Я Распутин - Алексей Викторович Вязовский
Учителей тоже с трудами немалыми искали, тут, правда, Булгаков и его контакты среди интеллигенции сильно помогли. Концепция, когда колонисты должны сами себя обеспечивать и обслуживать удивления не вызвала, тут многие приюты, что называется, «коробочки клеили», но вот ее глубина была непривычна. Как это — полностью себя обеспечивать? Как это — делать все, без кухарок, уборщиц, нянек? А уж то, что ребятам предстоит и решать дела приюта самим… Но тут я был непреклонен, дело новое, невиданное, коли сами себя обеспечивают — имеют полное право решать. Мы, конечно, поможем, направим, подскажем, но пусть учатся выбирать и отвечать за свой выбор. Интеллигенция головами покачала, повздыхала и согласилась, особенно после того, как я шепнул, что это будет самая настоящая демократия.
Оратор загнул про «споспешествование образованию», я только тяжело вздохнул. Сзади возникло волнение, ко мне понемногу приближался легкий шум. Я повернул голову — Столыпин! Прикладывая палец к губам и слегка кланяясь, премьер прошел ко мне и даже подал руку.
— Я тут частным порядком, прошу без церемоний, — обвел он взглядом он собравшихся и шепнул мне. — Смотрю, все у вас успешно, весь город тут.
Посмотрел на чиновника на трибуне, издалека кивнул Лауницу, показав рукой, чтобы тот не мчался на поклон к начальству, и вполне оценил внешний вид оглоедов. Бабы в общине и нанятые швеи, усаженные за несколько машинок «Зингера», несколько недель строили ребятам форму — черные штаны и черные блузы с белыми отложными воротничками. С ма-аленьким дополнением — в качестве отличительного знака воспитанники носили галстуки наподобие пионерских, только желтые и скрепленные заколкой в форме синей рыбки. Просвещенному человеку сразу ясно: цвета императорского штандарта и первохристианский символ.
Я подтвердил Столыпину его догадку, а он вдруг озадачился андреевскими знаменами в углах зала и портретами флотоводцев.
— Это, простите, к чему?
— Так здешний приют морской, — зашептал я ему на ухо. — Имени адмирала Ушакова. Будет готовить техников для императорского флота. Механиков там, гальванеров и других, кто нужен.
— Однако! А программу обучения где взяли?
— Пока скопировали с казенных реальных училищ, пять лет и два подготовительных класса. Ну и морских предметов, как знающие люди посоветовали, добавили — построим причал на Невке, заведем лодки, будут ребятишки на веслах да под парусом учиться. Потом еще хочу кого знающего из морских офицеров пригласить, глянуть, может, посоветует, что поправить.
— А в других приютах тоже моряков готовить будете?
— Нет, смотря по тому, в каком городе. В Туле — оружейников, в Кинешме — ткацких техников, в Москве — слесарей и металлистов. По другим городам також мысли есть.
— А сколько тут возрастов?
— Семь классов. Первые — шестилетки. Последний класс — пятнадцать, шестнадцать лет. Многие Петр Аркадьевич, годков своих не знают, и пашпортов у них обратно нету. На глазок определяли. Всего сто двадцать два пацана.
— Что же девочки? — поинтересовался Столыпин.
— Не потянем — вздохнул я — Воспитуют то дядьки из отставников. Это во-первых. Во-вторых, в беспризорных в основном пацаны бегают по городу. Кого полицейские отловили — тех к нам и направили. Сколько со вшами намучались…
Премьер совсем было собрался спросить еще что-то, но тут в зал красным вихрем ворвались три казака Собственного Конвоя. Алые черкески пролетели по всем закоулкам, сверкая серебром газырей и кинжалов, встали у дверей и распахнули их на всю ширь.
Вот это сюрприз! Пусть теперь хоть одна сволочь попробует вякнуть против нашего начинания! Милостиво улыбаясь, в зал вошла Аликс в сопровождении четырех фрейлин.
Оратор на трибуне замолк и после секундного замешательства соскочил вниз. Бомонд мгновенно выстроился по ранжиру и кланялся, кланялся, кланялся… Или приседал в книксенах, в зависимости от пола. Проняло даже мелких оглоедов — еще бы, императрицу увидел! В настоящей бриллиантовой диадеме. Перцов, коему было поручено написание репортажа об открытии, как безумный строчил в блокноте, Адир срочно перенацеливал камеру.
После краткого обхода собравшихся, Александра Федоровна подошла к нам со Столыпиным.
— Ваше Императорское Величество, — склонил голову премьер.
— Здравствуйте, Петр Аркадьевич. Здравствуй, Григорий.
— И вам здравствовать, государыня-матушка!
Фрейлины тем временем раздавали гостинцы воспитанникам, чем чуть было не угробили нам всю концовку. Но дядьки справились — гостинцы были сложены в кучу, ребята во дворе построены в колонну и через несколько минут, под оркестр, браво зашагали мимо столпившихся на крыльце и вокруг него гостей.
Перед строем развернулось черно-желто-белое знамя, старший гаркнул «Песню — запе-вай!» и юные голоса стройно, насколько это было возможно после пяти репетиций, грянули:
…Смело мы в бой пойдём
За Русь святую,
И как один прольём
Кровь молодую.
Конец I тома.