Кодекс спецназовца - Алексей Викторович Вязовский
Я почувствовал себя неуютно, как будто подслушиваю чужие планы.
– …Николай, у тебя, кажется, там еще какое-то кино было? – Леонид Ильич резко затушил сигарету, поднял трубку телефона. Коротко переговорил с кем-то. Оказалось, пленку еще не успели проявить, поэтому киносеанс отменяется.
– Позже посмотрим… – произнес Андропов, поглядывая на меня. – После демонстрации.
– Ты давай, на словах изложи.
Рассказал про английского резидента, его сотрудницу. Достал и показал рукописный акт изъятия денежных средств. Весь полет из Праги в Москву мы с Иво пересчитывали фунты и золото. Восемь тысяч соверенов. И триста тысяч фунтов стерлингов.
– Не дорого они оценили Дубчека… – Андропов забрал у меня акт, проверил подписи. – Благодарю за службу! Очень хорошо сработали. Куда изъятое дели?
– Заместитель повез в кассу на Лубянке.
– Тогда у нас все? – Юрий Владимирович посмотрел на Брежнева. – Отпускаем Орлова?
– А как же протесты английских дипломатов? – вскинулся Цинев. – Весь этот срам в Праге?
Тут уже все посмотрели на Брежнева. Тот повертел портсигар, дождался какого-то щелчка. Крышка откинулась. Ага, время на таймере вышло. Леонид Ильич достал еще одну сигарету. Постучал в задумчивости ей по столу. Мощный он так курить. Считай, прикуривает от одной сигареты другую. И ведь долго еще протянет – до начала восьмидесятых.
– Вы в масках были? – Брежнев повернулся ко мне.
– Само собой.
– По-русски не говорили?
– Нет.
– Юрий Владимирович, советские спецназовцы не причастны к захвату английских граждан в Праге. – Генсек убрал портсигар во внутренний карман пиджака. – Громыко я сообщу. Будем все отрицать. Спецоперацию засекретить, со всех участников взять подписки о неразглашении.
– Да громовцы и так… – начал я, но заткнулся под взглядом Алидина.
– Есть еще пилоты и прочие участники, – пояснил мне Андропов. – Поработаем, Леонид Ильич.
– Пленку передать Юрию Владимировичу, попробуем негласно подавить «Лимон». Может, что-то удастся выторговать. – Брежнев тяжело вздохнул. – Хотя надежды не много.
Ну вот… будет опять какой-то мутный договорняк. Прав был Васильев.
– Спасибо за службу, все свободны… – Брежнев встал, пожал мне руку. До хруста. Нет, мощный он еще.
* * *
Яна не выглядела больной. А увидев меня в коридоре, она бросилась навстречу, крепко прижалась. Животик уже был такой отчетливый, плотный.
– Вернулся, вернулся!
Я отстранил жену, посмотрел на нее. Больничный халатик, пучок волос на голове. Глаза блестят, но этот от слез радости. Мы еще раз обнялись, поцеловались.
– Очень скучал! – признался я, ставя сумку на пол.
– Я тоже! Что у тебя там? – Яна оглянулась, потянула меня в пустую палату.
– Подарки из Праги…
– Ты был в Чехословакии?
На меня посыпался град вопросов. Жена даже забыла про сумку и хотела узнать если не все, то почти все.
– Подписки… – развел руками я. – Погода была отличная, пиво вкусное, о большем, извини, не могу. Но могу вот…
Сначала я выложил на свободную кровать апельсины и яблоки. Потом коробку с белыми туфельками чешской фирмы «Цебо». Дождался ахов супруги, попыток примерить (пришлось помочь), затем достал еще один ящик со сложной упаковкой внутри. В ней в несколько слоев был завернуты разноцветные хрустальные фужеры. С изображением Карлова моста, Пражского Града… Оба подарка мне помог купить Васильев – резидент хорошо разбирался в чешских дефицитах и знал все ходы-выходы.
