Я Распутин - Алексей Викторович Вязовский
Дальше я худо-бедно адаптировал американскую классику к русским деревенским реалиям, заменив «тюрьму» на «холодную», «улицы» на «трактиры», «маслобойки» и прочие сельскохозяйственные дела. Судя по загоревшимся глазам Лохтиной и десяткам вопросов — получилось неплохо.
— Собери всех, кто сейчас без дела шатается, подумайте, как сделать домики и фишки, из чего деньги, и все остальное. Найди через газету художника. А то и двух. Вот тебе денег — я отсыпал из кармана купюр — Запустим дело, будем по всему городу торговать, доход общине пойдет.
— А потом что? — задала логичный вопрос Лохтина.
— А потом будешь учиться на пишущей машинке работать. Мне много бумаг печатать потребуется.
Озадачил и пошел с «эсериком» тренироваться.
* * *
Ко встрече со Столыпиным я основательно подготовился. Хватит экспромтов, нужна планомерная осада. Этот камень можно сдвинуть только постоянным давлением. Гапон пытался наскоком — чем это кончилось, я помнил.
Первым делом, рядом с Большим Гостиным Двором я нашел фотоателье и за пять рублей подрядил фотографа съездить со мной в клинику. Носатый чернявый выкрест по имени Андрей спотыкаясь и вздыхая, уныло тащил штатив с массивной камерой, попутно расспрашивая о работе.
— Несколько фотографий, не сильно умаешься — отмахнулся от его бесконечных расспросов — Лучше скажи как тебя на самом деле зовут.
— Адир.
— Что же ты, Адир, веру отцов поменял?
— А вы знаете, как живут евреи за чертой оседлости? Про погромы слышали?
— Слыхал, слыхал. А еще рассказывали мне, что ваши общины подмяли под себя все самые интересные промыслы в местечках, дешево ссужаете соплеменников и других не пущаете в гешефты ваши. Ростовщичеством занимаетесь, православный люд в большие долги вгоняете. А потом по исполнительным листам имущество залоговое забираете себе. И богатете еще больше. На чужом то горе.
— Они сами берут! — возбудился Адир — Их никто не заставляет!
— И это правда. Но оттого ваше богатство праведным то не становится.
Вот в таких разговорах мы добрались до клиники Калмейера. Оказалось, что Артур Борисович не дожидаясь меня уже сделал операцию по установке аппарата Распутина на ногу одного из пациентов. Тот был вполне румян и чувствовал себя прилично.
— Зачем же Распутина? — расстроился я — Назовите иначе.
— А как? — удивился доктор и принялся задавать мне вопросы, ответы на которые я не знал. С какой скоростью вращать винты, как быстро нарастает костная ткань и так далее.
— Пробуйте так и сяк — пожал плечами я. Адир уже установил штатив, залез под покрывало — Поставьте аппарату на других болящих, чем больше их будет, тем скорее все узнаете.
Расстались разочарованными.
Второе дело, которым я занялся после получения фотокарточек — составление программы партии Небесная Россия, ее устава. Думал так. Покажу Столыпину морковку — ноги дочери можно вылечить и она будет ходить. Под это дело подпишу устав и может даже успею поучаствовать в выборах Думы в следующем году.
Нашел и подрядил машиниста пишущей машинки Ремингтон. Тот мне все красиво оформил, составил тезисы по пунктам.
Глава 8
— Даже слышать не хочу! — Столыпин пристукнул рукой по столу, стоило мне появится в его кабинете в Зимнем — Уже имел неприятный разговор с Его Величеством.
— Насчет чего? — кротко поинтересовался я, снимая черные очки.
Премьер посмотрел на меня с удивлением, остановил взгляд на новом сюртуке. Спустя мгновение продолжил:
— Насчет того, что деревенский мужик будет нам объяснять трудовое законодательство. Ах, прошу покорно извинить! — Столыпин привстал, сделал издевательский поклон — Как же я забыл. Не мужик. Дворянин Распутин-Тобольский!
— Я своего мужичества не стыжусь — я кинул папку с документами на стол — И от него не отказываюсь. Царь наградил дворянством — ну и ладно. Дают — бери. Бьют — беги.
— Вот-вот — поддакнул премьер — За такие инициативы с трудовыми законами не только меня, все правительство промышленники забьют кольями. Не убежим. Только-только начало оживать производство, пошел рост, подати собираются. Даже заграницу поставлять начали кое-какую номенклатуру, а не только зерно гнать. И что? Подрезать крылья фабрикантам? В своем ли ты уме, Гриша?
Да… Тяжелый случай. Столыпин то у нас главный лоббист мироедов. Об этом я и забыл.
— Ну нет, так нет.
Премьер удивился столь быстрой моей сдаче:
— Тогда зачем пришел?
— Поперву, показать вот это — я положил перед Столыпиным фотографии Адира. Получилось очень наглядно. Премьер долго перебирал карточки, несколько даже забрал себе.
— Покажу жене. Измучилась вся.
Я покивал.
— Спасибо тебе — после долгого молчания произнес премьер. По его лицу пробежала тень — Ты дал нам надежду.
— Дочери пока не говорите — не надо.
— Сам понимаю — Столыпин побарабанил пальцами по столу — Судя по папке, ты не с пустыми руками пришел.
— Партию свою хочу — бухнул я — Крестьянскую.
Премьер скривился. Оно и ясно. Во вторую Думу всячески пытаются не пустить крестьян — даже ввели специальный ценз (наличие домохозяйства) и особые «сенатские разъяснения».
— Выборы уже в феврале — пожал плечами Столыпин — Никак не успеть. Даже начинать не стоит.
— Стоит, еще как стоит! — настаивал я, проталкивая на стол премьеру устав и программу партии.
— Да есть же партии, которые занимаются крестьянскими вопросами! Зачем еще одна?
И РСДРП, и эсеры… Не говоря уж о народных социалистах, трудовиках!
Сейчас за новую Думу борются, в общем, четыре главных течения. Во-первых: правые монархисты, стоящие за укрепление самодержавия. Это Русское собрание, Союз русского народа, Союз русских людей, Русская монархическая партия. И как же без аристократов — Объединённое дворянство. Во-вторых, это октябристы, принявшие программу Столыпина. Разумеется, кадеты. И наконец, левый блок, объединивший социал-демократов, эсеров и другие социалистические группы.
Устраивается много шумных предвыборных собраний с «диспутами» между будущими депутатами, открываются отделения по всей России, печатаются прокламации.
— Партии есть, а крестьян тама нет. Одни краснобаи из адвокатишек, да всякие разночинцы. Живут в своих европах, да столицах… да что они могут знать о России?
Я еще ближе подвинул документы к Столыпину, тот покачав головой, начал их просматривать.
— Дельно написано.
Спустя четверть часа премьер закончил читать, отложил бумаги.
— Крамолы не вижу. Даже не к чему придраться. Название, правда, странное. Небесная Россия — Столыпин взял перо, окунул в чернильницу.
— Ладно, польза от тебя, Григорий есть — премьер нашел взглядом фотокарточки, улыбнулся — Во Вторую Думу ты уже не успеваешь зарегистрироваться. Вреда особого не вижу.
Размашистым Столыпин начертал в правом углу «Рассмотреть». Отлично! С такой подписью я скручу в бараний рог всех чиновников,
