Ричард Арджент - Рыцарь зимы
– К кре… – Эндрю побледнел. – А, ты говоришь о ней. Но… но ведь она жена чародея. И все, что она сделала, – помогла тебе, приняла роды. Это ведь не делает ее моей крестной, верно?
– Она присутствовала при твоем крещении, которое проводил добрый отец Ноттидж, глубоко в лесу, зачерпывая воду из родника. Поэтому, сын мой, она, вне всякого сомнения, твоя крестная. Ты должен навестить ее и чародея и рассказать им о свалившемся на тебя счастье.
– Но если он и впрямь чародей, – прервал ее отец, – то он и без того уже знает о случившемся, верно?
– Дело не в этом, а в хороших манерах, – возразила мать. – Важны вежливость и манеры.
– Ах, это, – пробормотал отец.
– Я зайду к ним завтра, мама, – пообещал Эндрю, которому совершенно не хотелось выполнять этот долг в темное время дня. – Когда будет светло. А отец Ноттидж говорил вам о том, что я встретил двух мертвецов в лесах? Я действительно видел их и совершенно не желаю пережить нечто подобное, поскольку это ужасное зрелище. Так что я лучше отправлюсь к крестной с утра, если это всех устроит, а сегодня развлеку сестер страшным рассказом о том, как гниющая плоть свисала с пожелтевших костей, а в ухмыляющихся черепах зияли пустые глазницы.
Девушки уставились на брата круглыми глазами.
– А может, и нет, – пробормотал он. – Давайте лучше поедим.
Пока семья кузнеца предавалась своему скромному, но сытному пиршеству из сыра и хлеба, юноша чуть младше Эндрю познакомился с Патриком и его друзьями. Именно такой спутник и был им нужен – с длинными светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и кожей, бледной, как омытое морем и опаленное солнцем дерево. Тело юноши было стройным и даже, пожалуй, хрупким. Патрик, Артур и Тоби повстречали его на дороге, ведущей к Кембриджу, и тут же предложили ему присоединиться к ним, так как им был отчаянно необходим четвертый актер на роль прекрасной дамы.
– Да, я могу побыть для вас девчонкой, если надо.
Он прекрасно исполнял женские роли – с таким-то свежим личиком и лазурными глазами это совсем несложно, но вскоре актеры выяснили, что парень немного не в себе.
– Откуда ты родом? – спросил Патрик.
– С небес, – был ответ.
Патрик покосился на своих товарищей, которые только округлили глаза и пожали плечами, но смолчали.
– С небес, значит? И что ты там делал?
– Меня зовут Томас. Я ангел.
– Ах, ангел… Не архангел, нет?
– Нет, сэр, обычный ангел, но я могу благословить всю вашу труппу, если вы того желаете. У меня есть незначительная божественная сила.
Патрик произнес в ответ:
– Если тебе так угодно.
Благословение было с готовностью дано.
Они двинулись по дороге дальше, и Тоби спросил:
– А как ты спустился сюда с небес?
– Упал.
– Вот оно что, – ухмыльнулся Артур, – так ты падший ангел.
Но теперь голубые глаза, исполненные неожиданной ярости, устремились в его сторону, и шутник невольно споткнулся. Томас отнюдь не дурачок. Более того, оказался довольно смышленым парнем.
– Не в этом смысле. Я просто не удержался на облаках.
– И каково там, наверху? – не удержался Тоби. – Там есть музыка?
– Подобной вы здесь никогда не слышали. Она зачаровывает соловьев и погружает их в молчание, так как они знают, что их щебет не сравнится с ее красотой. А как там поют! Какие мелодии извлекаются из небесной арфы и лютни!
– А как насчет танцев?
– Это не разрешается, – просветил их всех Томас.
– Какая жалость, – посетовал Артур, – а я так люблю попрыгать в задорном танце!
– А крылья твои где? – поинтересовался Патрик. – Разве тебе не полагается иметь крылья?
– У одних они есть, у других нет. Если бы у меня были крылья, я бы не упал, как по-твоему?
С этим доводом Патрик был вынужден согласиться.
– Да, это логично. Но кто я такой, чтобы ставить под сомнение логику ангела?
Тоби неуверенно задал главный вопрос:
– А ты видел?.. Ну, знаешь?..
– Его? Нет, конечно. Мне бы не хотелось навсегда ослепнуть, узрев исходящее от Него сияние.
После этого трое актеров перестали донимать Томаса вопросами. Тоби был готов поверить, что их случайный попутчик и впрямь ангел, свалившийся с неба. Артур настроился скептически. Патрик считал, что юнец немного не в себе, очевидно, слишком много ночей провел под недобрым светом полной луны. Но это не имело значения.
