Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
В ту пору Шан Сижуй оказался не только самым занятым человеком во всем Бэйпине, но и по популярности он был на голову выше других. Нрав он имел мягкий, нос не задирал, так что легко сошелся со многими знаменитыми актерами. В обществе «грушевого сада» непрерывной чередой следовали друг за другом банкеты, и все гости непременно указывали на Шан-лаобаня, настаивая на его присутствии. Хотя Шан Сижуй и находился уже на пределе, отказать он не мог. Друзья приехали издалека и всячески его зазывали, не прийти на встречу значило выказать неуважение. Но, стоило ему сесть за стол, как при виде лакомств он тут же забывал свое недовольство, только и знал, что есть, совершенно не заботясь о разговорах с людьми. Всякий друг, прибывший в Бэйпин, договаривался сыграть с ним вместе, а Шан Сижуй, человек невысокомерный, не отказывал, с радостью выступал на вторых ролях. Не покладая рук он наносил грим, заучивал либретто и совсем позабыл о своей труппе. Однако, когда выступить вместе его приглашал актер, которого он совершенно не уважал и чье имя казалось ему пустым звуком, он прибегал к самым нелепым отговоркам, чтобы отказать, чем ставил того человека в затруднительное положение; себя же он считал правым, и подобное поведение стало темой для бесчисленных пересудов. В те дни Шан Сижуй ходил с одного банкета на другой, завязывал новые знакомства, выступал с выдающимися артистами – в общем, занят был так, что, казалось, имя его проносилось по всему Бэйпину ветром и дождем.
Мало-помалу люди начали замечать нечто странное: несмотря на то что знаменитые актеры сменяли друг друга на сценах, заголовки местных газет всегда начинались с имени Шан Сижуя, да еще и подчеркивалось оно особо: в собрании каких благородных людей Шан-лаобань пел, с кем Шан-лаобань сошелся лучше всего, с кем Шан-лаобань исполнил шедевр на века. Те, кто не знал истинного положения вещей, могли подумать, что все эти звезды прибыли в Бэйпин издалека лишь для того, чтобы поддержать Шан Сижуя!
В те дни Чэн Фэнтай и Шан Сижуй виделись реже обычного. Ровно в половине одиннадцатого утра, – что, впрочем, уже сложно назвать утром, – из хутуна Наньлогу Чэн Фэнтай являлся в северный переулок Логусян, чтобы засвидетельствовать почтение, однако не успевал он вымолвить и слова, как Шан Сижуй в черной бархатной накидке уже стремительно шагал к воротам, с необычайно горделивым видом махая Чэн Фэнтаю рукой:
– Дорогой сановник, поднимайтесь скорее с колен! – и тут же собрался пройти мимо Чэн Фэнтая. В этот раз Чэн Фэнтай ухватил его за руку и преградил путь:
– Куда это ты собрался спозаранку?
– Сегодня Юй Цин приезжает в Бэйпин! В обществе «Грушевого сада» будет представление! Ай-яй, ну скорее же пропусти меня, не задерживай! У меня серьезное дело!
– Юй Цин? Та самая актриса, что отказалась выходить за вдовца-генерала Чжао?
– Да!
Чэн Фэнтай давно уже был наслышан о Юй Цин, ее спектаклей он не видел, но знал, что вышла она из литературной семьи, цветущие годы юности провела одна, поклявшись жизнью, что не станет второй женой самодовольного и величественного генерала Чжао, а за последние два года прославилась в Хэнани. Такие удивительные женщины всегда интересовали Чэн Фэнтая больше красавиц, сегодня самой судьбой ему представился случай встретиться, и, потянув Шан Сижуя за руку, он заговорил с волнением:
– Идем-идем, второй господин пойдет с тобой на встречу!
– А где машина второго господина?
– Если ждать Лао Гэ, не успеем. Поедем на рикше.
Среди собравшихся было немало знакомых лиц по игре в мацзян, даже второй господин Фань, шурин Чэн Фэнтая, изо всех сил созывал туда друзей и знакомых. Чэн Фэнтай впервые вошел в актерское гнездо, он постоянно оглядывался, подмечая новое. В доме стояла статуя божества покровителя театра, еще больше и изящнее той, что была за кулисами театра Шан Сижуя. Это был длиннобородый красавец-мужчина с лицом чистым, как нефрит, принадлежало оно Тан Мин-хуану [39]. Чэн Фэнтай, который возил товары, поклонялся Гуань-гуну [40]. Один был белолицым, другой – краснолицым, и оба удивительно похожи. Завидев Чэн Фэнтая, Фань Лянь вышел вперед, похлопал его по-братски по плечу, ткнул его кулаком в бок, а затем с громким смехом сказал:
– Зять! Есть приглашение или нет, а ты все равно приходишь! Еще немного, и места для тебя тут бы не нашлось!
Чэн Фэнтай указал куда-то в сторону:
– Точно, я просто сопровождаю Шан-лаобаня… – Но в той стороне Шан Сижуя уже не оказалось, он сбежал в толпу актеров болтать и обсуждать постановки. Фань Лянь громко расхохотался. Стоявший рядом почтенный актер, известный во всем театральном мире, побоявшись, что второй господин Чэн угодит в неловкое положение, поспешил разрядить обстановку:
– Ну что братец Лянь такое говорит, приход второго господина Чэна – честь для всех нас, как это для него может не найтись места? Если понадобится, я подниму свои старые кости, место для него будет!
После этого Чэн Фэнтай принялся любезничать с почтенными старцами, обмениваясь бессмысленными, ничего не значащими фразами. Немного погодя швейцар сообщил, что явился хозяин труппы «Юньси». Все присутствующие тотчас же изменилась в лицах – неудовольство их читалось без слов, настроение омрачилось. Шан Сижуй бросил взгляд на двери, но Сыси-эра там не было, вот он и отвернулся, продолжив как ни в чем не бывало болтать. Однако другие готовились к встрече с Сыси-эром, затихнув и обратив взоры к дверям, поэтому Шан Сижую пришлось говорить с самим собой, что, впрочем, нисколько не умалило его радости. Если какой-то человек был ему не по душе, он считал его пустым место.
Сыси-эр явился в светло-пурпурном парчовом наряде, который не соответствовал ни его возрасту, ни
