Испания - Влад Тарханов
Испания неотвратимо двигалась, а точнее её настойчиво подталкивали к своеобразному моменту политического перелома: выборам февраля тридцать шестого года. Тогда, в МОЕЙ реальности, победил Народный фронт, в котором молодая компартия, которая не так давно отделилась от троцкистов, влияния не имела. Но это было в ТОЙ, моей реальности. ТУТ и сейчас ситуация складывалась иначе. Компартия избежала раскола. Временно разногласия между троцкистами и сталинистами ушли на второй план. Испанские товарищи тоже перестали письками меряться, извините за такое поганое сравнение, но иначе я эти интриги не могу назвать. В стране происходило обострение реакционной политики правого правительства, которое пыталось откатить назад все завоевания правительства Асаньи. И благодаря этому все более-менее прогрессивные общности стали концентрироваться вокруг этой неординарной личности. При этом там оказались представлены самые разные политические силы, как говорилось в одной мудрой книге «каждой твари по паре». Мне лично представлялось неправильным влезать в этот винегрет, чтобы что-то менять. Победили на выборах и без этого. Главные усилия я сосредоточил на пропагандистской компании коммунистов, которая была откровенно слабой и слишком популистской. И при этом моей задачей было сделать так, чтобы на момент формирования правительства в его состав вошли как можно более решительные лидеры. Кроме того, были переоценены личности заговорщиков. Так, я настаивал на том, чтобы «актировать» кроме Франко, Мануэля Годеда и Хуана Ягуэ. Причём сделать это заранее, задолго до выборов. А вот с личностью генерала Санхурхо я решил повременить — сейчас убирать его было невыгодно. И не потому, что без него не нашлось бы кому восстание возглавить, отнюдь, генералов, не слишком обремененных служебными обязанностями, и с низкой социальной ответственностью в стране было хоть жопой жуй. Дело было в том, что Хосе Санхурхо в португальском изгнании вёл себя уже как военный диктатор Испании. И его высокомерие могло оттолкнуть от восстания часть монархистов, особенно альфонсистов. А любой раскол в стане врага — это лишний шанс для победы республиканцев.
Сыграть на противоречиях альфонсистов и карлистов — чего лучше? Не знаю, интрига, это дело такое… неоднозначное. Весь вопрос в том, что нельзя допустить начала гражданской войны по самому плохому сценарию. При этом важно и сделать так, чтобы коммунисты Испании наконец-то стали той силой, которая будет иметь решающее значение в раскладах Народного фронта. Потому что спасти республику могут только радикальные преобразования, которые выбьют власть из рук крупных латифундистов в селе и буржуазии в промышленности. Тем более, что затяжной кризис поставил крест на модернизации производственного потенциала Испании. И это тоже было необходимо учитывать. А потенциал, в том числе военно-экономический, у страны был не так уж и плох. Если учесть, что военные корабли они не заказывали у британцев, а строили самостоятельно, это говорило о многом. На это время военно-морской флот — это своеобразный показатель потенциала промышленности, потому что он требует определенного технического уровня. То есть, или ты строишь корабли имея серьезный уровень технологий, или делаешь дорогие корыта, которые в бою не имеют никакого шанса противостоять серьезному противнику. Польша, не смотря на ее, достаточно высокий, промышленный потенциал, так и не смогла наладить строительство своего флота — корабли закупала у Британии и САСШ, где их клепали, как машины Форда — массовыми партиями.
Всё жаркое испанское лето я провёл в поездках по стране. Сотни лиц. Тысячи судеб. Десятки важнейших переговоров. Я постарел за это лето на пять или шесть лет, как минимум. Очень сложно представить себе ситуацию, в которой тебе надо постоянно принимать решения, менять их, корректировать из-за того, что обстановка на местах далека от той идеальной обстановки, которую ты выстроил у себя в голове. Почему революция — это так сложно? Потому что в Испании революции как таковой, и не случилось. И поэтому ни о какой диктатуре пролетариата речи не шло вообще, а демократическая структура в моменты кризиса априори проигрывает структуре диктаторской. Пока демократы раскочегарятся, диктаторы их уже всех расстреляют.
Сегодня утром у меня состоялась встреча с Буанавернтурой Дуррути. Кстати, о встречах… На назначенную мною рандеву с «доном Диего», который в девичестве оказался начальником аналитической службы одного из банков семейки Ротшильд, Марко Локкерини, так и не явился. Почему? Не знаю, да и знать не хочу. Это его дело. Очень может быть, что просто не смог. А посылать кого-то с весточкой для Мигеля Мартинеса не рискнул. Полиция не слишком-то и усердствовала в моих поисках. Дело в том, что люди, меня охранявшие, никакого отношения к спецслужбам не имели — это были наемники, которые были отобраны из фалангистов, поэтому так успешно и прошла операция моего освобождения. Против подготовленных волков Шпигельгласа они были как котята, да, жирные, откормленные котята с коготками… но ничего реального этим волкодавам они противопоставить не смогли, разве что помяукать и обмочиться перед смертью. А выглядело там всё как разборки между бандами, которых в то время в стране расплодилось со страшной силой, и почти каждая из банд ходила под прикрытием какого-то политического стяга.
Надо сказать, что со времен Гражданской войны в Германии мы с Дуррути сдружились. Не раз встречались, Хосе человек горячий, но с головой был дружен. В его интербригаде собранной из анархистов, анархии как таковой не было. Единоначалие и авторитет командира был на такой высоте, что его приказы и не думали обсуждать или выступать с альтернативным мнением. Хорошо, что он быстро осознал: анархия в боевых условиях — ключ к поражению. На отдыхе… да, он давал своим ребятам свободу, иначе они бы его разодрали бы к чертям собачьим! А так, в строю или в бою его интербригадовцы очень быстро стали одним из самых сильных и профессиональных отрядов ГДР. Зачем мне был нужен Дуррути? Хотя бы потому, что он имел влияние не только на НКТ (национальную конфедерацию труда — большой анархо-синдикалистский профсоюз), но и входил в состав руководящего органа ФАИ (федерации анархистов Испании). Именно ФАИ принимало самые ответственные решения, которые потом воплощались в жизнь уже системой профсоюзов, в которых НКТ играла первую скрипку.
Мы сидели в
