Доктор Крюк 4 - Виктор Гросов
— Тише вы, черти! — шипел Морган на группу матросов, слишком оживленно обсуждавших достоинства местной таверны. — Помните легенду! Мы скромные торговцы, везем груз. Скромные! А вы орете так, будто добычу делите!
Самым невыносимым для них было отсутствие привычной свободы и необходимость поддерживать благопристойный вид.
— Капитан, — подошел ко мне Стив вечером второго дня. — Люди ропщут. Эта комедия их изводит. Спрашивают, долго ли еще притворяться?
— Пока не будет безопасно, Стив, — ответил я. — Передай им, что это необходимо. Лучше потерпеть неудобства здесь, чем болтаться на рее у англичан.
Сам я тоже чувствовал себя неуютно в этой роли. Но больше меня беспокоила Изабелла. Оставлять ее на корабле было нельзя, а таскать с собой по портовым трущобам — тем более. Нужно было найти для нее безопасное и приличное место.
Я потратил полдня на поиски подходящей гостиницы. Не слишком шикарной, чтобы не привлекать лишнего внимания, но и не грязной дыры. Наконец, я нашел небольшой, но чистый пансион под названием «Тихая Гавань», которым управляла пожилая француженка. Я представился капитаном торгового судна, которому нужно оставить свою молодую жену на несколько дней под присмотром, пока он улаживает дела с грузом. Мадам Шарлье, хозяйка пансиона, отнеслась с пониманием.
Вечером я привел Изабеллу в ее комнату. Она была молчалива после всех пережитых потрясений.
— Здесь ты будешь в безопасности, — сказал я, осматривая скромную, но уютную комнату. — Я оставлю с тобой двух наших самых надежных людей. Они будут неподалеку. Никуда не выходи без них.
— Ты уходишь? — тихо спросила она, в ее глазах стояла тревога.
— Ненадолго, — заверил я ее, взяв за руки. — Мне нужно кое-что уладить. Нужно дней десять, не больше. Я вернусь за тобой. Обещаю.
Она кивнула, но я видел, что она боится. Я и сам чувствовал себя неспокойно, оставляя ее одну, хотя и под охраной.
— Будь осторожен, — прошептала она, когда я уже стоял в дверях.
— Обязательно, — ответил я и вышел.
Через два дня работы на верфи были закончены. «Сокол» действительно преобразился. Несколько новых резных деталей, свежая краска на фальшборте, аккуратно уложенный такелаж — все это создавало впечатление добротного, правда, не нового, торгового судна. Мастер Дюбуа сиял, принимая оплату.
Команда собралась на борту. Внешний лоск корабля еще больше диссонировал с их внутренним состоянием. Они переминались с ноги на ногу, одетые в свои «купеческие» наряды, и мрачно взирали на результат работы верфи.
— Ну что, капитан? — снова подошел Морган, потирая гладко выбритый подбородок. — Теперь мы совсем неотличимы от лавочников. Парики еще напудренные не прикажете раздобыть для полного комплекта?
— Потерпи, Генри, — я оглядел обновленный корабль и команду. Маскарад был готов. — Скоро все это закончится. Пора приступать к следующему акту нашего представления.
Я отдал команду готовиться к отплытию. Пираты с видимым облегчением занялись привычным делом. Ветер снова наполнил наши паруса. «Сокол» выходил из гавани Фор-де-Франс, оставляя за кормой гостеприимную Мартинику и Изабеллу, ждущую моего возвращения.
«Сокол» уверенно шел по волнам, удаляясь от Мартиники. Ветер был попутным, команда работала слаженно. Ощущение свободы открытого моря немного развеяло их мрачное настроение. Но главный сюрприз был еще впереди.
Я дождался, пока Мартиника скроется за горизонтом, и позвал Моргана и Стива в свою каюту. Они вошли, все еще в своих непривычных «купеческих» облачениях. Морган бросил взгляд на карту, разложенную на столе.
— Итак, капитан, куда теперь держит курс наш славный торговый корабль? На Тортугу? Или, может, рискнем сунуться к испанцам за какой-нибудь мелочевкой?
— Ни то, ни другое, Генри, — я посмотрел им прямо в глаза. — Мы возвращаемся на Барбадос.
Наступила тишина. Морган замер, его рука, тянувшаяся к карте, остановилась в воздухе. Стив широко раскрыл глаза, его лицо выражало полное недоумение.
Глава 6
Замершая рука Моргана, его напряженная спина, широко раскрытые глаза Стива, в которых плескалось откровенное недоумение, смешанное с тревогой — все это говорило лучше всяких слов. Казалось, даже скрип деревянных переборок стал тише, словно сам корабль прислушивался к безумной фразе своего капитана.
Вернуться на Барбадос, где меня еще вчера, по всем законам и обычаям, вздернули на виселице перед толпой. В логово врага, который теперь, после моего чудесного «воскрешения» и дерзкого побега Моргана с губернатором в заложниках, должен был пылать праведным гневом и жаждой мести.
Морган медленно, очень медленно опустил руку. Он потер свой гладко выбритый, непривычно бледный подбородок, на котором уже пробивалась легкая щетина, и посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Капитан, — протянул он с едва уловимой насмешкой. — Я, конечно, понимаю, что каждому свое… Но вам так понравилось болтаться в петле, что вы решили освежить ощущения? Или, быть может, вы что-то ценное в могиле обронили, пока солдаты вас откапывали? Кошелек там, или, не знаю, любимую трубку?
Он не повышал голоса, но каждое слово било точно в цель, подчеркивая всю абсурдность моего приказа. Я видел, что за показным спокойствием скрывается нечто большее — он пытался понять, не повредился ли я рассудком после пережитого. Виселица, погребение заживо, воскрешение — такое кого угодно могло свести с ума.
Стив, в отличие от Моргана, не стал язвить. Его реакция была более прямолинейной и прагматичной.
— Капитан Крюк, при всем уважении… Возвращаться на Барбадос — это сумасшествие. Кортни спустит на нас всех собак. Весь гарнизон будет поднят на уши. Они будут искать пирата Крюка и его корабль. Наша маскировка может не сработать. А если нас опознают? Это верная смерть для всех нас. И на этот раз без чудес.
Он был прав, тысячу раз прав. С точки зрения здравого смысла, возвращение было равносильно самоубийству. Мы только что вырвались из западни, чудом ушли от преследования, провернули рискованную операцию по маскировке и теперь я предлагал добровольно сунуть голову обратно в пасть льву.
Я обвел их обоих взглядом, давая понять, что прекрасно осознаю все риски. Мое решение не было спонтанным порывом или следствием помутненного рассудка. Оно было продиктовано холодной необходимостью, открывшейся мне в самый неподходящий, самый страшный момент моей недавней «смерти».
— Я понимаю ваше удивление, джентльмены, — сказал я
