Совершенно несекретно - Дмитрий Валерьевич Иванов
У гостиницы прощаемся. Эльза даже вылезла из машины для дружеского рукопожатия, но, скорее всего, для того, чтобы пересесть на заднее сиденье поближе к Витьке. И надо же — этот момент застаёт Леночка Минтубаева, возвращающаяся в гостиницу. Вид у Лены был скучающий, но, заметив нас, она встрепенулась и подобралась.
— А ты шустрый парень! — язвительно бросила прокурорша, как только машина отъехала. — Она и есть изнасилованная? Ничё так. Модно одета.
— Лен, это представитель норвежской делегации. Детей привозим на сборы… Вот, работаем в выходной, как и полагается. А изнасилования никакого не было, кстати, если что, — миролюбивым тоном поясняю я. — Ты как насчет пообедать?
— Обедала уже, да и время к ужину, — буркнула Лена и, не прощаясь, направилась ко входу в гостиницу. Видно, место в её сердечке я окончательно потерял.
После раннего ужина или позднего обеда хотел поваляться в номере, но не тут-то было — стук в дверь! Открываю и вижу Генку с Ильей. Оба взбудораженные.
— Ты чего не пришёл на митинг⁈ — с наезда начал Илюха.
— Не мог. Был в милиции, потом поехал в посольство — речь толкал про борьбу с пьянством и нашу антиалкогольную кампанию. Потом встречался с представителем норвежской федерации бокса… Мы ведь на следующей неделе принимаем в Ленинграде детишек-боксёров из этой страны. Надо было всё проверить, — по-честному отчитался я перед парнями. — А что, там было что-то интересное?
— «Интересное»— не то слово, — хохотнул Генка. — Пришлось помахаться!
— По вам и не скажешь, — насторожился я.
— Пошли мы, значит, толпой… С нашего Союза сразу собралось человек десять, да потом ещё столько же подтянулись, — подхватывает Илюха. — А там в Лужниках… народу — чуть ли не полные трибуны! Милиция тоже была, но видно, что пацаны на нервах, дёрганые какие-то. Генка ещё друга, стоящего в оцеплении, встретил, — начал рассказывать Илья.
— Ну как «друга»? Просто хорошего знакомого. Наш афганец, но в Союзе не числится, — поправил товарища Генка.
— Так вот! Стоим, значит, не трогаем никого, а тут одна дама — такая вся интеллигентная, в пальтишке, голосочек звонкий — и в лоб нам: «Что, десантнички, опять людей лопатами рубить будете?» — продолжил Илья. — А Санька Линёв, ты его, наверное, не знаешь, её спокойно так за шиворот взял — и тряхнул. Говорит: мол, лопаты нет, но и без неё, если чё, отоварить могу любого. Ну и пошло-поехало! Дамочка визжит, народ к нам подступает… В общем, мы сразу оказались среди недоброжелателей.
— Дальше, — помолчав, прошу я, так как Илья, видно, сбился, а Генка ораторскими талантами никогда и не блистал.
— Дальше больше! Нас к трибунам не пустили! Нет, пройти можно было, но это надо людей расталкивать. Короче, на трибуну выходит какой-то хрен, целый академик… как его… в «Двенадцати мгновениях» играл…
— Тихонов! — подсказываю.
Во! И говорит: — «Кто тут из Пролетарского округа?» В общем, попросил избирателей Пролетарского округа разобраться, от кого получил депутатский мандат Самсонов — директор Первого часового завода, и призвал бойкотировать продукцию этого завода.
— А чем он ему не угодил? — удивился я.
— Избрали его как-то неправильно, — замялся Илья.
— Ну, так подали бы жалобу в ЦИК и не морочили людям головы, — фыркаю я. — Но не важно… дальше — что за драка-то была у вас?
— Критиковал Сахарова, Станкевича какого-то! Тот ещё в США ездил, как промышленник… — словно не услышал меня Илья.
— Чёрт с этими Самсоновым и Тихоновым! По делу говори! — не выдержал я.
Глава 14
— По делу… В общем, к трибуне нас не пустили. Но мы развернули плакат, который у нас с собой был… — продолжал напускать туману Илья.
— Петручо нарисовал, он же художник, — вставляет Генка крайне важную информацию. — Получилось отлично!
— А он ещё здоровый такой… В смысле — плакат, — поддержал друга Илюха.
Стоически закатываю глаза, пережидая это словоблудие.
— Некоторым из присутствующих не понравилась надпись на нем. Они стали толкаться… А Петручо — он же контуженный — психанул и дал в рыло этому армянину!
— Почему армянину? — ничего не понимаю я.
— Ну, так мы же против них плакат нарисовали! — поясняет Илья, недоуменно глянув на меня… мол, ты чего тупишь, бро⁈
— На плакате что было написано? — интересуюсь я.
— «Верните два мандата Ленинграду!» и «Карабаху — нет!» А… забыл тебе сказать, — спохватывается Илья.
— Какие два мандата? И почему Карабаху «нет»? — с бесконечным терпением в голосе продолжаю допрос.
— Ты чё, не знаешь⁈ Карабаху мест в Верховном Совете не досталось, уж не знаю почему… Так, Ленинград им отдал два своих! А это не собственность делегации! Им избиратели доверили! У Петручо — мужик ленинградский, и тоже депутат! Его, например, могли в Верховный Совет выдвинуть… Но, вишь, место отобрали и отдали… армянам… ну, или Азербайджанской ССР, раз Карабах в её составе, — вслух размышляет Илюха.
М-да… я, признаться, этот момент упустил. Но в целом с ребятами согласен — с какого перепугу отдали-то? Правда, это не повод руки распускать…
Боясь услышать об ещё каких-нибудь противоправных действиях «афганцев», осторожно уточняю:
— И всё?
Илюха качает головой:
— Нет! Потом дали слово этому… фамилия смешная, от МГК дядя… Как его, Ген?
— Карабас-барабас, — буркнул тот.
— Во! Карабасову! Ну, дядя, значит, выступать начал: «Надо соблюдать законы, надо уважать друг друга, нельзя делить людей по национальности…».
— Нормальные вещи говорил, — одобряю я.
— Да-да, но его же никто не слушал! — смеётся Илюха. — Короче, толкового он ничего сказать не смог, а потом на него просто попёрли с криками и со свистом! Так, он к нам пробился, мы его и вывели из толпы. Дали, конечно, по башке самым бОрзым. Одному лицо разбили… Нашему тоже досталось.
Сижу и прихожу к выводу, что моя идея вытащить парней на митинг была… ну, скажем так,
