Испания - Влад Тарханов
(Beretta M 1934)
Правда, при освобождении мужа (то есть меня) пострелять Паулине не довелось. Охраны на ферме было немного: шесть человек всего. Впрочем, это мне так кажется, что немного. При соответствующе расторопности и наличии приказа охрана могла бы меня убрать, видимо, такого приказа у них всё-таки не было. Ну а то, что я шума выстрелов не услышал, так это… ребята пользовались оружием с глушителями, что-то типа знаменитого БРАМИТа. И в штурмовую группу входило всего четверо (кроме Лины). Кроме того, была группа прикрытия, вот она была многочисленнее и перекрывала подъезды к ферме. В неё входили и местные товарищи, переодетые в полицейскую форму, так или иначе, но у штурмовиков потерь не было от слова «совсем». Охрана состояла из местных сотрудников какой-то спецслужбы, которые расслабились, уверенные в своей безнаказанности и в том, что их никто не будет атаковать. Хотя бы потому, что их место расположения никому не известно. Тут надо сказать спасибо нашим ребятам: наблюдение за фермой им удалось наладить на самом высоком уровне: их просто не заметили. Благополучно проморгали они и проникновение отряда захвата на ферму, тем более, что сами избавились от собак — попросили хозяев их убрать, чтобы ферма выглядела необитаемой. Выявив схему наблюдения и где тут слабые места, закрытые зоны, и т. д., почти что ночью, в сумерках, пошли на штурм. Сумерки тут короткие, надо было успеть. Успели.
А потом меня отвези на конспиративную квартиру, в которой меня уже ждал сам товарищ Дуглас. Он же Сергей Михайлович Шпигельглас. Он же Соломон Мовшевич-Менделевич Шпигельглас, один из лучших сотрудников ИНО тридцатых годов, отменный и циничный ликвидатор, самые громкие операции которого были еще впереди. Мне устроили небольшой допрос: его интересовало, о чём со мной беседовали, кто со мной встречался и каким образом проходили эти дни. Потом меня оставили наедине с бумагой и предложили написать отчет, подробный отчет обо всём, что происходило на ферме. Надо сказать, когда меня вытаскивали, я посоветовал поискать металлическую ленту с записью моего допроса, я почему-то был уверен, что запись велась. Её нашли, хотя и в поврежденном виде. Но обещали отправить её в Москву, может быть, там смогут ее восстановить, хотя бы частично. Для меня это был вопрос принципа: эта лента могла быть лучшим доказательством моей невиновности. Наутро следующего дня мне посоветовали не покидать комнату и ждать приезда товарищей из Москвы. Правда, Лину ко мне допустили. И это было добрым знаком. А сегодня, девятого, я с самого утра поднял бунт и предупредил, что в обед пойду отмечать праздник. Когда меня спросили какой, ответил, что важный. И лучше меня пристрелить, если не хотите выпускать. Нет, Дуглас на обострение не пошёл. Значит, не имеет приказа меня прессовать, интересно, кого они тогда ждут? Хотя, мелькнула у меня мысль одна, но я решил ее придержать при себе, а вдруг фантазирую.
И вот я в ресторанчике, то, что за мной было прицеплено аккуратное наблюдение — ни на секунду не сомневался.
— Мигель, скажи, что у тебя за праздник?
— Это день большой победы… в моей семье, например.
Я старательно виляю хвостом, чтобы Лине не раскрыться. Не имею право. В мою иновременную сущность она пока что не посвящена. Конечно, она чувствует какую-то разницу между мной и другими людьми, но считает, что это разница национальных менталитетов. Евреи в Испании весьма оригинальные люди. Поэтому пока что не считаю необходимым плодить сущностей. А уж спину она мне прикроет, если понадобиться, и Беретту свою пустит в ход, если мне хоть что-то будет угрожать. Даже в кафе пришла со своей любимой игрушкой в дамской сумочке, хорошо, что гранату не прихватила? Или прихватила? Оцениваю размер сумочки, вообще-то вполне могла вместо пудреницы гранату туда засунуть. А ведь признайся, тебя это возбуждает. Именно такая, взрывная Паулина Оденсе-Кольцова, женщина-атомная бомба в твоём кармане. Да… И не сомневаюсь, если получит приказ меня ликвидировать, она сначала выстрелит в сердце мне, а потом, скорее всего, и себе… Вот такой постоянный стресс на мою голову, который не даст мне увязнуть в тине расслабления. И вместо сердца пламенный мотор это не про самолёт, это про неё, мою Лину. Мы заказываем мясо и местное вино, красное, густое, как бычья кровь. Это кафе известно и своими морепродуктами, но Лина смешно морщит носик — она сказала, что повезёт меня туда, где морепродукты свежайшие, дешевые и их приготовят прямо на рынке так, что пальчики оближешь! И я ей верю. Она-то в курсе! Так что не будем уподобляться туристам и поклонникам здорового образа жизни, тем более, что говядину тут готовят так, что просто пальчики оближешь! Какой-то местный рецепт и очень хороший местный повар. Говорят, что во время корриды тут могут подать блюдо из погибшего на арене быка. Не знаю, не проверял, да и сомнительно это, честно говоря.
— Я очень нервничала. Тебя били? Крепко?
— Не слишком сильно, старались только запугать.
— Не смогли?
— Конечно, не смогли. Чтобы меня сломать просто избить — это мало.
— А что еще?
— Спать не давали…
— Вот чёрт фосьми…
На этот раз даже не поправлял — было лень, наслаждался этими минутами свободы. Принесли вино. Очень простенькая этикетка. Чем проще этикетка, тем качественнее оказывается продукт под нею. Не всегда. Но у вина в подавляющем большинстве случаев. А Лина в выборе точна —
