Ричард Арджент - Рыцарь зимы
– Ты кто такой? – спросил здоровяк, когда Эндрю вошел в комнату. – И почему не стучишь?
– Я теперь живу с вами, – сообщил новоиспеченный оруженосец. – Ты, должно быть, тот, второй.
Оба юноши недоуменно уставились на него, и Эндрю пояснил:
– Рыцарь сказал, что я буду жить с Гаретом и тем, вторым.
Гарет ухмыльнулся и с сильным валлийским акцентом сказал своему приятелю:
– Он все время забывает твое имя.
– Но почему?! – воскликнул здоровяк, продолжая усердно полировать нагрудную пластину, лежавшую у него на коленях. – Ведь меня зовут Гондемар, точно так же, как его самого!
– Ну вот, пожалуйста, именно поэтому, – отозвался Эндрю, снимая шерстяное одеяло. Капли, оставшиеся от растаявшего снега, стекли с его одежды и усеяли пол и узкую кровать у стены. – Ему не может нравиться человек, которого зовут точно так же, как его самого. Он ведь считает себя особенным. Почему ты не сменишь свое имя и не назовешься, к примеру, Джоном?
– Меня нарекли в честь богатого дядюшки, – проворчал юноша, – который в итоге не оставил нам ни единого пенни в своем завещании. Ты прав, надо сменить имя. Отныне я стану Джоном.
– Итак, Гарет, Джон, меня зовут Эндрю. Я третий оруженосец рыцаря. Где я буду спать?
– Где хочешь, неряха, – беззлобно отозвался Гарет. – Слушай, занимай-ка лучше вон тот угол. Тебе понадобится кровать и солома для тюфяка.
– Кто-нибудь из слуг принесет. Я устал. Я весь день провел верхом на своем коне, Чародее.
Юноши одарили его завистливыми взглядами.
– А нам приходится ездить на пони сэра Гондемара. У тебя есть собственный конь? – спросил Гарет. – Значит, ты из богатой семьи?
– Нет. – Эндрю решил не скрывать правды. – Я сын местного кузнеца, так что у меня были не слишком хорошие перспективы. Но мне посчастливилось вытащить юную дочь рыцаря из реки, и так я заработал свое право стать оруженосцем. Отец девицы подарил мне коня, доспехи и возможность чего-то добиться в жизни.
– А, так ты не из благородных? Мой отец рыцарь.
– Только очень бедный, – добавил Гарет, – а вот мой отец барон, и ему принадлежат обширные земли.
– Зато сплошь камни да холмы, ни одного приличного луга, – сказал вновь нареченный Джон.
– Но все-таки я из благородного рода.
Они оба одарили Эндрю самодовольными взглядами, и тот осознал, что низкое происхождение сделало его самым незначительным из троих оруженосцев сэра Гондемара. Впрочем, он этого и ожидал. Нельзя заслужить право стать рыцарем. Для этого нужно родиться в благородной семье. Эндрю прикусил язык. Нет нужды спорить с ними. Он тот, кто он есть, и этого ничто никогда не изменит, особенно в Крессинге, где он родился и рос. Воспоминания о том, кем он был не так давно, не оставят его в покое. Здесь его дом, отец и мать. Эндрю знал, что будет выдавать свое происхождение каждый раз, здороваясь со своими родителями. И деревенские забияки продолжат насмехаться над ним, пока он не научит их уму-разуму. Эндрю сообразил, что его неприятности вовсе не закончились, напротив, только начались.
– Ладно, – произнес он, – двое лакеев и крестьянин, пусть так. Уверен, мы прекрасно поладим, невзирая на это, верно?
– Если, конечно, ты это выдержишь, – произнес Джон.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не можем нести щит сэра Гондемара втроем.
Соперничество. Они говорят о постоянном соперничестве друг с другом. Ну разумеется. Лучшие поручения будут отдаваться любимому оруженосцу рыцаря, и самое почетное из них – нести щит. Эндрю неожиданно осознал, что хочет нести щит своего господина ничуть не меньше своих товарищей. Они могут сохранять между собой дружеские отношения, но, как только дело дойдет до их положения при сэре Гондемаре, трое приятелей превратятся в непримиримых соперников. Без сомнения, все они мечтают об одном – стать рыцарями, а для этого необходимо покровительство хозяина и господина. Он не может оказать эту услугу всем троим.
– Но мы ведь можем оставаться друзьями, разве нет?
Когда двое других молча вернулись к своим делам, Эндрю понял, что ответ отрицательный.
Позже тем же вечером Эндрю вызвали в зал, где его ждали сэр Гондемар и старина Фоггерти. Там новому оруженосцу перечислили основные обязанности. Юноше очень хотелось спросить, будет ли ему однажды дозволено нести щит рыцаря, но инстинкт подсказывал, что не следует столь прямолинейно. В конечном счете все решат терпение и время. Не так давно он был никем. Теперь Эндрю из Крессинга – оруженосец одного из самых влиятельных рыцарей в местном оплоте ордена тамплиеров. Нужно быть благодарным за это и не лезть на рожон.
