Мышь и драконье пламя (СИ) - Агата Лэйми
— Вернись, — заскулила, едва его губы исчезли с груди, и он отстранился, отодвинувшись назад.
Его тёмные глаза пылали желанием и пожирали с жадностью, блуждая взглядом по обнажённой груди. Ну не может же он вот так взять и уйти. Сейчас, после всего, что мы начали? Это же… это же не честно! Его грудь тяжело вздымалась несколько долгих секунд, казавшихся сейчас невыносимой вечностью, пока его пальцы наконец скользнули к воротнику своей рубашки, выбив у меня из лёгких судорожный стон, он медленно, лениво, с помутневшими от желания глазами расстёгивал пуговицы.
Пожирала взглядом Коула, любуясь каждым миллиметром его обнаженного мускулистого тела, задержавшись на животе и опустив взгляд чуть ниже. А вот штаны он не спешил расстёгивать. И, проследив за моим взглядом, нахально ухмыльнулся, да так, что меня мгновенно бросило в жар.
Книжки, стопки тетрадей, карандаши и полупустая пачка сигарет в мгновение ока одним резким движением отправил со стола на пол, вызвав испуганный писк, что против воли вырвался из моей груди.
Сильные руки подхватили под бёдра, поднимая и перенося на злосчастный стол, породив испуганное пищание в груди, которое было беспощадно заткнуто властным поцелуем, жадным и требовательным. Углубил поцелуй, исследуя рот, в то время как руки шарили по телу, сжимая, лаская и заставляя извиваться под ними, желая большего, намного больше чем руки, которые сейчас доводили до исступления. Стон потонул в его губах, в то время как его колено совершенно бесцеремонно, напористо раздвинуло ноги. Ногти царапнули его спину, вынудив Коула зарычать прямиком в губы, не прерывая поцелуй, а лишь углубляя его… его рука скользнула ниже, добираясь до самого сокровенного места.
Очередной стон осел на его губах, прежде чем он успел отстраниться, продолжая ласки одной рукой, заставляя выгибаться, подаваться ему навстречу.
— Коул, — стон, почти уже всхлип, жалостливый, умоляющий.
— Ты, — выдохнул с хрипотцой в голосе, настолько притягательной, что хотелось выть. Глаза буравили взглядом внимательным пристальным, — пойдёшь со мной на свидание?
— Сейчас? — вопрос, который застал меня врасплох. И Коул меня спрашивает вот сейчас, в то время, как я почти насаживаюсь на его пальцы, изнывая от желания? Кто вообще так приглашает? Коул. Конечно Коул.
— Нет, позже. — хриплый голос, звяканье пряжки ремня. — Так что?
— Да, — выдохнула, замерев, вглядываясь, в его глаза.
Он ведь не шутит, не шутит? И, наверное, я бы ликовала от восторга, прыгая по комнате, прижимая руки к груди, если бы момент был другой! Другой!
28
— И куда ты меня везёшь? — оторвалась от созерцания дороги, проносящейся мимо нас на бешеной скорости.
Я не уверена, что нам не влетит. Хоть после нападения Фиби нас и отстранили на пару дней от занятий в академии, давая возможность прийти в себя, но не уверена, что можно покидать её территорию… Выходить по вечерам, после занятий, никто не запрещал. Но сейчас…
Особенно сейчас, учитывая нашу ситуацию с меткой. Осторожно провела подушечкой пальца по запястью, касаясь того самого места, где она располагалась, переливаясь красноватым цветом, словно замедленное орудие убийства, что готово рвануть в любой момент.
И она даже не жгла. Почти не жгла, что странно, потому, что до этого временами напоминала о себе, не давала мне покоя. Почему, почему сейчас этого не было? Что изменилось? Быстрый взгляд в сторону дракона, от которого за версту несло сигаретами. Внутри что-то шевельнулось, слабо закопошилось, словно сонный зверёк. Что-то изменилось. В нём.
— На свидание… Или ты забыла, Ме-е-ейси? — и вновь дразнящий тон, пробирающий до мурашек, до одури, до граничащего с сумасшествием желания поцеловать, впиться в его губы со всей жадностью и плевать, плевать, что Коул сейчас за рулём.
И это похоже на последний хлюп утопающего: опытки через бульканье и заливающуюся воду вдохнуть воздух перед тем, как утонуть, погрязнуть в воде, что утащит тебя на самое дно.
Месяц… и он будет женат. И всё, что происходит сейчас, закончится. Да потому что… Я не смогу по-другому, не смогу иначе, потому что так быть не должно. Если мы не умрём раньше…
Пир перед тем, как всё потерять. Поставить всё на кон и проиграть, и, может быть, Коул тоже это понимает? Что ещё совсем чуть-чуть, и всё будет безвозвратно утеряно, потому что… потому …
— Мышь? — внимательный взгляд, от которого, наверное, ничего невозможно скрыть, но я попытаюсь.
— Мейси, меня зовут Мейси! — возмущённо стискиваю пальцами край глупого синего свитера, пушистого такого, который сейчас кажется мне неуместным. Жарко. И дело не только в погоде, ладонь Коула, которая должна быть на руле, лежит на моей коленке, бессовестно, беззаботно и абсолютно неторопливо поглаживая её, поднимая в моей душе бурю.
Я не смогу без него… И если мы не умрём, то вся жизнь, что сейчас кажется отрезком какой-то счастливой киноленты, местами напоминающей фильм для взрослых, превратится в серые скучные будни, где один день ничем не отличается от другого.
Он хмыкает, дёргает уголком губ и сильнее, хотя уж куда сильнее, стискивает мою коленку. И сейчас я так жалею, что на мне голубая пушистая юбка, словно из старомодных журналов, и лента в волосах голубая… с детским бантиком.
— Так куда мы едем? — впереди лес, по бокам лес и позади, почти до самой академии — лес. И если Коул предполагал свидание, то здесь я явно была одета не так, в глупый праздничный наряд.
И хорошо хоть не надела каблуки, как подначивали подруги, иначе выглядела бы так глупо, застревая каблучищами в земле посреди леса.
— Тут есть небольшой городок, — он усмехается, стискивает руками коленку. От его касаний, самодовольной улыбки и лукавого блеска в чёрных глазах, заглядывающих, кажется, внутрь, во мне все трепещет. — Там дофига аттракционов, ты же любишь кататься, мышь? — и он произносит это таким тоном, от которого внутри всё замирает. Щёки предательски вспыхивают, заливаясь под стать спелым яблокам, и я ничего, ничего не могу сделать с пожаром внутри, что разгорается бушующим не подчиняющимся пламенем. — На, — его рука, исчезает с коленки, вызвав разочарованный вздох, который конечно же не смог остаться незамеченным.
Коул открывает бардачок машины, откуда вываливается несколько смятых пачек сигарет, связка ключей, обрывки бумаг и несколько открыток путеводителя. Одной рукой он машинально поворачивает руль, круто заворачивая на поворот на большом пустом, шоссе, и внутри всё застывает от бешеной скорости, на которой