– Ой! Богемский хрусталь! Как же ты его вез?
– Очень и очень аккуратно. Военным самолетом. Нравится?
– Очень! – Яна обняла меня, по щекам покатились слезы. – Мне так ужасно без тебя было…
Само собой, я начал расспрашивать о здоровье, и тут все оказалось более-менее. Отслоение плаценты не подтвердилось, жену обещали выписать уже через пару дней.
– Поговорю с лечащим врачом, – решил я, убирая туфли и хрусталь обратно в сумку.
– Так Первое же мая! Нет его.
Ну вот…
– Слушай, Орлов, а как ты узнал мой размер ноги? – Яна лучилась любопытством.
– Посмотрел на этикетке коробки твоих черных туфель.
– Подготовился… – жена положила голову мне на плечо, вздохнула. – Хорошо бы мальчик был. Хотя и девочка тоже отлично.
– Ты насчет имен уже думала?
– Рано! Да и примета плохая…
Прощание вышло опять со слезами. Но тут я был готов. Вытащил просмотровый ордер, который предусмотрительно забрал на Лубянке до поездки в ЦКБ.
– Сталинская высотка? – слезы Яны мигом выросли. – Двушка?
– Пятьдесят три квадрата! Кухня девять. И даже казенная мебель – ничего покупать не надо. Вещи, посуду перевезли и живите…
– Я тебя люблю! – жена чмокнула меня в губы, встала, взяла кулек с фруктами. – Пойду звонить папе, благодарить.
– Вот это правильно! А я поеду – гляну квартирку.
* * *
Двухкомнатная квартира в высотном доме на площади Восстания? Генерал неимоверно круг. Сколько лет обычному сотруднику Комитета ждать отдельную квартиру в Москве? Пять? Десять? А до этого будь любезен в коммуналке пожить.
Припарковавшись перед центральным подъездом, выясняю у вышедшей консьержки, где здесь домоуправление, и, не теряя времени, направляюсь туда. Майские праздники – все закрыто. Но управдома мне находят. Звонком. Все та же самая бабуля-консьержка. Массивная дама с начесом а-ля Фрекен Бок из книжки про Малыша и Карлсона. Она явно недовольна, интересуется, кто я такой и почему не могу прийти в рабочие часы. Удостоверение сотрудника КГБ и ордер примиряют ее с действительностью, мы отправляемся смотреть квартиру.
«Фрекен Бок» оказывается кладезем информации. Я узнаю, что в доме 452 квартиры, 14 подъездов и 22 жилых этажа. Плюс еще семнадцать в двух боковых крыльях. Целый город-человейник. В доме есть свой гастроном, кинотеатр «Пламя», почта, сберкасса. И до кучи бытовых учреждений – химчистка, ателье, парикмахерская, даже кафе-мороженое. Можно существовать, вообще не выходя за пределы территории.
– Вы один будете жить или с семьей? – интересуется управдом.
– С женой. Но в сентябре ожидается прибавление.
– Поздравляю, – равнодушно роняет «Фрекен Бок», нажимая кнопку лифта. Холл, конечно, впечатляет – огромные хрустальные люстры, спускающиеся на цепях с потолка, мраморные колонны с резными капителями, цветные витражи… Социализм в отдельно взятой стране.
На полу – тоже мрамор, с каким-то затейливым рисунком.
– Вам нужно будет ознакомиться с правилами пожарной безопасности. Они тут строгие.
Перед нами раскрываются створки лифта, мы входим в кабину.
– Изучить план эвакуации.
– Были прецеденты?
– Пожаров не было, но случаются учебные тревоги.
Молча поднимаемся в лифте на семнадцатый этаж. И снова попадаем в холл – лепнина, огромные зеркала. От лифта в разные стороны расходятся два вестибюля, а дальше коридоры, в которые выходят двери квартир.
– А кто соседи?
– О, это известные люди, – хмыкает управдом, доставая ключ из кармана. – Познакомитесь.
– Неизвестных тут, похоже,
