Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
— Сука он, точно говорю! — с обидой выкрикнул белобрысый. — Вот увидишь!
Лешка молча пошел к обозу, но руки опустил, несмотря на то, что еще раз приласкали нагайкой. Злость поутихла, осталась только досада на себя, за то, что переоценил свои силы и вообще, просто из-за дурацкой ситуации.
Навстречу выбежала Гуля, с разбегу повисла на нем и счастливо запричитала:
— Лекса!!! Живой, я знала, я знала!
— А ну погоди девка! — бросил белобрысый красноармеец, властно махнув нагайкой. — А ну отвянь от арестованного! Живо, сказал.
— Что ты сказал? Кто арестованный? — Гуля яростно накинулась на него. — Ты знаешь кто это? Да он нам всем жизнь спас! Что ты такое говоришь, ишак облезлый?
— Ты кого арестовал сопля? По сопатке не хочешь? — подбежавший Костик презрительно прищурился. — А ну отпускай Лексу, иначе наплачешься!
— В чем дело? — властно бросил подошедший Иван Сидорович. — Кто арестованный? Турчин? Да я вас сам арестую. Контрреволюцию устраивать вздумали? Своих арестовываете? Фамилии, кто командир?
Красноармейцы явно растерялись.
— Но мы его там поймали…
— Что он там делал, не вашего ума дело, — жестко отрезал партиец. — Я секретарь партийной организации Канда Иван Степанович Сидоров. Немедля доложите свои фамилии и кто командир? Я немедленно сообщу о вашем самоуправстве по инстанции…
По итогу, Алексея отбили, но прийти в себя он толком не успел.
— Кто командовал обороной? — с белоснежного жеребца ловко спрыгнул весь затянутый в ремни крепыш. Из козырька фуражки выбивался шикарный чуб, а вот лицо, даже неприятным назвать было нельзя — какое-то безжизненное, с застывшей на нем жутковатой гримасой.
Да еще по его тону сразу стало ясно, что ничего хорошего этот вопрос «командиру» не несет.
Алексей сделал шаг вперед.
— Исполняющий обязанности командира отделения красноармеец Турчин…
Чубатый нахмурился.
— Ишь как, падла чубатая, зырит! — ахнула какая-то баба из обоза. — Видать начальник!
— Не замай пацана! — гаркнули басом из толпы.
Сразу поднялся возбужденный гомон.
— Знаешь, как он из кулемета садил?
— А где вы были, когда они здесь за нас умирали?
— Онени эшак сиксин, начальника! Не трогать батыр молодой!
Лешка молчал. Ничего хорошего он не ждал, но и за собой никакой вины не чувствовал.
— Если бы не он, нас бы уже размотали! — Иван Сидорович заступил собой Лешку. — Я секретарь партийной организации Канда! Я все изложу в докладной!
— Красноармеец Турчин умело организовал оборону! — поддержал его Вань. — Я готов засвидетельствовать! А из лагеря он ушел, чтобы взорвать пулемет басмачей!
— Он! Он… — Гуля взяла Алексея за руку и немного плаксиво, но гордо заявила. — Он все правильно сделал!
— Это мы сами немного подкачали, — крякнул дядька Степан. — А парень справный, дай бог каждому.
Крепыш обвел удивленным взглядом толпу, подождал, пока все замолчат и сухо представился.
— Командир отдельной роты ЧОН[8] Куц.
А потом порывисто шагнул к Лешке и крепко обнял его.
У Алексея внезапно сильно закружилась голова, левая нога почему-то онемела и он покачнулся.
И тут же ахнула та же самая баба:
— Глянь-ка! А ведь он ранетый! Вся жопа в кровище…
Глава 11
— Садись, Турчин…
Алексей, с трудом сдерживая болезненную гримасу, аккуратно примостился на табуретку. В горячке боя он не заметил, как пуля содрала хороший шмат кожи, прямо под левой ягодицей и теперь он не только сидеть толком не мог, а даже передвигался в раскоряку. Да и настроение у Лексы не блистало: как выяснилось, последнее решение оказалось не самым удачным: мало того, что пулемет не удалось нейтрализовать, так и все бойцы отделения получили ранения. А в целом, потери гражданских, обозников и ополченцев даже средними назвать было нельзя.
«Ага… – мрачно думал Лешка. — Решил, что весь такой крутой спецназовец из будущего, живо наваляю басмачам, а вот хер, сам едва ноги унес. Если бы не помощь, то вообще всем конец. Командир херов…»
— Чего хмурый такой? — комиссар иронично ухмыльнулся. — Людей сберег, сам живой остался, обоз защитил. Радоваться надо, а ты хмуришься. С зазнобой своей не поладил?
Алексей, молча, пожал плечами.
— Хорошо, тогда вернемся к нашим баранам, — Баронов сразу стал серьезным. — Насколько мне известно, неподалеку от Канибадама, на вас ночью было совершено нападение. Так?
— Так точно, товарищ комиссар.
— Вам удалось отбиться и даже взять в плен двух нападавших? Так? — Баронов пристально посмотрел на Алексея. — А утром вы их просто отпустили?
— Так точно, товарищ комиссар, — спокойно ответил Лекса. — У нас другого выхода не было. Да вы и сами, скорей всего, все уже знаете.
— Знаю, — кивнул комиссар. — Кто, непосредственно, приказал отпустить пленного?
— Командир отделения Воеводин, — честно ответил Алексей. — Он подтвердит.
— Не подтвердит… — Баронов зачем-то положил на стол чистый лист бумаги. — Воеводин скончался. Операция прошла успешно, но потом наступило осложнение. Теперь твои слова никто подтвердить не может. А остальные присутствующие… — он опять ухмыльнулся. — Сам понимаешь, могут сказать что угодно. К примеру, что ты отпустил пленного за вознаграждение. Баранов взяли? Провиант взяли? Приплетут, что ты еще и золотишком разжился. Особый отдел ВЧК[9] уже тобой интересовался…
Алешка едва не выругался, но смолчал. В своей прошлой жизни ему повезло не сталкиваться особистами, но понаслышке он знал, что от этих товарищей лучше держаться подальше. А известие о смерти Воеводина кольнуло сердце, словно раскаленный гвоздь.
— Ты умен, смел и инициативен, тебя ждет блестящее будущее… — Баронов встал и зашагал по комнатушке. — Но вечно вляпаешься в какое-то дерьмо. Пойми, даже ложка дегтя способна испортить целую бочку меда. А вот такая несуразица — погубит напрочь твою идеальную биографию. И не отмоешься потом. Партия, в первую очередь, беспощадна к своим рядам. Ладно, эту мелочь мы замнем, но твердо заруби себе на носу…
Алексей понял, что комиссар специально раздувает ситуацию, чтобы посильней привязать его к себе и немного расслабился. Обычная практика в связке: командир — подчиненный. Смотри, только я твой благодетель и милостивец, ты еще не под трибуналом только благодаря мне, так что
