Львиное логово - Дмитрий Чайка

хотел наладить поставки железа из Урарту и Каркемиша, но сделать это напрямую было невозможно, великий царь не разрешал. Почти все железо скупал он сам, либо получал его в виде дани. Говорят, в его дворце в Дур-Шаруккине, склады до потолка завалены слитками из этого металла. Син-или аккуратно интересовался у знакомых купцов по поводу поставок, но пока никто не рисковал ввязываться в контрабанду стратегического товара. Тут почтенному купцу не подфартило, но вот в другом — еще как. На рынке была суета. В город шло местное ополчение во главе с вавилонской знатью. Они скупали фляги, кожаные бурдюки и большое количество верблюдов. Изумленные торговцы спрашивали друг друга о причине столь необычных покупок. Ответ появился быстро. Отряд вавилонян шел на подавление мятежа в Иудее, и путь его будет пролегать через Сирийскую пустыню. Это было неслыханно. Никогда великий царь не слал в походы вавилонское войско, и никто и никогда не ходил через великую пустыню, где кроме кочевников и людей-то нет на недели пути. Воины были злы, а командиры — просто в ярости. Если бы с ними не шла полная тысяча отборных ассирийских бойцов, то войско взбунтовалось бы, считая, что их ведут на верную смерть. Проводники из арамеев запросили неслыханные деньги, и при этом не давали гарантии, что в колодцах по дороге будет столько воды, чтобы хватило такой прорве людей и животных. Скорее не так, они давали гарантию, что воды на такую прорву людей точно не хватит.

Купец размышлял. Скорее всего, эта информация была очень ценной, а это значит, ее нужно доставить в Сузы незамедлительно. Тут серьезной наградой пахло. Слышал он как-то, что одному купцу так налоги за целый год простили. Денег столько сэкономил, что роскошную свадьбу для сына закатил и писаную красавицу ему в жены взял, отдав царский калым. Ему тогда весь базар завидовал. Налоги в персидском царстве, конечно, очень высокие, тут ничего не попишешь. Но зато взяток нет, а это тоже деньги. И грабежей на дорогах нет, а значит охраны куда меньше. А это еще деньги, и немалые. Так что, как ни крути, государство те налоги до последней монеты отрабатывает, грех жаловаться. Хороший царь правит, дай ему здоровья светлый Ахурамазда.

— Мазай! — позвал купец перса-охранника. Тот подскочил, почтительно склонив голову.

— Слушаю, господин.

— За сколько в Сузы сможешь доскакать?

— За десять дней, если на двух конях, господин.

— Если в неделю уложишься, десять сиклей серебра получишь.

— Уложусь, — сверкнул глазами перс. — Кони покрепче нужны, мяса вяленого, чтобы на ходу есть, два кожаных бурдюка и колчан стрел. Тигр на бурдюках переплыву тогда.

— Все получишь, — уверил его купец. — В Сузах пойдешь прямо к сиятельному Хутрану…

Перс проглотил слюну. К самому сиятельному по доброй воле никто не ходил, но мысль о десяти сиклях грела душу.

Мазай скакал день и ночь, стараясь сберечь коней в бешеной гонке. Останавливался он только для недолгого сна или чтобы дать отдых лошадям. Те были куда менее выносливы, чем парень, выросший в горном кочевье. Он ел на ходу и даже справлял на ходу малую нужду. Пару раз отстреливался из лука от лихих людей, что попытались пойти ему наперерез. Тигр он, помолившись светлому Богу, переплыл на надутых бурдюках, как его научили при походе в Манну. И вот он дома, на левобережье. Отсюда до Суз рукой подать, пару дней всего.

Подскакав к резиденции Надзирающего за порядком, он почти свалился с коня, покрытого хлопьями пены, и прохрипел:

— К самому. Срочно.

Стражники переглянулись и, поддерживая под руки парня, которого ноги не несли уже, отвели к кабинету сиятельного. Тот, немало удивленный, отпустил стражу.

— Говори, — коротко сказал человек, которым пугали друг друга все преступники царства.

Мазай оглянулся. Кабинет был почти пуст. Никаких украшений, самые простые светильники, стол без резьбы. Все сделано очень просто и надежно. Стол завален листами папируса, причем слева лежало то, что нужно было прочесть, а справа- то, что сиятельный уже прочитал. Судя по количеству листов, работы было много. Хутран был среднего роста, крепкий ибритый наголо, как все бывшие жрецы. Суровое лицо, которое никто не видел улыбающимся, было обращено к Мазаю. Тому казалось, что черные глаза этого страшного человека проникают прямо в душу, и видят все твои грехи, о которых уже и сам забыл.

— Сиятельный, — просипел гонец. — Почтенный купец Син-или кланяется вам. Он просил передать, что из Вавилона в Иудею уходит десять тысяч пехоты и тысяча из царского отряда. Ассирийская армия остается в Двуречье, потому что боится удара в спину. Пойдут через великую пустыню, а значит, к Дамаску выйдут через тридцать дней.

Сиятельный задумался.

— Сколько ты скакал сюда?

— Неделю, господин. Почтенный купец обещал десять сиклей, если я успею. Вот, успел.

— Я дам тебе в награду еще десять. Ты отменный всадник. Если нужна будет работа, придешь ко мне, я все устрою.

— Спасибо, господин.

— Купцу Син-или передашь: — Два года. Он поймет.

В тот же день. Сузы. Царский дворец

Великий царь потирал подбородок. Вот ведь сволочи, и тут извернулись, — думал он, — ну да ладно. Посол Езекии голубя оставил, и от него тоже голубя привез. Тому уже весть послали, пусть встречает гостей. Денег ему два таланта золота отвезли под видом подарка, должно хватить, чтобы арабов и египтян нанять. А Персидское царство пока воевать не должно, не время. Еще гнали ушлые купцы строевых коней из Манны и Мидии, вчистую обгоняя царских закупщиков. Надо было монополию на этих коней объявить, да прошлепали. Купчишки первые успели. Делали новые копья и стрелы кузнецы в Сузиане, благословляющие войну, которая идет где-то там, очень далеко от их родного дома. Собирали новые тараны и осадные башни лучшие плотники из царских мастерских, метили каждую деталь и складывали аккуратно на подготовленные телеги, специально для этих таранов сделанные. Видел Ахемен их работу, чуть не прослезился от счастья. Никакого сравнения с тем, что раньше было. Осадная башня в телеге так уложена, что палец сунуть некуда, а сверху кожаным пологом укрыта, который еще и маслом пропитан. Он тогда чуть главного мастера при всех не расцеловал, да сдержался, не по чину. Прилюдно похвалил его и кошель вручил.