Константин Калбазов - Фронтир 2

— Разрешите, господин капитан.

— Что там, Крайчек? — видя озабоченный вид десятника Сергея, поинтересовался комендант.

— Пароход вверх по течению шел, да пристал у нашего берега. Раны зализывают. Досталось им крепко. Говорят, валийский форт, что по соседству, арачи пожгли.

— Похоже началось. Как считаешь, Грибски?

— Началось. Чтоб им пусто было.

— Что же, мы и без того в постоянной готовности. Но похоже нужно еще поднапрячься.

— Да уж придется, господин капитан. Если конечно хотим свои задницы вытащить из этого дерьма.

ГЛАВА 4

— Это по меньшей мере не прилично.

Девичий голос, да еще и явно обращенный к нему, прозвучал настолько неожиданно, что Алексей невольно вздрогнул, едва не смяв газету. Хорошо хоть не настолько, чтобы опрокинуть на себя чашку сивона, напитка сильно напоминающего кофе. Хм. Вообще-то, это и был кофе.

Собственно говоря в его реакции не было ничего необычного. В здешнем обществе не было принято, чтобы женщины первыми обращались к мужчинам. Даже если они были хорошо знакомы. И дело даже не в том, что это могло ударить по репутации женщин и уж тем более девиц, это было неприемлемо в первую очередь для мужчин. Если они имел честь быть хорошо знакомым, то был просто обязан подойти и засвидетельствовать свое почтение. Впрочем, возможно второе вытекало из первого, что скорее всего так и было.

Если же мужчина будучи знакомым с дамой, игнорировал ее, то это считалось большим проступком. Не делалось скидок даже на тот случай, если они являлись откровенными врагами. Приличия требовали именно такого обхождения, а иначе вам не место в дворянском обществе. Правда в этом случае вовсе не было необходимости подходить лично, достаточно было изобразить поклон головой. Мало того, если такая дама сидела в обществе тех с кем у вас по настоящему хорошие отношения, полагалось поступать так же. Это в некоторой степени должно было завуалировать истинное положение дел для посторонних.

Эти же правила были переняты мещанами, относящимися к состоятельной и образованной части, данной прослойки и в частности, зарождающейся интеллигенции. Остальная часть населения страны, составляющая подавляющее большинство подобными сложностями себя не обременяла.

Именно по этой причине, мужчины заходя в любое общественное место, первым делом самым внимательным образом осматривал посетителей. Затем обходил знакомых, чтобы выказать свое почтение и только после этого он мог пройти к тем, с кем собственно собирался провести время. Разумеется были и исключения, например, театр.

Алексей никогда не утруждал себя подобными манипуляциями. Причина подобного поведения была вызвана вовсе не тем, что он считал это излишеством или относился к подобному поведению как-то предвзято. Вовсе нет. Он прекрасно понимал необходимость вписаться в существующее общество. Просто все его знакомства в Рустинии сводились к нескольким лицам, причем среди них была только одна женщина, его служанка. Считать таковыми дам известной профессии, которых он порой посещал, он не собирался. Впрочем, никому из них не было места в этой сивойне.

Как не удивительно было обращение к нему девушки, и как он не растерялся, ему все же достало благоразумия, первым делом подняться. Вот тут-то он едва и не уронил сивон, задев столик. Однако едва взглянув на девушку, он тут же понял, что она имела полное право на то, чтобы быть недовольной его поведением. Конечно это никак и не могло объяснить ее непристойного, для данного общества, поведения. Если на это обратил внимание даже Алексей, не успевший еще приноровиться к новой шкуре, то что говорить об остальных.

— Госпожа Валич? Все именно так. Это была Хана Валич, та самая девушка, которая взялась за труд быть первым его редактором и помощником при написании книги, еще во время перехода через океан.

— Вы так на меня смотрите, словно не рады встрече.

— Что вы. Как меня не может обрадовать встреча с вами? Я прошу прощения, если мое поведение показалось вам недостойным, просто у меня нет знакомых в столице, поэтому я мало смотрю по сторонам.

Подобное затворничество получилось как-то само собой. В столице он появлялся только в двух случаях. Первый, по делам, в основном связанным с типографией. Второй, по воскресеньям, отдохнуть и развеяться. Алексей по натуре был человеком городским, а потому ему было необходимо скопление народа. Но с другой стороны, он еще не настолько вписался в общество, чтобы вести хотя бы полусветскую жизнь. Вот и ограничивался такими посиделками в сивойне, местной кофейне, или прогулками по парку, под звуки духового оркестра. Казалось бы, человек из другого мира и даже эпохи, с совершенно другими ритмами, но гулять под такую музыку ему было приятно.

