Константин Калбазов - Фронтир 2
— Вот видите.
— Хана. Так уж случилось, что при расставании я не учел одну маленькую деталь. Не уточнил, где именно могу найти вас.
— Вы хотели меня найти, — девушка так стрельнула глазками, что Алексей вновь покрылся краской.
Вот странное дело. Далеко не мальчик, даже где-то ловелас, который вел довольно свободный образ жизни в Москве, робел перед этой девушкой. Возможно все дело в том, как она держалась. Да, для современного общества она была бунтаркой, а может все так и есть, и за океаном ее поведение является нормой, но даже с учетом этого, она казалась ему на голову выше всех прежних знакомых.
Он не мог объяснить себе доподлинно, это ощущение, возможно это можно было высказать одним словом — порода. Или проще — генетическим кодом. Хана была представительницей старинного дворянского рода, и несмотря на ее бунтарский нрав, это сквозило во всем — в манере общения, осанке, жестах, взгляде. Все это у нее происходило неосознанно и до того естественно, что безошибочно указывало на ее происхождение. Припоминая ужимки "светских львиц", своих современниц и сопоставляя с ней, он неизменно хотел расхохотаться и сдерживался только от того, что подобное поведение в ее присутствии ему казалось просто диким.
— Вы неправильно меня поняли, Хана.
— Не обижайтесь, Шимон. Но если вы начнете изъясняться более конкретно и перестанете запинаться, то я несомненно пойму, что вы мне стараетесь сказать. О! А вот и булочки. Нужно купить парочку. Мне очень нравится кормить птиц.
Птиц? Нет, Алексей ничего не имел против кормления практически ручных обитателей аккуратного, ухоженного пруда. Просто едва он почувствовал запах этих булочек, как у него началось обильное слюноотделение, а ведь он не был голоден. Такие булочки сделали бы честь любому столу. Но их пекли именно для того, чтобы гуляющие могли порадовать уток, лебедей и голубей, которых тут было великое множество.
— Так зачем вы хотели меня найти?
— Дело в том, что как я не сомневался в успехе моей первой книги, она пришлась по вкусу читателям и принесла мне немалый доход.
— Я искренне рада за вас, Шимон. Но откровенно говоря, вы опять начинаете недоговаривать и изъясняться загадками.
— Если вы не станете меня перебивать, то я смогу все же закончить свою мысль.
— Все. Я умолкаю, — в подтверждение своих слов, Хана тут же сосредоточила внимание на кормлении птиц, одновременно давая понять, что она внимательно слушает.
Вот как это у нее получается!? Алексей опять завис стараясь подобрать слова, чтобы быть правильно понятым. А может он ошибается и нужно по простому? Взять и рубнуть с плеча. Ага, такой рубанешь. Ей даже не нужно отвешивать оплеуху, чтобы поставить на место зарвавшегося мещанина, достаточно только окинуть фирменным взглядом. Нет, он ни разу такого у нее еще не наблюдал, но в его наличии не сомневался.
— Ханна, дело в том, что в создании "Двадцати тысяч верстин под водой", вашего труда ничуть не меньше, чем моего, а в чем-то пожалуй и больше.
— Ага-а, а я знаю, что последует дальше, — отвлекшись от птиц и переведя взор на Алексея задорно заговорила она. — Как выразился бы мой батюшка, беседа перетекла в деловое русло. Ну, скажите, что я права?
— Кхм. Вы правы, Хана.
— Боже, Шимон, неужели вы подумали, что я настолько меркантильна? Может вы еще подумали, что в сивойне я подошла к вам…
— Нет! — Поспешно оборвал Алексей девушку, едва сдержавшись, чтобы не вскрикнуть от охватившего его возмущения. — Никогда я не думал о вас в подобном ключе и осмелюсь утверждать, что не подумаю и впредь. Все от того, что вы опять меня не выслушали до конца. А может, во всем виновата косность моего языка.
— Между прочим, тысячи ваших почитателей, сейчас рассмеялись бы вам в лицо, если бы услышали ваши последние слова. И уж по меньшей мере, обиделись бы.
— Писать, и вести живую беседу это несколько разные вещи, Хана. Написанное, всегда можно поправить, уж черновики точно, а вот высказанное слово, обратно не проглотишь.
— Ладно, звучит убедительно. Так, что вы хотели мне сказать?
— Я прошу, только поймите меня правильно. Вы вложили в роман свой труд, и немалый, ведь я тот еще грамотей. Вы провели долгие часы в библиотеке, выуживая для меня необходимые данные. Вы рецензировали роман…
— Я уловила вашу мысль. Можете не продолжать. Но ответьте, вы настолько преуспели в правописании, что ваши рукописи напрямую поступают к редактору?
— Нет.