– Дозволено ли мне навестить своих родителей, сэр? – спросил он рыцаря, который, услышав этот вопрос, удивленно поднял бровь.
– Если хочешь, да, но они уже знают, что ты здесь.
– Я лишь хотел бы попросить у них прощения за то, что сбежал из дома, не оставив им сообщения.
Сэр Гондемар весело фыркнул:
– Подозреваю, они догадались, почему ты смылся, оруженосец, – ты ведь проломил какому-то парню голову камнем.
– О, вы слышали об этом?
– Слухи разносятся так же быстро среди великих людей, – произнес Гондемар больше для старины Фоггерти, нежели отвечая на вопрос оруженосца, – как и среди черни, и никогда не проходят мимо ушей важных господ. Твой проступок был известен мне задолго до того, как ты вернулся с письмом.
– Заслуживаю ли я наказания? – с интересом спросил Эндрю.
– Непременно. Если бы ты вернулся таким же, каким сбежал, ты бы получил по заслугам, – отозвался Гондемар, – но, поскольку ты прибыл сюда почти героем, все прощено и забыто.
Эндрю был счастлив услышать это. Он вышел из зала и, прихватив с собой факел, направился к дому своих родителей. Когда он вошел, они сидели за потертым столом, ужиная хлебом и сыром при свете свечей. Первым приветствовал юношу охотничий пес Беовульф, который тут же насторожил уши и радостно завилял хвостом. Наконец вернулся его любимый человек! Красивый пес золотистого цвета вскочил с пола и бросился к Эндрю, едва не сбив его с ног. Юноша рассмеялся, почесывая его за ухом. Остальные члены семьи невозмутимо наблюдали за этой сценой, не прекращая жевать.
Сладив с собакой, Эндрю повернулся к родителям. Его отец спокойно пил эль из кружки. Младшие сестры юноши, Рейчел и Мэрион, запищали, указывая на него. Мать Эндрю приподнялась было со своего места, но отец жестом велел ей сесть. Сам же он обратил к сыну лицо, испещренное ожогами от искр и раскаленных частиц железа.
– Ну, Эндрю?
– Прости, па. Я оставил монаху послание, чтобы вы знали, почему я сбежал.
– Ты пытался убить этого Гарольда. Потому и сбежал.
– Это неправда, па. Я просто защищался. Остальные забили бы меня до смерти, если бы я этого не сделал.
Отец повернулся к сыну всем телом – весьма массивным, с широкой, мощной грудью и мускулистыми руками.
– Твое главное преступление в том, – произнес кузнец, – что ты не довел дело до конца.
С этими словами он громко расхохотался, стуча по столу ладонью. Тарелки и кружки подпрыгивали и дребезжали.
– Ты же говоришь не всерьез, отец, – произнес Эндрю. – Мне очень жаль, что я доставил тебе беспокойство, мама. А вы обе, – произнес он, погрозив пальцем своим сестрам, – не позволяйте им обижать вас, когда идете к колодцу. – Он гордо выпятил грудь. – Я теперь оруженосец сэра Гондемара де Блуа. Однажды я стану прославленным рыцарем, и тогда все мы будем есть виноград из серебряных тарелок.
– Это было бы славно, – пробормотала его мать, – а пока присядь за стол и перекуси козьим сыром, который делают монахи. Это добрая пища, она поможет тебе стать еще выше и красивее. – Женщина робко улыбнулась. – Так ты в самом деле стал оруженосцем, Эндрю? Боже правый, это явное достижение, верно? Мы все очень гордимся тобой, очень, хотя другие жители деревни… Они ведь ничего не понимают, верно? У них какие-то глупые представления о… садись, сынок, садись. Сюда, рядом с отцом. Вот так, смотри, как он тебе улыбается. Рейчел, перестань хихикать, это не пристало девице. Мэрион, вынь палец изо рта. Вот так. – В ее голосе отчетливо прозвучало удовлетворение. – Наконец вся семья вместе, за одним столом.
Она широко улыбнулась, моргнула и неожиданно разразилась слезами, закрыв лицо фартуком. Разумеется, все остальные наперебой бросились ее утешать, понимая причину этих слез – ушедший сын, которого она считала навеки потерянным, вернулся домой, целым и невредимым. Более того, получив при этом очень высокий для сына кузнеца статус – оруженосца при рыцаре.
– Слишком много новостей для одного вечера, – выдавила она, всхлипывая, и пообещала, что к утру сумеет взять себя в руки и осознать эту чудесную перемену. – Но, – прибавила она, успокоившись, – ты должен сходить к крестной и поделиться с ней этой доброй вестью.
– К кре… – Эндрю побледнел. – А, ты говоришь о ней. Но… но ведь она жена чародея. И все, что она сделала, – помогла тебе, приняла роды. Это ведь не делает ее моей крестной, верно?
