Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона
А оно и в самом деле зеленое. Чужое небо. Не наше.
И кажется – как будто действительно из глубины, со дна, на поверхность смотришь, только волн нет, а просто зеленая толща, и только пузырьки в ней какие-то плавают.
Огляделся – камни, трава какая-то красноватая, чуть поодаль – скалы, а справа – лес.
Я моргнул, глаза протер – нет, думаю, или у меня со зрением все-таки что-то глубоко не в порядке, или с этим лесом.
Потому что не бывает леса, в котором деревья – метров под полтораста минимум.
Правильно мыслишь, Малахов. А черные дыры в скалах бывают? А рыжие стервы, прекрасные до неправдоподобия?
– Где мы?
Еще странность. Вроде говорю нормальным голосом, а звук доносится – как сквозь танковую броню. Но Кара услышала.
– Это – Тайная Тропа.
Ничего себе тропка-тропиночка!
– Тропа?
– Другой мир. Еще один. Избранные могут проникать в него – ненадолго.
Ничего себе заявы.
– Как ты?
– Н-нормально.
По правде говоря, хреново. Не нравится тут мне. Тьфу!
– Нам надо идти. Вон к тем скалам. Там второй проход. Ты сможешь дойти?
– В крайнем случае, – выдавливаю, – доползу.
Побежали. Черт, а воздух здесь действительно густой. Кажется, что стоит руками посильнее взмахнуть – и взлетишь.
Я рыжую догнал.
– Эй, – кричу, – а другого пути нет, попроще?
Она головой мотает. И волосы ее рыжие не летят, а словно бы текут.
– Нет. Это самый безопасный путь. Просто нельзя здесь долго оставаться.
Ладно. Мы уже почти до самых скал добежали – и тут из-за камней выскакивают. Засада. Люди, не люди, не поймешь, с головы до ног в красные тряпки замотаны, только глаза виднеются. Десять их. И у каждого нож кривой, здоровый, сантиметров в тридцать.
А оружия пока ни у кого не видно. В смысле, огнестрельного, ножичком-то таким тоже можно так хватить – мало не покажется.
Окружили нас, стоят. Мы с Карой друг к другу спинами привалились, отдышаться пытаемся после бега.
– Ты же, – шепчу, – говорила, что это самый безопасный путь.
– Не знаю, что случилось. Никогда такого не было.
– Ладно. Постарайся, чтоб тебя не убили.
– А ты?
Вместо ответа я прыгнул, сапогом одного достал, с ног сбил – и бежать. На ходу кобуру расстегнул, оглянулся – большая часть за мой рванула, – достал «ТТ», снова оглянулся, ага, отстают… несподручно все-таки бежать в их тряпках, мне с мешком и то легче… а бегут за мной семеро, это хорошо, как раз столько, сколько нужно… Кара уже одного скрутила… еще метров пять выиграю и… эх, олух, забыл-таки из ящика еще патронов набрать, и что теперь делать… пора!
Развернулся, поймал переднего на прицел и выстрелил.
Они цепочкой растянулись. Я первого снял, подождал, пока второй добежит… снял, подождал третьего… да что ж это, думаю, совсем страха нет, и тут они в стороны прыгнули – и словно растворились в воздухе. Я на Кару – у нее один лежит, похоже, готов, а второй, за брюхо хватаясь, с земли поднялся, пробежал, вихляя, пару шагов – и тоже сгинул. Что за чертовщина?!
Подошел, глянул на своих – два в голову, третий в грудь, но тоже наповал. Откинул тряпки с головы – лицо как лицо, смуглое, но человек – вне всякого сомнения. Пошел к Каре.
– Кто это были? – спрашиваю.
– Не знаю. Первый раз их вижу. Никогда такого не случалось.
Потрогал шею у ее дохляка – готов. Похоже, шея как раз и сломана.
Тащить, не тащить? Осмотреть хорошенько труп, конечно, стоило бы.
– Далеко еще?
– Вон между тех скал, – показывает, – проход. Черт, не так уж и близко. Ладно, думаю, не буду рисковать. А то вдруг еще эта компания как смылась, так и вывалится из воздуха прямо на голову.
– Ты как? – у рыжей спрашиваю. – Не ранена?
Хотел ее за плечи взять, а она из рук вырвалась.
– Со мной все в порядке. Надо уходить.
Хорошая мысль.
Подбежали к скалам – рыжая на ходу амулет свой достала, пошептала в него – и прямо в воздухе между камнями открылась на этот раз не чернота, а сияние, правда, смотреть не больно, а даже наоборот – приятно. Мы в него с разбегу и влетели.
Глава 7
И снова все повторилось. Но теперь уже в обратном порядке. Тяжесть все меньше, меньше, и прохладой повеяло. Да это же декомпрессия, соображаю, вот что это такое. В этом, с зеленой крышей, давление атмосфер пять, если не все восемь, вот в перемычке между мирами какая-то добрая душа кессон устроила. А то бы выдернулся без компенсации – и прощай, Маруся, дорогая.