Мальчишка охотно играл свою роль и выглядел почти как настоящая девчонка. Он оказался куда более способным актером, чем тот, которого они волей судьбы потеряли, Эндрю из Крессинга, нашедший свою удачу. Эндрю, да благословит его Господь, далеко не лучший исполнитель женских ролей, то и дело спотыкался или сбивался. Да и игру его в лучшем случае можно считать сносной. Томас, напротив, оказался настоящей находкой, даже исполняя роль негодяев или злодеев. Он – прирожденный актер, даже лучше (придется признать это) их предводителя, самого Патрика.
Глава 7
Гриндель и Блодвин
На следующее утро Эндрю честно двинулся в путь, с мечом на поясе, по лесу, скованному инеем. Беовульф радостно бежал рядом, изредка задерживаясь, чтобы сунуть нос в кроличьи норы или кротовины, казавшиеся ему интересными. На полпути через поле неожиданно, откуда ни возьмись, выскочил заяц и, петляя, рванулся к оврагу вдали. Беовульф кинулся следом, из-под лап охотника и предполагаемой добычи поднимались снежные облачка, ярко блестевшие в солнечном свете. Больше Эндрю в то утро свою собаку не видел. Пес был безгранично счастлив, что вернулся его молодой хозяин, но имелись и более важные дела, которые нельзя откладывать. Одно из них – улепетывающий заяц.
Мир ярко сиял под рассветными лучами миллионами крошечных кристаллов. Под ногами Эндрю похрустывала мерзлая трава. Белая пыль инея превращалась в капли воды, затем – в легкую дымку. Эндрю замерз. Старая кольчуга, которую он надел, пролежала без дела всю ночь, впитывая холод. Под нее юноша нацепил только кожаную куртку. Тепло было только голове, потому что он догадался надеть шерстяную шапку вместо своего шлема. Глаза отчаянно слезились, дыхание морозными облачками парило перед ним.
– Надо было ехать верхом, – произнес он, обращаясь к самому себе. – Быстрее бы добрался.
Но он знал, что тогда пришлось бы привязать Чародея у кромки леса, поскольку деревья росли слишком густо, конь бы там не прошел, ветви исцарапали бы ему ноги и бока. А лошадь, оставленная у леса, привлекает хищников или разбойников.
Его радовало только одно обстоятельство. Сейчас светло.
Шел Месяц крови, одиннадцатый из старого календаря, в котором год состоял из тринадцати месяцев, в эти дни надлежало резать лишний скот перед наступлением зимы. Бычки, козы, свиньи и овцы попадали под нож. Старый лунный календарь не был забыт крестьянами и фермерами, поскольку в нем содержалось слишком уж много праздников и обычаев. По новому христианскому календарю всерьез жили лишь монахи, благородные, ремесленники да купцы, жители же деревень накладывали на него старый. Без древних ритуалов побеги не взойдут. Без праздников не будет ни плодородия, ни хорошего урожая. Крестьяне и фермеры искренне верили, что, если они будут следовать только христианским обычаям, в страну придет голод.
Словом, на дворе стоял Блотмонат, когда ветер приносил с собой запах крови, и голодные призраки, почуяв его, могли прийти к источнику вони, чтобы вдосталь напиться. Выйти за дверь в темное время суток до наступления свят-месяца считалось чистой воды самоубийством. Даже норманнские лорды и их последователи не рисковали высовываться из деревни в ночи вроде этих. Зачем искушать судьбу?
Приблизившись к темному лесу, Эндрю помедлил, но, зная, что задачу необходимо выполнить, заставил себя двинуться дальше. Он вошел в лес по узкой петляющей тропинке, выложенной березовыми ветвями, чтобы прикрыть грязь. Вокруг стояли величественные дубы и грабы – могучие деревья с широкими душами. Эльфы и гномы, без сомнения, наблюдают за ним, так что лучше не искать эти странные существа, а попытаться забыть об их существовании. Людей ослепляло серебристое сияние, исходящее от эльфов, которые ростом не ниже самого Эндрю.
Неожиданно из высоких кустов выскочил олень, вспугнутый приближением юноши. Эндрю и сам подскочил от страха, пульс бешено забился в висках: животное появилось уж слишком неожиданно.
– Не делай так! – произнес он, хватая ртом воздух.
К счастью, наконец показалась высокая хижина с покатой крышей, покрытой сырой соломой и мхом. Снаружи грубой лачуги развели огонь, а на треножнике из палок висел котелок, от которого поднимался пар. Эндрю почувствовал запах каши.
– Эй, тут есть кто-нибудь? – позвал Эндрю.
Из-под соломы вывернулась крыса, взбежала наверх, промчалась по коньку крыши и исчезла с другой стороны.
– Ладно, я ухожу, – с облегчением произнес юноша. – Нет здесь никого.
И в этот миг в дверях появился высокий темный мужчина, облаченный в толстый балахон. Хрупкая женщина в потрепанном платье и теплом платке в два раза ниже его ростом, высунувшись из-за спины мужа, уставилась на Эндрю. Они были уже в возрасте, оставив за плечами не меньше пятидесяти зим, правда, не с такими, как у фермеров и крестьян, работающих в полях, морщинистыми лицами.
