Испытание морем - Дмитрий Викторович Распопов
Хозяйка быстро принесла глиняные тарелки, запах от которых шёл такой, что у меня выделилась слюна и даже немного закружилась голова.
— Сеньор Иньиго, — Алонсо достал мои серебряные ложки и вилки, которые всегда носил с собой, и протянул мне первую пару,
Вилка сразу привлекла к себе всеобщее внимание, так что мужчины косясь на меня и её, смотрели, как я осторожно пробую от всего принесённого. Еда оказалась настолько вкусной, что я против своего обычая есть понемногу, не смог сдержаться и набросился на еду, словно неделю не ел.
— Ну как? Я же говорил? — с улыбкой посмотрел на меня Альберти.
Я с трудом заставил себя отложить столовые предметы и сделал жест, поманив хозяйку.
— Что-то не так синьор? Вам не понравилось? — обеспокоенно подбежала она, интересуясь причиной, почему я её позвал.
— Какой доход приносит постоялый двор и таверна, уважаемая хозяйка? — спокойно посмотрел я на неё.
Она удивлённо на меня посмотрела, затем на синьора Альберти.
— Говори Марта, синьор Иньиго хороший человек, — успокоил он её.
— К сожалению немного синьор, — вздохнула она, — со смертью Пьеро, постояльцев стало ещё меньше, так что основной доход приносит сейчас только таверна.
— Сумма?
— Десять-пятнадцать флоринов в месяц — это мой максимум синьор, — вздохнула она, — у меня много трат на детей и продукты, поскольку на рынке я покупаю только свежие и качественные, а они всегда выходят дороже обычных.
— Сколько стоит сам постоялый двор и таверна? — продолжил я непонятные для неё расспросы.
— Я не знаю, бумагами занимался муж, — смутилась она, — но помню, что когда он закладывал её, перед своей смертью, то оценщик дал нам триста флоринов.
— На тебе ещё и долг? — удивился Альберти, на что женщина со вздохом кивнула.
— Я оплачу твой долг и выкуплю постоялый двор с таверной за полную цену, — огорошил я её предложением, — а также буду платить десять флоринов в месяц, если ты перейдёшь на службу мне. Мой повар остался в Аликанте, а мне так не хватает вкусной еды в дороге.
Женщина от изумления смотрела на меня широко открытыми глазами, думая, видимо, что я пошутил. Вмешался Алонсо, который сидел рядом со мной.
— Синьора, его сиятельство не шутит, — сказал он на римском итальянском, — граф Иньиго де Мендоса из богатого и знаменитого кастильского рода, не говоря уже о том, что у него есть собственное графство, которым его наградил за верную службу король Арагона Альфонсо V.
Кое-что она поняла, кое-что нет, но синьор Альберти перевёл непонятное за Алонсо. Женщина от страха упала на колени, когда поняла, что перед ней титульный дворянин.
— Простите ваше сиятельство, я не знала, простите, что не поклонилась вам, — запричитала она, боясь за свою жизнь.
Альберти поднялся со скамьи и поднял её с пола, с трудом посадив рядом с собой.
— Марта, соглашайся, я знаю Иньиго уже много лет, он лучший господин, который у тебя может быть! Нам всем будет не хватать твоих обедов и ужинов, но зато твои дети будут обеспечены, да и ты сама сможешь устроить свою жизнь.
Женщина, вытирая текущие из глаз слёзы, с волнением спросила у меня.
— А дети, ваше сиятельство? Как быть с моими детьми?
— Полный пансион тебе и им, могут жить в моём доме и питаться с общей кухни для слуг, — пожал я плечами, — как подрастут могут выбрать себе профессию, я оплачу их ученичество.
Глаза у Марты распахнулись ещё шире. В это время это было не то, что хорошее предложение найма, а просто заоблачное.
— Я согласна, ваше сиятельство, — поклонилась она мне.
— Тогда завтра с Алонсо оформите все бумаги, получишь деньги и будешь кормить только меня с друзьями здесь, пока я во Флоренции, — сказал я, как само разумеющееся, — но готовься к отъезду, здесь я ненадолго.
— Хорошо, ваше сиятельство, — ответила она, но затем вскинулась и стремглав бросилась на кухню, откуда потянуло чем-то горелым.
На меня задумчиво посмотрел Манетти, обратившись к синьору Леону.
— Тебя многие наши знакомые проклянут за это Альберти, не все поймут то, что Марте тяжело тащить всё одной.
— Плевать, главное её жизнь будет устроена, — отмахнулся мой учитель.
Дверь в таверну открылась и в неё вошли трое мужчин, о чём-то ожесточённо спорящие. Один из них причём был в рясе священника, но тем не менее сыпал ругательствами не меньше остальных.
— Беноццо, Доменико, фра Филиппо, садитесь к нам! — позвал их сеньор Альберти.
Мужчины тут же оставив спор подошли ближе, с любопытством смотря на два новых лица.
— Его сиятельство Иньиго де Мендоса и синьор Алонсо, его управляющий, — представил меня им Альберти, а затем их мне.
— Беноццо Гоццоли — лучший мастер фресковых росписей, которого я знаю, — показал он на мужчину с тёмными волосами и необычными здесь длинными волосами. Обычно все старались стричься покороче.
— Доменико Венециано — просто поразительный художник по картинам над алтарями, тебе нужно обязательно увидеть его творение «Мадонна и дитя со святыми», это нечто невообразимое.
Мужчина с сединой в волосах с улыбкой поклонился мне.
— Ну и наша сияющая на небосводе Европы флорентийская звезда, — Альберти шутливо поклонился священнику, — фра Филиппо Липпи.
Пухлый толстячок с оттопыренными ушами, показал ему в ответ кулак.
— Садитесь друзья, поскольку это возможно наш последний обед здесь, — показал им рассаживаться Альберти.
— Что случилось? Марта заболела? — обеспокоенно поинтересовался священник.
— Нет, граф выкупил её дело, и она теперь будет готовить только ему и его друзьям, пока он находится во Флоренции, — со вздохом ответил за учителя Антонио Манетти, — так что насладимся сполна вкусной едой.
— За которую хотя бы теперь будет платить, его сиятельство? — со вздохом спросил Доменико Венециано, — печальная новость.
Мужчины посмотрели на меня.
— Друзья моего учителя, мои друзья, — развёл я руками, — так что, несомненно платить буду я.
— Да здравствует, его сиятельство! — тут же радостно закричали они, заставив меня улыбнуться.
Марта принесла новые порции еды, в этот раз уже для всех, и я несмотря на то, что был