Вот бы еще, думаю, с этой доброй душой сесть где-нибудь в уголочке и потолковать, что это за чертовщина здесь творится.
В этот раз меня наружу с чмоканьем выкинуло. Осмотрелся – слава те, господи (или это местным богам хвалу возносить? Да хоть товарищу Сталину за мое счастливое детство) – трава под ногами зеленая, земля коричневая, а небо серое, но не само по себе, а потому, что опять все облаками затянуто. Мутный, конечно, пейзаж, но после зеленого аквариума – словно дома очутился. Местность и та знакомая. Те самые холмы, где я рыжую нашел, на свою голову.
А вот и сама рядом, никак в себя прийти не может.
Ладно. Скинул я мешок, вытащил гранаты, осмотрел – мало ли что, не рассчитывали их все же на такие фокусы. Вроде все в порядке. Ну, я тогда запалы вставил, две «лимонки» на ремень подвесил, а остальные обратно в мешок сложил.
Заодно обойму в «ТТ» поменял. Пусть, думаю, лучше девять в пистолете будет, чем после четырех выстрелов обойму менять.
– Дай гранату.
Ого. Быстро же девочка оклемалась. И даже слово правильное произнесла.
– Нет.
– Боишься, не умею бросать?
А то. Знаем мы таких гранатометчиков, насмотрелись. Так бросит – и себя подорвет, и меня заодно. Только под танк и посылать.
– Боюсь, – говорю, – что умеешь. И бросишь. А сколько народу на этот грохот сбежится, ты подумала? Всю округу хочешь на уши поставить? Рыжая, наша задача тогда будет считаться выполненной на «отлично», если мы придем, уйдем – и ни одна травинка не шелохнется, и ни одна живая душа не заподозрит, что мы тут были.
– А мертвые?
– А что мертвые?
– Мертвые души. Они ведь тоже могут поднять тревогу. Да и сами…
– Знаешь что, – говорю, – давай будем с живыми разбираться, а покойники уж как-нибудь без нас обойдутся. И вообще, – говорю, – я по мертвецам невеликий специалист. Я больше по тому, как из живого покойника сделать.
– Если бы черный маг, – заявляет Кара, – узнал твое настоящее имя, он бы даже после смерти заставил тебя служить своей воле.
– Черный маг? Этот самый Гарик Охламон? Так я ему целых два раза свое имя повторил. И имя, и звание, и даже часть свою назвал.
Кара на меня с таким ужасом уставилась, что я и впрямь струхнул малость. Чем, думаю, черт здесь не шутит, а вдруг этот Гарик меня и вправду выудить по имени может. Прихлопнуть не прихлопнуть, но запеленговать – уже хреново. Арчет же намекал что-то насчет того, что он на той стороне появиться не может, потому что его на расстоянии чуют.
– Да нет, – говорю, – бред. Он бы меня уже давно выловил. А он мне даже приснился – и все равно найти меня не мог.
– Он был в твоем сне?! И ты жив!
– Только щипать меня не надо, – говорю. – То, что я живой, – в этом я уверен. Вот насчет здравости рассудка – сомневаюсь.
– Ничего не понимаю, – шепчет Кара. – Гор-Амрон давно должен был наложить проклятье на твое имя. Если он сумел узнать твое полное имя.
И тут до меня дошло. Вспомнил я, как он на первом допросе меня спрашивал – и что я ему ответил.
Сел на землю и заржал во весь голос.
Кара на меня смотрит – и ничего не понимает. Только винтовку поудобнее перехватила, на тот, наверно, случай, если проклятье только сейчас подействовало. А я хохочу – остановиться не могу.
– Пусть, – сквозь смех выдавливаю, – накладывает. На живых и, главное, на мертвых пусть накладывает. На всех мертвых 134-й стрелковой дивизии. От Днепра до Волги и обратно до Днепра, за три года – ох и много же мертвых на его зов из братских могил повстают. И таких плюх ему навешают, таких проклятий поналожат – до самого Страшного суда не проикается.
– Да объясни ты, – рыжая меня даже за плечо начала трясти, – толком.
– Я ему свою часть назвал, – хохочу. – Вэ-чэ номер такой-то. Хорошо хоть полевую почту не приплел. Это… ну, как тебе объяснить… если б я сказал, что я воин дружины барона Лико, а он на всю дружину такое проклятье… наложил, много бы толку с него было?
– Т-ты… т-ты…
– Я. Сергей Малахов, старший сержант разведывательной роты 134-й стрелковой дивизии! – ору. – Именно так я ему и сказал, идиоту лысому. Два раза повторил. И фамилию и имя и… тьфу, а отчество-то забыл.
– Что за отчество?
– Ну как бы тебе объяснить, – говорю. – У нас, в моем мире, в мое полное именование еще и имя отца входит. Так что ни черта у лысого Охламона не выйдет.
– Ну, Ма-алахов, – говорит Кара, – ну… знаешь, мне даже убивать тебя немного расхотелось. Очень хочется посмотреть, что ты еще выкинешь.
