Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
— Все, не гунди, Степаныч. Деваться нам некуда. Вон, смотри, пулемет, я вам дам. А еще телеграфировал в Коканд, вас на половине пути встретит отряд. Да где этот молокосос шастает, сказал же к пяти приходить.
— Еще без пяти…
Алексей решил, что пора и постучался в дверь.
В кабинете уже собралось несколько человек. Вчерашний очкарик, которому комендант приказывал найти пулемет, молодой раскосый парень в военной форме, но совершенно гражданского вида и пожилой, тощий и длинный как слега, носатый мужик, в железнодорожной фуражке.
Как очень скоро выяснилось, пожилой — Иван Степаныч Сидоров, оказался председателем местной партийной организации, раскосый — китаец Василий Вань — командир городского ополчения, а очкарик — Венцеслав Семенович — председатель городской комсомольской организации и по совместительству заместитель коменданта по каким-то там вопросам.
Ни один из них даже близко не смахивал на кадрового военного, но эти люди все оправлялись вместе с обозом. А еще, на столе секретарши лежал пулемет системы Мадсена[5] со стертым до белизны воронением и брезентовая сумка с магазинами.
Инструктаж долго не продлился, комендант повторил все, что уже Алексей слышал, а еще несколько раз добавил, что своей властью приказывает Лешке с его людьми следовать с обозом: мол, отказываться даже не моги, объявлю дезертиром.
Таким образом, возможности для маневра не оказалось совсем.
Алексей плюнул, пообещал коменданту сделать все возможное и заграбастал себе пулемет. Тем более, умеющих обращаться с ним в охране обоза не оказалось…
Глава 9
— Кобылья срака!.. — выругался Алексей, затолкав, наконец, шпильку в казенную часть клятого Мадсена.
За время учебы и войны Леша стал уверенным пользователем всего стреляющего, в том числе пулеметов, но сумрачный гений датского оружейника положил его на лопатки.
Тяжелый и неудобный пулемет удалось быстро разобрать лишь только благодаря счастливой случайности, а вот собрать… на это понадобилось очень много времени и нервов. Чертова стрелялка оказалась не похожа по устройству вообще ни на одну известную Лешке систему.
Лекса взвел затвор странной рукояткой, похожей на рукоятку мясорубки, нажал на спусковой крючок и, услышав отчетливый щелчок, облегченно вздохнул. Приладил сверху несуразный однорядный магазин и отложил пулемет.
Алексей прекрасно понимал, что если нападут басмачи, пулемет не поможет, но, все-таки, наличие автоматического оружия немного успокаивало.
Стремительно темнело, в сумерках угадывались черные очертания гор, огромная луна заливала все вокруг мертвенно бледным светом. Брехали собаки, блеяли козы и овцы, ржали лошади, неугомонные дети верещали, смеялись и плакали. А еще, место стоянки угадывалось по зареву десятков костров.
Всех еще с первого дня предупредили о соблюдении хотя бы подобия звуковой и световой маскировки, но никто даже не подумал исполнять приказания. В общем, стоянку обоза было слышно и видно за пару верст, что вгоняло Лешку в жестокую и злобную меланхолию. В своей прежней жизни он был здоровенным детиной с недоброй мордой, так что хватило бы всего пары слов, чтобы прекратить бардак, а нынешняя внешность подростка явно не располагала к приведению к подчинению.
— Ты говорил, чтобы не орали и костры притушили?
— Говорил, — Вань махнул рукой. — Покивали и положили хер. Не слушаются, сволочи. Оно понятно, детишкам кашку горячую сгоношить надобно, свобода личности, опять же, но… — он запнулся и опять махнул рукой.
Китаец говорил по-русски с забавным пришептыванием, но вполне правильно. Он вообще оказался толковым и исполнительным парнем. И сразу принял старшинство Алексея, не обращая внимания на его молодость. Правда… при всем этом, оказался анархистом и всю окружающую действительность пытался подвести всех вокруг под свою идеологию.
— Я пробовал объяснить, — уныло пробубнил Венцеслав. — Послали.
Семенович сначала пытался нос задирать, но очень быстро сник и перестал перечить Турчину.
— Что за люди, мать их за ногу. Никакой сознательности! — страдальчески прокряхтел Иван Степаныч из телеги. Его с первого дня путешествия скрутил жестокий радикулит, отчего партиец почти не вставал и самоустранился от командования.
— Нагайкой их, задрипанцев, нагайкой, — с ухмылкой посоветовал дядька Степан.
Неожиданно ночь пронзил женский визг, а потом его заглушили детские вопли и мужской негодующий рев.
— Чтоб вам жаба титьку дала, клещеногие бараны… — обреченно выругался Алексей и решил все-таки привести к подчинению гребанных обозников. — Вань, Венцеслав, за мной.
Гуля молча скользнула за Лешкой.
Картинка открылась эпическая, пьяный и пузатый, коротыш киргиз пытался лупцевать свою жену, такую же дородную даму. Получалось не очень, она умело защищалась, верещала словно сирена и, в свою очередь, драла мужика ногтями как дикая кошка. Действу аккомпанировали своим пронзительным ревом четверо детишек и громко обсуждавшие скандал досужие зрители.
— Дай ей еще разок! Вот так!
— Бабу свою учить надо, ага…
— И-иии, не надо, ата…
— По глазам его, по глазам, ишь ты удумал, пьянь…
— Уу-уу…
— Отставить! — гаркнул Алексей. — Отставить, кобыльи жопы!
Резко наступила тишина, замолчали даже дети.
— Что ты сказал щенок? — мужик резко развернулся и пошел к Лешке разведя руки словно медведь лапы, цедя сквозь зубы матюги. — Та-энесин кундо сигем, алар менин котогумду соруп жатат…
В Лешке плеснулась свирепая злость. Он дождался пока киргиз облапит его и влепил мужику локтем снизу вверх в челюсть.
Звонко клацнули зубы, омерзительно смердящая перегаром туша лицом вниз рухнула на землю.
Лешка сначала хотел наподдать ему ногой, но передумал и сунул руку к голенищу. Из сапога вылетела нагайка, звонко прорезала воздух и с сочным шлепком врезалась в жирную спину мужику.
— Ах ты сволочь! Зачем бьешь? — из толпы вырвался еще один, но тут же с визгом отлетел в сторону, зажимая лицо обеими руками. Остальные подались назад.
— Не надо! — женщина закрыла телом своего мужа. — Не надо, не бей! Прости его аскер, он больше не будет, клянусь Аллахом!
Алексей замахнулся, но потом опустил руку и медленно обвел бешеным взглядом обозников.
— Костры потушить, говорить шепотом. Хотите чтобы вас всех перерезали? Мне проще самому вас перестрелять. Ты понял? — Лекса схватил ближайшего обозника за грудки, притянул к себе и, ткнув под подбородок стволом пистолета, повторил вопрос: — Я спрашиваю, ты понял?
— П-понял… — испуганно простучал зубами парень. — Я все п-понял…
— Выполнять! — Лекса толкнул его обратно в толпу.
Гомон сразу стих, словно кто-то прикрутил громкость. Лешка обернулся к Венцеславу с Василием и негромко бросил:
— Через десять минут проверить. Всех
