Медведев. Книга 2. Перемены - Гоблин MeXXanik
— Если по поводу лесопилки, то сразу забудьте, — предупредил меня Зубов. — Протокол мои люди составили, а дальше все. Я своих людей леса прочесывать не направлю. У меня сотрудником по пальцам перечесть. И искать старший народ они не приучены. Шиш что найдут.
Я едва заметно улыбнулся. Видимо, начальник жандармерии любил это словечко и вставлял его по делу и без.
Зубов склонил голову, вздохнул, потёр переносицу:
— Митьку Власова, конечно, жаль. Работящий, без вредных привычек. Семья опять же. Детишек двое. Сразу спишем, что погиб от зверья, и детвора пенсию от княжества получать будет по потере кормильца. Плюс лесопилка отступные выплатит за халатность охраны. А пока месяцами искать будем, семья будет мыкаться и по сусекам скрести. Всем лучше от того, что признаем пострадавшим на производстве.
— Но тогда убийца Власова останется на свободе, — возразил я и сделал глоток чая.
— Это вы с лешим договаривайтесь, — отрезал Зубов. — У меня в подчинении обычные человечки. Их там перебьют за здорово живешь, да и все. Гиблые там места, князь. Вечно какая-то погань лезет.
Я молча кивнул. Забарабанил пальцами по чашке. Зубов выглядел как человек, который давно уже понимает, что ждать помощи бессмысленно, но всё равно держится. Как и все его люди.
— Я вас услышал, — медленно протянул я и сделал еще один глоток. — И поэтому хочу обсудить с вами интересную тему. Что если организовать ведомство для работы с нечистью. Могу пообещать вам должность начальника одного из отделов.
На лице Зубова на секунду мелькнуло облегчение. Но уже в следующее мгновение, начальник жандармов скептически поднял бровь и уточнил:
— А за чей счет банкет, князь? Тут на жандармерию-то денег шиш выбьешь. А забесплатно люди работать не станут.
— Придумаем, — ответил я.
— Звучит как план, — протянул начальник жандармерии с едва заметной усмешкой. — Хотя, если бы Синод профинансировал этот комитет. У них деньги завсегда есть. А регистрировать старший народ — это их работа. С которой они явно не справляются. Их вина — пусть и оплачивают банкет.
Я задумался. У Синода и правда был свой бюджет, в который поступали деньги на строительство лекарен, содержание приютов и многое другое. Только вот Синод напрямую князю не подчинялся. Он вполне мог отказать и был бы в своем праве.
— Ну, часть бюджета нового комитета они пополнят, — протянул я.
— Было бы финансирование и комитет заработает, — добавил Зубов. — Часть работы жандармерии бы на себя взял. Большая часть преступлений то от старого народа, который чудит. Нечисти всяческой в городе полным полно. Коли их обязать регистрироваться, то они и шалить перестанут. А несогласных с новыми правилами и извести недолго. Если, конечно, людей обучить как с такими бороться.
— Это может сделать моя дружина, — ответил я. — В смысле набрать и обучить людей в силовое крыло нового ведомства.
Зубов довольно кивнул и потер плечо:
— Добрые люди — эти ваши дружинники. Свое дело знают. Если вы финансирование найдете, то я записку о необходимости нового ведомства напишу. Даже законные основания придумаю.
Я сделал глоток и встал с кресла:
— Спасибо, мастер Зубов, — произнес я и поставил на стол опустевшую кружку.
— Было б за что, — отмахнулся начальник жандармерии. — Хорошее дело вы, князь, задумали. Теперь главное, чтобы все получилось.
— Всего доброго.
— И вам не хворать.
Он взял с уголка стола одну из папок и принялся листать дело, словно бы потеряв интерес ко мне и разговору. Я же развернулся и вышел из кабинета.
Глава 9
Высокий Перевес
— Ну? Как поговорили?
Это было первым вопросом, который задал мне Морозов, когда я покинул кабинет жандарма.
Я пожал плечами:
— Вроде бы мы друг друга поняли. Зубов готов возглавить одно из отделений нового ведомства. При условии, что мы найдем на него деньги.
— Осталось самое простое, — иронично заключил воевода, пока мы шли по коридору.
Я понизил голос и спросил:
— А точно не существует нечисти, которая, ну… показывает, где клады хранятся?
Морозов хмыкнул:
— Есть, конечно, почему нет? Кладовики. Они ведают, как клады под землей перемещаются, и знают, что где запрятано.
В душе зашевелилась робкая надежда:
— А что если… — начал было я, но воевода лишь рукой махнул:
— Прошлый князь уже пробовал. Да только сложно там все. Клад это не просто про деньги. Это часть силы прошлого владельца. Поэтому на таких вещах заклятий обычно вагон и малая тележка. Да и кладники, вредные, они просто так ничего не расскажут. Нагородят всяческих небылиц, чтобы нечистый клад сбагрить, а на месте окажется, что эти сокровища душа неупокоенная охраняет. Злая на все живое. Мы с прошлым князем с такой и столкнулись.
— Сложно победить-то было? — уточнил я.
Владимир скривился, словно вспомнил о чем-то особенно неприятном, и кивнул:
— Сложно. Упокоить тело мертявяка легче, чем его душонку заблудшую. Но это не самое скверное. Мы не учли, что кладник только князю место подсветил огоньком. А мне не показал. Стало быть, схитрил.
— И в чем подвох? — не понял я.
— В том, что копать должен тот, кому про клад поведали. И когда мы схоронку вдвоем вытащили, то внутри одни черепки оказались. Золотишко и серебро ушло глубже под землю, потому как мои руки помогали копать.
— Вон оно как, — протянул я, качнув головой.
— Так что кладовикам доверять… сложные они больно для человеческого понимания. И чувство юмора у них недоброе. Мне потом эта душа снилась почитай недели две. Все руки ко мне тянула и выла: «отдай мое сердце».
Я спрятал улыбку, чтобы не обидеть воеводу. Потому как эти воспоминания и впрямь не казались ему забавными.
И я лишь коротко кивнул:
— Ясно.
Мы вышли из здания управы. Морозов молча скользнул взглядом по низкому, сизому, словно сжавшемуся от прохлады небу. Ветер тянул от реки сыростью, и в воздухе чувствовался медный привкус надвигающегося дождя.
Улица выглядела спокойно: у киоска пожилая женщина покупала газету, двое мужчин в сюртуках стояли у лестницы жилого дома, о чем-то тихо переговариваясь. На лавке сидел подросток в мешковатом свитере и читал потрепанную книжку в мягкой обложке.
Но стоило мне вглядеться, как сквозь человеческие