В усадьбе же его распорядок дня был уже вполне устоявшимся и однообразным. С утра пробежка и физические упражнения, отчего-то он стал ощущать к этому тягу. Потом работа над очередным сочинением, которая заключалась далеко не только в написании рукописи, но так же и в сборе необходимой информации. Конечно у него был секретарь, но с одной стороны он попросту не успевал исполнить все, а с другой, Алексею и самому было интересно узнавать что-то новое.

Но как видно все же пришло время менять свои привычки. Как выяснилось, знакомые у него в столице все же были. Правда, он был уверен, что семейство Валич уже покинули Старый Свет, ведь они сопровождали мужа и отца в деловой поездке.

— Прошу прощения. Присаживайтесь, я буду только рад, — растерянно произнес Алексей, невольно бросив взгляд на окружающих.

Н-да. Поведение девушки не осталось незамеченным, а за одним из столиков на данную сцену смотрели с явным недовольством. Ага. Перед своим необдуманным поступком девушка сидела именно за тем столиком. Нет, недовольные взгляды тут вовсе ни при чем, просто там же сидела и матушка Ханы. Не имея возможности подойти к ней, так как для этого пришлось бы оставить девушку, он изобразил поклон и с ярким румянцем на щеках опустился на стул следом за девушкой. Уж лучше бы, она пригласила его к их столику, тогда неловкость ощущалась бы не так остро.

— Госпожа Валич.

— Мы успели поссориться? — Девушка удивленно вздернула бровь.

— Нет. Конечно нет.

— Тогда, мы достаточно знакомы, чтобы избрать менее официальный тон. Или за время, что мы не виделись, что-то случилось? Например, вы стали знаменитым.

— Причем тут знаменитость? Меня вообще никто не знает. Просто…

— Ах Шимон, вы так забавны. Вас шокирует мое поведение? Или вы так переживаете за мою репутацию?

— Признаться, меня больше заботит именно последнее.

— Не интересно. У нас в Новой Рустинии это не считается, чем-то из ряда вон, тем более вы хорошо знакомы с моими родителями, а мы находимся на виду пары десятков глаз. Эти люди смогут засвидетельствовать, что мы не нарушаем приличий.

— За океаном, да. Но здесь другие правила.

— Мне они не интересны, так как жить я собираюсь именно там, где родилась. Итак, я вижу, что все же оказалась права, когда прочила вам успех.

— Кхм.

— Понимаю. Вы не хотите раскрывать свое инкогнито.

— В некотором роде.

Не то чтобы их подслушивали, но благодаря необычному поведению девушки внимание они все же привлекли. Поэтому, к любым обрывкам разговоров, все же невольно будут прислушиваться. Иначе и быть не может. Это было как раз то, чего Алексей всячески старался избежать. Конечно была еще и мать Ханы, но тут уж ничего не поделаешь, да и не станет же она оправдываясь в глазах общества, заявлять о личности мужчины во всеуслышание. Скорее уж наоборот, постарается привлекать как можно меньше внимания.

— В таком случае предлагаю пройтись по аллее. Здесь неподалеку есть озеро с красивыми утками и лебедями. И там же можно будет купить восхитительные булочки.

— Но как на это посмотрит ваша матушка?

— Уверяю вас, она только испытает облегчение. Ей настолько неловко перед старинными подругами и моими тетушками, что если мы исчезнем из их поля зрения, то это в большей степени снизит накал страстей.

— Может не стоило ничего накалять? — Когда они вышли из сивойни и уже шли по аллее, произнес Алексей.

— И лишить себя возможности пообщаться с знаменитостью, о которой с жаром дискутируют не только в рустинских салонах, но и заграницей? Ну уж нет. Пусть лучше на меня косятся и судачат о моем непристойном поведении.

— Вы отчаянная девушка, Хана.

— Я из Новой Рустинии, Шимон и это само по себе должно говорить о многом. Кстати, вам это пожалуй незаметно, но даже наше произношение отличается от старосветского.

— Как раз это-то мне заметно, как и более простое общение с иными сословиями.

— Вот видите.

— Хана. Так уж случилось, что при расставании я не учел одну маленькую деталь. Не уточнил, где именно могу найти вас.