Львиное логово - Дмитрий Чайка
— Ушли, не верится прямо. Господин будет доволен.
— У меня не задница, а кровавая мозоль.
— У меня тоже.
— Когда хоть пожрать можно будет нормально? Два дня на ходу жевал.
— Потерпи немного. К вечеру в лагерь придем, пожрем, выпьем и эту сучку оприходуем.
— А можно?
— Так не запрещал никто. Значит можно.
— Хорошо, красотка, сказали, каких поискать. Может, посмотрим, одним глазком.
— Да у тебя один и есть, — захохотал второй, явно довольный каламбуром. — Посмотришь вечером. И глазком, и не глазком.
— Скорей бы с рук ее сбыть и деньги получить.
— А мне не хочется, думаешь? Как представлю награду, аж голова кружится. Все шлюхи в Вавилоне мои будут.
Ясмин почувствовала, как грубые руки лапают ее через мешок.
— Чет худовата. Вроде сказали, из богатеньких бабенка. Муж голодом морит или больная какая?
— Да вроде красотка, сказали. Должна быть в теле. Я не видел ее.
— Ладно, вечером разглядим. Гы-гы.
Наемники заткнулись, и стали перегружать ее на нового верблюда, который пошел уже вполне щадящим шагом. Ни есть, ни пить, ни сходить в кустики Ясмин так никто и не предложил. Она была грязная от вонючего мешка, в котором сидела, мокрая, по понятной причине, а все тело болело от непрерывной тряски в течение двух дней.
Часов через шесть верблюд остановился, и тюк сняли, грубо швырнув на землю.
За два дня до этих событий. Дур-Унташ— Простите, Великий, — почтительно спросил немолодой жрец. — Но зачем привычную шестидесятиричную систему менять на такое. — Жрец покрутил пальцами в воздухе, не находя слов.
— Все очень просто, мудрейший. Мы переходим к главному. Это система, которая будет легче восприниматься в обычной жизни, купцами и лавочниками, сотниками и тысячниками в армии. Потому что она соответствует количеству пальцев на руках.
— Но как она соответствует, если у вас девять чисел? — торжествующе сказал ученый математик.
— Все очень просто, есть еще одна цифра, которая имеет значение «ничто» или «пустота». Она называется ноль.
— Цифра, обозначающая ничто? Но зачем? — поразились жрецы.
— Я поясню, — терпеливо сказал пророк. — Ноль- это число, которое стоит до единицы, а после девятки идет число десять, которое описывается единицей, к которой присоединен ноль. Одиннадцать — это две единицы, а двадцать- это двойка и ноль рядом?
— А тысяча? — в запальчивости крикнул какой-то жрец из третьего ряда.
Макс подошел к черной доске и взял в руку обычный кусок мела.
— Это тысяча, это десять тысяч, а это миллион. Продолжать?
— Не нужно, я понял, — сказал растерянный жрец. — Невероятно. Величайший, простите, но вы мне кажетесь сейчас великим, как бог Набу. Не сочтите за лесть. Число, означающее ничто, пустоту. Это немыслимо.
— Я вам скажу больше. Есть числа, которые меньше ноля, — улыбнулся Макс.
— Как может быть что-то меньше, чем ничто? — возопил жрец, у которого взорвался мозг.
— Например, минус один, минус два и так далее. Числовой ряд можно вести как в сторону больше ноля, так и в обратную сторону.
В зале поднялся шум. Научная дискуссия вновь грозила перерасти в потасовки. Учитывая наличие посохов, опасность была нешуточной.
— Невероятно, он полубог!
— Это чушь, нас покарает великий Энки!
— Да ты тупица! Тебе же доказали, что Земля круглая! Ты же не верил!
— Да убедил, убедил, круглая! Сам тупица! Как могут быть цифры отрицательными? У тебя может быть минус двое детей?
— Да ты представь, что мы изменили календарь и сегодня первый год. Значит прошлый год был минус первым! Понял теперь, недоучка! Я тебе говорю, это чудо! Это все меняет! Все наши таблички можно выкинуть на помойку!
— Там мудрость веков! Энки покарает!
— Да тебе всю эту мудрость за месяц заново создам! Ты что, не видишь, как все просто?
Макс терпеливо ждал, когда ученые выплеснут первые эмоции, и вскоре постучал в гонг. Зал постепенно угомонился, кое-где вспыхивая очагами незаконченной потасовки дискуссии.
— Теперь переходим к таблице умножения. Тут хуже. Ее надо просто запомнить. Но принцип простой. Умножение…..
— Величайший, простите. Мы ничто перед вашей мудростью, но умножать и делить мы тут все хорошо умеем. Непривычно немного, но система проста и понятна. Мы разберемся сами. Не смеем утруждать вас.
— Тогда теорема… — Макс хотел сказать Пифагора, но прикусил язык. Какой еще Пифагор в древней Месопотамии. А вот фундаментальные знания стремительно заканчивались. Алгебру он не помнил от слова совсем.
— Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов….
— Величайший, простите, но это нам тоже известно. Ноль, вот что важно! С ним мы перевернем все представления о знаниях, а эти египетские зазнайки, что кичатся своими древними свитками, будут посрамлены.
— А не хотите ли вызвать их на научный диспут? — лукаво спросил Макс. — Я могу устроить. Напишем фараону Шабатаке, я думаю, он не откажет.
Если бы от людей можно было прикуривать, то сейчас было самое время. Жрецы, сидевшие в амфитеатре рядами, представляли фантасмагорическую картину. У кого-то был неприлично раскрыт рот, кто-то выпучил глаза сверх человеческих возможностей, а кто-то побагровел так, что готов был лопнуть.
— Величайший, дайте год, — пискнул жрец, который пришел в себя первым. — Дайте год, мы их в грязь втопчем.
Зал одобрительно зашумел. Формат научных дискуссий был тут неизвестен. А возможность вот так запросто попросить о чем-то египетского фараона, который в своей земле был вполне себе живым божеством, вообще не укладывалась в головах.
— Давайте сделаем так. Десять лучших
