрыкивая мотором, скрипя мостами, звеня цепями взбирался по заледенелым серпантинам, со свистом разгонялся на спусках. Лихой водитель гнал так, что даже Никифоров пару раз крестился. Только к вечеру смертельно уставший новоиспеченный офицер предстал перед командиром отдельного Кексгольмского саперного батальона подполковником Никитиным.
Григорий Петрович долго подчиненного не мучил, после короткого знакомства вызвал каптенармуса, распорядился поставить офицера на довольствие и выделить денщика из свободных нестроевых. В чем-то повезло, Никифорова поселили в одной палатке с поручиком Гакеном. Широкой души оказался человек.
Да, в первые дни голова шла кругом от свалившихся на плечи обязанностей, специфичного быта, армейской субординации и хаоса полевого лагеря. По-первости бывало влипал в пикантные ситуации. Так к примеру, не разобравшись грубо послал командира механизированной дивизии, заглянувшего в расположение батальона. Было дело.
Дни шли. Со временем вдруг выяснилось, что за внешним беспорядком проглядывает четкая разумная организация сложного организма механизированного корпуса, со всеми его частями, управлениями и службами. Главное самому слабину не давать и не пускать дело на самотек сверх меры разумного.
Жизнь в палатке заставила вспомнить молодость, хорошо — климат Персии куда мягче, чем в Монголии и горах Маньчжурии. Да и жутко холодная персидская зима на проверку оказалась куда мягче, чем в Петербурге или климат Романовского порта, откуда писала сестра. Даже вселенский катаклизм, обрушившийся в январе 40-го на Россию, когда в Крыму и на благодатной Кубани выпадал снег, Персию задел самым краем. Зима лишь не на много оказалась холоднее, чем говорили местные обыватели.
Что же касается службы, то и здесь все не так страшно. Никто не ставил человека без опыта командовать ротой. Никифорову предложили на выбор стать помощником по инженерной части либо младшим ротным офицером. Иван выбрал первое, как оказалось, именно это от него и ожидали. Работа для инженера привычная. А саперам в поле скучать не приходилось. Обустройство лагерей и мест расположения дело интересное, со своими тонкостями, нюансами. Да, приходилось еще вечерами штудировать уставы и наставления.
Весна вступала в свои права. С гор и холмов весело бежали ручьи и речки, склоны подсыхали. Ласковое южное солнце не жарило, а грело. Однако, что одним в радость, то другим сплошные хлопоты. Дороги раскисли. В низинах скапливалась вода. Места расположения частей и складов могли буквально за сутки превратиться в болота и озера со стоящими в окружении воды палатками, плавающими бочками и скарбом. Паводок дело такое, внезапное.
Поручик Никифоров с раннего утра и до поздней ночи носился между палаточными городками и базами, надзирал за работами. Саперы неустанно следили за рытьем траншей, отводили воду, спасали имущество. Конечно основная черная работа досталась пехоте и бронеходчикам, но с саперов никто обязанностей не снимал. Нет худа без добра, Иван Дмитриевич за время службы окреп, живот втянулся, форма уже не висела как на манекене, а облегала.
— Господин поручик, куда Вас занесло?
— Здравия желаю, господин полковник. — Никифоров даже не поднялся на ноги при приближении комбата.
После обеда выдалось редкое свободное время. Грех в такую погоду сидеть в штабной палатке или курить с другими офицерами, когда можно подняться на ближайший холм пройти через рощу до обрыва с которого открывается потрясающий вид. Грех не поваляться на свежей зеленой травке, когда выпадает возможность.
— Последние новости не слышали? — подполковник Никитин опустился на траву рядом с офицером. Не дожидаясь ответа сам же и сказал: — Сегодня комкор собирает. Меня по дружбе предупредили, людей не распускать, технику в мастерские не отправлять, солдат зря не гонять.
— Даже так? Может быть выведут корпус из этих теснин? — резонный вопрос. Даже такой далёкий от армейских стратегий и тактик человек как Никифоров понимал: мехкорпусу в горах западной Персии тесно. Подвижные части с бронированными кулаками танковых полков должны действовать на равнинах, чтоб было где развернуться. А здесь? Дороги узкие и страшные. Вражеские заслоны не обойти. Скопления техники и людей, заторы в узостях такая лакомая цель для авиации.
— Все может быть, — кивнул Григорий Никитин.
— Тогда у нас понтонный парк не забрали бы.
— Переживаете, Иван Дмитриевич?
— Бог с ним с этим парком, у нас еще один остался. Но ведь обидно же, столько всего в эту чертову Персию через Кавказ и морем тащили, путейцы как негры на плантациях работали зимой пока в Гиляни ветку до двух путей расширили, а оказалось, даже понтонов всем не хватает.
— Согласен. Сам как от сердца с кровью оторвал. Только потом дошло, нам без второго парка легче будет перед броней бежать, если вдруг все это, стронется. — Никитин широким жестом махнул в сторону раскинувшегося под горой военного городка.
— Бензиновое стадо, Григорий Петрович.
— Что?
— Механизированная армия, — пояснил Никифоров. — Орда прожорливых машин, танков, самоходов. За нами второе стадо пойдет, вереницы обозных грузовиков потянутся. Вон, даже у казаков броневики и грузовики в штате. Даже в нашем батальоне последнего ветеринара из штата вывели, зато механиков и машин на целую автомобильную роту. Мы ведь без техники уже жизни не мыслим. Встанет тыловая колонна, и все. Кончится бензин, мы все застрянем.
— Разумно говорите. Но ведь и быстрее, чем в прошлую войну.
— Не факт, — усмехнулся поручик, — Григорий Петрович, у нас уже механики с ног сбились, кровавые мозоли на руках и в глазах песок. Только пока здесь зиму стояли, машины постоянно ломались. А если, не дай Бог, в наступление пойдем, что будет?
— Авось, пронесет, — комбат сокрушенно покачал головой. — Мне раньше такое в голову не приходило. Хотя на маневрах бывало, треть автопарка на веревках из полей притаскивали. Вы, Иван Дмитриевич, не военный, уж простите, но говорите разумно.
— Супруга писала, в столице с высокооктановым бензином перебои. Не на всех заправках есть. Подвозят нерегулярно. Нижние чины сетуют, дескать солярка подорожала сразу на пять копеек. Родня им из деревень пишет, ругается. Уже сейчас в цену будущего урожая дорогой соляр закладывают. Вот и мысли нехорошие, что если наши интенданты с топливом намудрили и не запасли?
— Типун тебе на язык! — возмутился Никитин. — Впрочем, прав ты, Иван Дмитриевич.
Солдаты всегда остаются солдатами, разговор перешел на вечную тему интендантства, застрявшей на железной дороге полевой кассе, вспомнили о связанной с этим делом задержкой выплат жалования и довольствия. Незаметно пришли к обещанию поручика Гакена привезти в батальон бочонок чачи, если комбат отпустит по служебной надобности в Энзели.
— Слушай, Иван Дмитриевич, я все спросить хотел, — подполковник кивнул в сторону лежащей на траве автоматической винтовки. — Почему Вы всегда таскаете с собой «шведу»?
