Мышь и драконье пламя (СИ) - Агата Лэйми
— Добро пожаловать в Аркансбро, — произнесла зачем-то вслух, проведя пальцем по большим оранжевым буквам на титульном листе путеводителя, слегка помятого, но такого яркого, красивого. На листе — красивый ночной город, тонущий в свете огней, так отчаянно напоминающий крошечные города в стеклянном шарике со снежниками внутри, что продают в сувенирных лавках на Новый год. Слабая улыбка скользнула на губах, дома у меня целая полка таких шариков, купленных в местном магазинчике…
Так по-детски… Взгляд скользнул по профилю Коула, что гнал на такой скорости, будто нас преследовали адские гончие, что бы он сказал, увидев полку с шариками? Наверное усмехнулся… ведь он такой… такой… Какой? А что мы вообще знали друг о друге, что я знала о нём? Кроме того, что рядом с ним я сходила с ума и плавилась от одного его взгляда.
— Что там? — подняла глаза, осторожно переворачивая лист.
— Охрененное колесо обозрения и кофейня с самыми лучшими пирогами с вишней.
И внутри что-то так сжалось, заболело, натянулось, словно струна. И со сколькими девушками он был там? Скольких ещё девушек звал посмотреть на это самое колесо обозрения и кофейню с пирогами из вишни?
29
Тупое, дурацкое, ревностное чувство щемило в груди и не проходило даже при въезде в крошечный городок, что, казалось, сошёл с рождественских открыток. Коул молчал почти всю дорогу, лишь гнал, словно избегая чего-то, пытаясь спастись, но от чего?
А я… тонула в этих вот самых мыслях, воспоминаниях, слухах. А сколько до этого момента мониторила страницу, изучала его фотки, что были доступны, список друзей. И, чёрт, Мейси, я ведь тогда была в отношениях с Томасом, а наваждение, странное, до щемящего сердца при виде Коула маячило даже тогда. Не отпускало, не давало покоя, только вот… глупая…
— Как часто ты здесь бываешь? — осторожно спросила, дотронувшись пальцами до пушистого свитера. И наверняка, просто уверена, что вечером город становится более волшебным. Только до вечера мне нужно вернуться в академию… Полнолуние. И лучше встречать его там, чем обратиться посреди городка, даже если он находился близко к академии, то это не значит, что там кто-то знает о сверхъестественном мире, что окружает их. Обращения среди людей, привлечение их к нашему миру запрещены.
— Пару раз ездил с приятелями. Ничего больше, — машина затормозила возле небольшой кофейни, и желудок так предательски и некстати заурчал, едва через приоткрытое окно в салон автомобиля проник дразнящий, ароматный запах пирогов.
И прежде, чем успела выбраться, дотронуться своими ручонками до дверцы машины, как она в странном, до ужаса непривычно галантном жесте распахнулась, а перед лицом возникла растопыренная рука Коула.
Рядом с ним становилась мастером спорта по выбиванию воздуха из лёгких, взгляда хватило, чтобы утонуть в странной пучине нежности, глядя на лицо напротив. Блики яркого солнца плясали у него в чёрных волосах, на прядке с завитушкой на конце, что неизменно свисала у него на лбу, и одно это вызывало внутреннюю дрожь. В нём что-то изменилось. Во взгляде, во всём… и даже его привычный взор, которым можно было гнуть ложки, забивать гвозди и использовать в качестве, пыточного оружия, стал мягче, теплее, хоть лицо по-прежнему озаряла самодовольная улыбка, такая дерзкая, привычная и ставшая родной.
И всё было бы почти идеально, почти как в фильмах про любовь, что мы просто обожали смотреть с подругами, запасшись попкорном и салфетками для слёз, если бы… не мой урчащий желудок, что после обращения и безудержного секса стал напоминать о себе так некстати и, кажется, веселя Коула, потому что на его лице появилась наглая, самодовольная, дерзкая улыбка, что уже отпечалась внутри меня, словно метка.
Колокольчик приветливо звякнул, стоило нам открыть дверь и пройти внутрь помещения. Небольшое уютное кафе с маленькими столиками и скамейками с мягкой обивкой, окнами, выходящими на парковку, за которой виднелся городской парк.
И желудок, который так некстати уловил аппетитные ароматы свежего кофе и выпечки, заставив меня сглотнуть слюну и бросить взгляд на стеклянную витрину, заставленную разнообразной выпечкой: круассанами, кексами, пирожными и пирогами всех видов и мастей, а наверху, над прилавком, почти над самой кассой, привлекала внимание яркая вывеска со стандартными наборами — гамбургер и картошка фри.
— Садись, — мотнул головой в сторону столика возле окна с треугольной подставкой для салфеток и гладкой белой поверхностью.
Он молчал, сцепив руки в замок, обводя отсутствующим, привычным холодным взглядом улицу за окном, наблюдая за парковкой машин, за людьми, что сновали туда-сюда. И это сбивало с толку ещё больше, его необычная нежность в глазах сменилась жгучим льдом, которого хватило бы, чтобы заморозить весь материк.
— Почему ты ненавидишь меня? — вцепилась в вилку, отломив кусочек пирога с вишней. Они и правда были такие вкусные!
И если это было свидание, то резко изменившееся настроение Коула оставляло после себя неприятное послевкусие, которое не мог исправить даже пирог.
Взгляд, мрачный, долгий, вынудивший пискнуть и едва не уронить вилку на пол кофейни. Сжалась в комочек, так и застыв над начатым пирогом, ощущая, как дракон просверливает на мне дыру своим самым фирменным взглядом для уничтожения посуды и превращения её в гвозди.
И что бы в нём не изменилось, оно вернулось опять, поглощая мысли Коула, возвращая их в тот мрак, который был в нём в начале, который, как мне казалось, исчез утром и уступил место чему-то новому. Наивная Мейси…
— Я не ненавидел тебя… Никогда, — пророкотал, продолжая смотреть исподлобья, прожигая взглядом, полным тьмы. Вот только в этот раз внутри всё сжалось в болезненном напряжении, в ожидании чего-то, что точно прогремит над моей головой, словно буря, в чем не сомневалась, потому что она рвалась в глазах собеседника. — Я любил тебя с первой встречи и ещё тогда знал, что всё это бессмысленно, — он вздохнул мучительно, тяжко. — Я женюсь через месяц. И всё было бы отлично, если бы ты не нарисовалась в библиотеке, творя чёртовы заклинания, связывая нас вот этой долбаной меткой, — задрал руку, показывая результат моих действий, повреждённый отпечатком клыка Томаса.
И внутри что-то задрожало под его напором, а из глаз брызнули слёзы, которые так хотела, так старалась сдержать, но его слова прорвали плотину. Если это можно было так назвать!
Если бы не я…. ничего бы не было! Всё было бы по-другому. И, наверное, я бы умерла от рук Фиби. Но теперь я ещё утащу и Коула за собой или
