Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Что? — улыбнулся Эркин. — Хорошо?
— Лучше некуда, братик.
Эркин кивнул. Да, лучше некуда, не надо лучше, лишь бы так и оставалось.
— Эркин, — позвала Женя.
— Да, иду, — сразу откликнулся он.
Поцелуй на ночь, удовлетворённый вздох Алисы, и вечерняя «разговорная» чашка чая. Разговор о предстоящих покупках, что в воскресенье новый фильм в Культурном Центре, что… да мало ли о чём можно вести неспешный благодушный разговор.
И как обычно, первым встал Андрей.
— Читать будешь? — улыбнулся Эркин.
— Да нет, прочитал уже, — Андрей потянулся. — Завтра сменяю, возьму ещё чего-нибудь. Ну, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Андрюша, — улыбнулась Женя.
— Спокойной ночи, — кивнул Эркин.
И, когда Андрей ушёл, улыбнулся Жене и стал собирать посуду.
— Ты иди, Женя, ложись, ты устала, наверное. Я всё уберу.
— Спасибо, милый.
Женя встала и поцеловала его в щёку. Он быстро ответно поцеловал её и повторил:
— Ты устала, иди ложись.
Женю всегда удивляло, как точно Эркин чувствует её состояние. Лучше, даже чем она сама. И потому не спорила с ним.
Эркин возился на кухне — мыл и расставлял посуду, убрал стол, пока не услышал, как хлопнула дверь ванной, а потом спальни, и тогда пошёл в ванную. Халатов Жени и Андрея нет. Он быстро разделся и шагнул в душ. Поддон и занавес ещё влажные, пахнет любимым мылом Жени, а его мыло и мочалка уже лежат на бортике. Это Женя позаботилась. Эркин тщательно расправил занавес и пустил воду. До чего же хорошо!
Вымывшись, он быстро навёл в ванной порядок и пошёл в спальню. Женя уже легла, но свет не погасила. Привычно заперев за собой дверь, Эркин сбросил на пуф халат и лёг. Женя положила на тумбочку у своего изголовья журнал и погасила лампу, повернулась набок к Эркину, положив руку ему на грудь. Эркин протяжно, блаженно вздохнул. Женя тихо рассмеялась, погладив его по груди.
— Всё хорошо, Эркин. И будет хорошо.
— Ага, — Эркин повернул голову, коснулся губами её лба, мягко поцеловал.
— Спасибо, Женя, — и совсем тихо, уже во сне. — За всё спасибо.
Утро было тёплым, но пасмурным, и все книги и тетради сложили в портфель Андрея, чтоб в случае чего не промокли.
— В классе встретимся.
— Замётано. До вечера, братик.
— До вечера.
Андрей свернул в свой проулок и прибавил шагу. Не потому, чтоб так уж спешил или боялся опоздать, а просто… из любви к быстрому движению. А похоже, что затянул он покупкой куртки. Если польёт всерьёз, то ветровка его не спасёт. Хотя… покупали-то её на раз, ну, на два выхода от силы, так что… он усмехнулся: ладно, и с паршивой овцы хоть клок шерсти, да возьмём, не поморщимся, так и с этой гниды… сколько прослужит, столько прослужит. Вот и забор родимый, и Митроха маячит, ишь… не торопится.
— Привет.
— Привет.
— Ты это чего под начальство, с портфелем, как скажи…
— А мне в школу сегодня.
— Охота тебе мозги трудить.
Они уже входили в бытовку, и за Андрея ответил Василий.
— Оно так, конечно, тебе, Митроха, трудить нечего, — и уже Андрею: — Давай в темпе, срочная сегодня.
— Понял.
Андрей открыл свой шкафчик, поставил туда портфель — с трудом влез, не приспособлено для портфелей, как это… да, не стандарт — и быстро переоделся, захлопнул дверцу, звякнув замком.
— А двор? — буркнул Митроха.
— Ты и подметёшь, — бросил не терпящим возражений голосом бригадир, — давайте живей, хватит валандаться.
Маленькая зелёная машина, напомнившая Андрею комендатурные, памятные ещё по перегону, была раздолбана весьма капитально, а им к обеду надо её сделать как с конвейера, с обеда её на регулировку и обкатку заберут, а к ночи заказчику выдадут. Выслушав объяснения Василия, Андрей тряхнул кудрями.
— Сделаем.
— Не хвались на рать едучи. Подводи под раму.
— Понял.
И началась работа — как быстро понял Андрей — уже не учёба и не проверка, а на полный серьёз. В сторону не поглядишь и о своём не подумаешь. Андрей даже как-то не сразу заметил, что их уже трое.
Третьим оказался Тим. Встретившись глазами с Андреем, он улыбнулся, не разжимая губ, и объяснил:
— Я обкатывать буду.
И Андрей понимающе кивнул. Понятно, чего уж тут. Работал Тим сосредоточенно, с красивой точностью, а по уважению в голосе Василия, когда тот обращался к Тиму, Андрей догадался, что место Тима в негласной, но весьма влиятельной внутренней иерархии далеко не последнее.