— Вы сами переворачиваете горы книг, чтобы найти нужную информацию или интересные факты?
— У меня есть секретарь, который мне очень сильно в этом помогает.
— И со всем вы согласны? Все предложенные им факты ложатся под ваше перо? Вы учитываете все его предложения и замечания?
— Я многое учитываю, но не следую безоговорочно всем его советам. Кое-что использую, от чего-то отказываюсь.
— И вы платите ему жалование?
— Да.
— Но ведь я делала тоже самое и мои советы так же не всегда воспринимались вами. Шимон, я всего лишь делала то, что сейчас делает ваш секретарь. Но он делает это, чтобы иметь заработок, а я таким образом скрашивала длительный переход через океан. И надо заметить, благодаря вам преуспела в этом. Можно сколь угодно быть скрупулезным и правдивым, но если не суметь подать текст читателю доступным и главное интересным языком, роман не будет иметь успеха, хотя несомненно найдет своих читателей, но не станет успешным. Да, частичка моего труда, как и вашего секретаря, в ваших книгах есть, но главное это вы, ваш язык, ваш стиль, ваша фантазия. Вы честно рассчитались со мной, еще там, на корабле. Так что, оставьте глупые мысли.
— Но я не говорил о жаловании, я говорил о доли с прибыли.
— Несомненно, это совершенно другая сумма, — мило улыбнувшись произнесла девушка, — но ведь по сути — это ничего не меняет.
— Простите, если я вас обидел.
— Вовсе нет. Но если вы считаете, что должны мне, я не столь глупа, чтобы отказываться от вознаграждения.
— Слава Богу. Вы все правильно поняли.
— Зато вы нет. Я хотела бы получить от вас по одному экземпляру вашей книги с личным автографом. Более того, буду настаивать на том, чтобы вы высылали мне и последующие сочинения. Надеюсь, отправка через океан для вас не будет обременительна?
— Можете не сомневаться.
— Вот и замечательно.
— Но как я смогу передать вам книги.
— Нет ничего проще. Мы с мамой и братцем проживаем в гостинице "Тадос".
— Завтра же, я доставлю их лично.
— Вы не представляете, как мне будут завидовать подруги в Либере, когда я представлю им этот улов. Вы удивлены? Напрасно. Конечно новинки до Новой Рустинии доходят с опозданием, но не дольше, чем занимает переход, через океан. И судя по получаемым мною письмам, вы там тоже весьма популярны.
Скормив птицам булочки, они направились обратно к сивойне, где пропавшую бунтарку уже с нетерпением ожидала ее матушка. Передав Хану с рук на руки, Алексей поспешил откланяться, сославшись на дела. Он просто чувствовал, что его инкогнито висит на волоске и уж точно не сомневался в том, что девушка все же назовет его имя. У нее попросту не будет иного выхода. Какой бы бунтаркой она не была и как бы не манкировала приличия, всему есть предел.
И потом, была ее матушка, которая так же знала, с кем ее дочь пошла прогуляться по парку. Даже если дочь сумеет сохранить его имя в тайне, то госпожа Валич, обязательно проинформирует кузин и подруг. Нет, не проинформирует. Судя по заинтересованным взглядам, она уже сделала это. Но слава Богу, среди этих почтенных дам нет его почитательниц.
Ага. Вот и подавальщик смотрит в его сторону, не так как обычно. И буфетчик тоже. Жаль. Ему очень нравилась эта сивойня, но похоже нужно будет присмотреть другую, чтобы избежать лишнего внимания. Конечно вечно оставаться в ореоле таинственности не получится, но и приближать это время не хотелось.
***
Гостиница "Тадос" располагалась на одной из центральных улиц столицы, и вблизи от королевского дворца. Здание было старой постройки и раньше являлось столичной резиденцией некогда гремевшего на весь свет рода графов Истлич. Однако, как и все в этом мире, могущество рода оказалось не вечным. Нашлась всего одна паршивая овца, которая смогла промотать состояние и земли. Отец нынешнего графа, неуемная натура, прозакладывал и распродал все, за исключением столичного дворца, так как покидать столицу в его планы не входило. Еще бы, все развлечения были именно здесь.
Впрочем, все еще живые свидетели тех событий утверждали, что судьба дворца была предрешена. Граф и не думал прекращать разгульный образ жизни, ничуть не задумываясь о судьбе супруги и единственного сына. Но на счастье последних однажды у него случился удар. Многие поговаривали, что тут не обошлось без вмешательства виконта, так как несмотря на свои пятьдесят, граф выказывал небывало крепкое здоровье. Однако, проведенное следствие ничего предосудительного в смерти графа не выявило. Смерть наступила в результате сердечного приступа. Сомнения никуда не делись, но версию следствия все приняли.
