Испания - Влад Тарханов
— За победу! — поднимаю тост.
— За нашу победу! — отзывается Лина.
Ну вот, теперь хороший советский фильм остался без гениальной фразы. Впрочем, гениальные фразы висят в воздухе, их оттуда надо только достать и вставить: кто в книгу, кто в фильм, кто в стих, в общем, кто куда дотянется.
В общем, два часа пролетели незаметно. Но когда вернулся на конспиративную квартиру, меня там уже ждали два товарища в гражданской одежде. К сожалению, мои ожидания оказались верными — это были два майора государственной безопасности, гипнотизёры, мать их так… Теперь понятно, что вождь точно будет знать, предали его или нет. Впрочем, мне-то опасаться нечего. Разве что отчет Сталину о старых деньгах я передал противнику без разрешения. Но тут бабушка надвое гадала кто кого вербовал. Очень жаль, что в момент штурма дона Диего на базе не оказалось. Скорее всего, уехал за моими бумагами. Ничего, если он их достал, то обязательно наши дорожки еще пересекутся. Во всяком случае, настрой у меня был совершенно спокойный. И я отдался в руки прибывшей Инквизиции.
Интерлюдия 2
Питтсбург, штат Пенсильвания, САСШ
21 мая 1935 года
Я чуть было не вылетел со своего места с летальным исходом. Моё руководство посчитало провалом исчезновение Кольцоффа из наших рук. Мне удалось отбиться только тем, что решение его задержать было принято по приказу руководства, который я считал ошибочным. В подтверждение этого я привёл ленту с записью допроса, из которой было ясно, что наш клиент достаточно охотно пошёл на контакт. Если же быть честным, я предлагал несколько вариантов инициативной встречи с объектом — и такое задержание с грубым давлением на человека было не основным планом. Но в Лондоне один из семьи Ротшильдов, к которому планы попали на утверждение, выбрал именно вариант силового давления. И кто им в этом виноват? Из контента допроса следовало, что Майкла беспокоило доверие своего руководства, следовательно, он был настроен на конструктивное сотрудничество. Именно этим я объяснил тот факт, что под надуманным предлогом убрал охрану из наших сотрудников, оставив там на хозяйстве только местных наемников. Типа я предвидел, что его могут попытаться отбить и сделал вид, что мне необходимо забрать какие-то секретные документы. Ленту с той частью допроса, в которой шла речь про «старые деньги» я уничтожил. («дон Диего» не знал, что кроме него запись вели и эти «лохи-наемники», у них тоже было весьма любопытное начальство, так что у Кольцова оказалась вся запись их беседы, правда, чуть в испорченном состоянии).
В общем, удалось выкрутиться. А в качестве доказательства пришлось сфабриковать документы, которые я якобы изымал из банка в Лиссабоне. Потому что та папка, которую мне подсунул Майкл… это была бомба. Дело не в самой теории заговора, а в том, что она была подтверждена документами. В таком случае говорят, что тайное всегда становится явным… Но… тайны старых денег. Это жестко. Я даже не давал его текст переводчику. Мне хватило того, что смог просмотреть документы на английском. Сделать выводы из них для меня проще простого. И ведь действительно, получается, что деньги (их основная масса) концентрируются в двух центрах силы. А еще он очень интересно пишет о способах перераспределения средств, при этом рукотворный кризис даже не самый интересный. Например, при утрате эффективности руководства семейным бизнесом, наследники вдруг бросаются в меценатство, коллекционирование, а на их место ставят нужных лиц, так семья оттирается от бизнеса, сохраняя видимость достатка, но уже ее капиталы ей не принадлежат. Или вот у миллионеров появилась блажь: не оставлять детям в наследство бизнес, так небольшой стартовый капитал, а все средства завещаются какому-то фонду, к которому семья миллионера никакого отношения не имеет. Есть более жесткие и более мягкие схемы: дробление капиталов, дружественное и не очень поглощение и т. д. Интересно он пишет о роли Ротшильдов как о «мостике» между римскими и венецианскими банкирами. Золото должно двигаться, не всё время эти две системы находятся в состоянии войны. Там еще о роли фиатных денег, при котором привязка валюты к золоту исчезает, поскольку тормозит спекулятивные схемы получения сверхприбыли. В таком случае, кто контролирует печатный станок, тот и держит финансовую пирамиду на своих правилах игры.
Конечно, мне было интересно изучить выводы самого Кольцоффа, поэтому я стал брать уроки русского языка (а языки мне всегда давались легко), во всяком случае, кое-сто теперь могу из его текстов разобрать. Но вопросы у меня к нему остались. И вот, сегодня я получил визитку от господина Мигеля Мартинеса, на которой было написано: 11 июня, ресторан Sobrino De Botín. О! Один из старейших ресторанов Европы! Кажется, интересный разговор всё-таки состояится.
Глава пятнадцатая
Все дороги ведут в Мадрид
Мадрид
11 октября 1935 года
Появившиеся на конспиративной квартире Куни и Орнальдо (оба получили майоров госбезопасности, наверное, не только из-за работы со мной, люди с такими талантами нужны всегда и везде) были в обычной гражданской одежде и выглядели как среднего достатка коммивояжеры. Казалось, что один сейчас вытащит из саквояжа сковородку и начнет тебе впихивать посуду от Цептера, а второй — косметику от Авона… Но взамен этого Орнальдо вывесил перед моим носом цепочку с каким-то камешком в золотой оправе, и я «уплыл». Что я говорил и что рассказал — не помню, от слова «совсем ничего не помню». Впрочем, мне как раз и скрывать было нечего. Уверен, что товарищи-гипнотизеры смогли просто подтвердить мою непричастность к этому провалу. А потом я написал докладную, которая полетела с ними вместе в Москву. И в этом документе постарался обосновать необходимость моего пребывания в Мадриде. Ибо начатое должно быть продолжено. Правда, пришлось затратить изрядно времени и толику средств на не совсем легальное преображение личности, но что-то надо было делать. Так я стал платиновым блондином. Но в моей ситуации краска для волос и ножницы парикмахера не могли дать полной гарантии изменения личности. Не совсем приятные процедуры в виде валиков из какого-то нейтрального, но не самого приятного материала чуть изменили форму лица плюс обувь, которая изменила походку, я чуть-чуть подрос, не слишком, но