Чтобы не подвести и не задержать, Андрею пришлось вкалывать изо всех сил. Да, он на подхвате, его дело — не трепыхаться и делать, что скажут… А Тим посильнее Василия будет, у Василия какой разряд? Восьмой? Тогда у Тима десятый, а то и двенадцатый. Если есть такие.
— Так, посмотрим, — Тим сел за руль и медленно с тронул машину, проехал до выездных ворот во двор и задним ходом вернулся обратно на яму, точно въехав на направляющие. — Терпимо, давайте дальше.
— Давай, Дмитрич, — кивнул Василий.
И Андрей не сразу даже сообразил, что это Тима так назвали, не Тимохой, и не Тимофеем, а по отчеству. Ни хрена себе! Но и мастерство Тима он сам видит. А он — Андрюха, ему до Андрея расти и расти, а уж до Фёдоровича… и загадывать нечего.
До обеда они работали как проклятые, и со звонком Тим выпрямился и, вытирая руки, улыбнулся Андрею.
— Закрывай. Сделали.
Выпрямился и Василий.
— Пошли, попарим нутро.
Тим мотнул головой, сразу и благодаря, и отказываясь.
— Я к себе.
До бытовки Андрей шёл рядом с Василием, но в дверях пропустил того вперёд. Хмурый Митроха пил чай, уткнувшись в свою пол-литровую кружку с выщербленным краем. Андрей достал полотенце, отмыл руки, достал из общего шкафчика свою чашку, заварил крепкого, но обычного чаю и поставил чашку на стол, чтоб настоялось, убрал полотенце и достал коробку с бутербродами. Делал он всё ловко и быстро, но Митроха хмыкнул:
— Солидно устраиваешься.
— А чего ж нет? — весело ответил Андрей, усаживаясь за стол.
Ели, как он заметил ещё в первый день, каждый своё, друг друга не угощали. Как всегда, когда еды мало, а опасности нет, ел Андрей медленно, чтоб каждый кусок прочувствовать, чтоб и крошкой насытиться.
— Вкусно ешь, — усмехнулся, глядя на него, Василий.
— Стараюсь, — улыбнулся Андрей.
Тяжело ломило спину и плечи, звенело в ушах и где-то под черепом… непросто ему далась эта гонка. И распоряжение бригадира об уборке двора даже обрадовало его. Ещё полдня такого напряжения он мог и не выдержать.
Как вернулся из поездки Тим, он не видел, может, тот и в другой двор въехал, хозяйство же немалое. Хорошо было бы, конечно, с ним съездить, поучиться вприглядку, но на хрена он — неумёха и невежа — нужен Тиму в такой поездке, ну да, ладно, у него всё впереди, он своё ещё возьмёт.
К концу смены Андрей уже почти пришёл в норму и в бытовку шёл как обычно. Умыться, переодеться, собраться.
— До понедельника!
— Бывай!
— Ну, до свиданья всем!
— Андрюха, опять бегом?
— Так с работы же! — подчёркнуто удивляется Андрей. — Вдруг догонят и добавят.
И под общий дружный хохот выскакивает за верь. Интересно, скажи он про школу, так же бы смеялись? Но экспериментировать не стоит.
В воздухе стоит мелкая водяная пыль, и вроде как-то даже похолодало. Нет, завтра же купит себе куртку. Андрей прибавил шагу. Ага, вон и тот трактир, обед за полтинник. Сгодится.
Еда, как всегда, и согрела, и развеселила его. И хоть погода та же, но шёл он уже улыбаясь и небрежно слегка помахивая портфелем.
Эркин никак не ждал, что его вчерашняя выходка будет обсуждаться. Встретили его дружным гоготом и шлепками по спине и плечам. Хотя веселиться было особо некогда, но смех и подначки продолжались и во дворе. Эркин охотно отшучивался, но смутно чувствовал, что есть что-то ещё, о чём впрямую не говорят, а намёков он не понимал.
Но думать об этом быстро стало некогда. Смена выдалась суматошная, приходилось много бегать с места на место, работать то в паре, то в цепочке, то одному.
Звонок к обеду застал его на платформе с мешками. Эркин опустил очередной мешок обратно и выпрямился.
— Эй, Мороз! — окликнул его Колька. — Айда!
— Иду!
Эркин спрыгнул с платформы и широко зашагал к Кольке. И только тут заметил, что лужи во дворе рябят от мелкого дождя.
— Дождь? — удивлённо спросил он.
— Только заметил?! — заржал Колька. — Ну, ты даёшь!
— А он всё последним замечает, — вклинился Ряха. — Все уж давно знают, а он пока на горячем не застукал, ни хрена не замечал.
— Чего? — насторожился Эркин.
Обычно он трепотню Ряхи будто не слышал, и, польщённый его вниманием, тот заверещал:
— Ну, ты же вчера благоверную свою жёнушку с инженером этим, ходулей белёсой, немчурой, на горячем застукал, прямо в коридоре, ему ты там приварил, а ей дома небось…
