Стальной кулак - Алим Онербекович Тыналин
«Немец» как раз выходил из булочной с батоном под мышкой, когда столкнулся со Звягой.
— Ох, простите! — воскликнул он на чистом русском с едва заметным акцентом. — Товарищ Звяга? Какая встреча!
Прокоп Силантьевич нахмурился:
— Мы знакомы?
— Не имел чести лично, но наслышан о вашей принципиальной позиции, — «немец» понизил голос. — Особенно в отношении этих опасных экспериментов на вашем заводе.
Звяга насторожился, его маленькие глазки сузились:
— Вы от кого?
— От людей, разделяющих вашу озабоченность, — Миллер огляделся по сторонам. — Алексей Иванович Рыков очень интересуется ситуацией на местах. Особенно там, где под видом технического прогресса протаскивают чуждые идеи.
В глазах Звяги мелькнул интерес:
— Продолжайте.
— Может, пройдемся? — «немец» кивнул в сторону сквера. — Здесь не лучшее место для серьезного разговора.
В подворотне Глушков кивнул напарнику, и тот достал из потертого портфеля новенькую «Лейку», редкий немецкий фотоаппарат, полученный специально для этой операции. Бесшумно щелкнул затвор, фиксируя встречу.
Мальчишка-папиросник неторопливо двинулся в сторону переулка, где ждала опергруппа, условный сигнал к готовности.
Звяга и Миллер медленно шли по аллее. «Немец» что-то негромко говорил, активно жестикулируя. Парторг внимательно слушал, время от времени согласно кивая.
— Вот именно! — донеслось до наблюдателей. — Эти эксперименты с дизелем — типичный пример технократического уклона. А за ним стоят…
— … более серьезные силы, — закончил Звяга. — Я давно это подозревал!
— И не только вы, — Миллер достал из портфеля папку. — Вот некоторые материалы. Здесь анализ ситуации, подготовленный нашими товарищами. И кое-что интересное о связях Краснова.
Звяга взял папку, и в этот момент из-за угла вышли двое в штатском.
— Гражданин Звяга? — старший показал удостоверение ОГПУ. — Пройдемте с нами.
Прокоп Силантьевич побледнел, увидев, как «немец» быстро отступает в сторону:
— Это провокация!
— О да, — усмехнулся оперативник. — Только не с нашей стороны.
В машине Глушков удовлетворенно кивнул:
— Чисто сработано. Теперь надо правильно оформить документы. Пусть выглядит как идейная ошибка, а не предательство.
Глушков достал папиросу, закурил:
— Все-таки жаль мужика. Хотел как лучше, а попался на простейшей комбинации.
На углу улицы появился извозчик, заранее подготовленный транспорт для наблюдателей. Начинал накрапывать дождь, и в его каплях растворялись последние следы тщательно спланированной операции.
А в полутора километрах отсюда, в своем кабинете, Краснов ждал условленных новостей от Глушкова. Одна партия в этой сложной игре подходила к концу.
* * *
Я сидел в кабинете, пытаясь сосредоточиться на бумагах, но мысли все время возвращались к операции. Старинные английские часы на стене мерно отсчитывали минуты. За окном моросил дождь, на подоконнике тихо позвякивали капли.
Наконец в приемной раздались знакомые шаги. Глушков вошел без стука, отряхивая с пальто дождевые капли.
— Все прошло чисто, — он присел в кресло, достав потрепанный блокнот. — «Немец» сработал идеально. Звяга проглотил наживку сразу, как только услышал про группу Рыкова.
Я молча кивнул, разливая чай из дымящегося чайника.
— Вот, — Глушков положил на стол несколько фотоснимков. — Момент передачи папки зафиксирован. Плюс показания трех свидетелей и запись разговора, сделанная нашим стенографистом.
— Как он? — я взял верхний снимок, где Звяга что-то горячо доказывал своему собеседнику.
— Держится достойно. Твердит про провокацию, но… — Глушков усмехнулся, — сам понимает, в какое положение попал. Материалы уже у следователя. Тот получил соответствующие инструкции — оформить как идейную ошибку, без намека на измену.
Я отложил фотографии:
— Когда решение?
— К вечеру будет приказ о переводе на другой завод. Куда-то в Сибирь, подальше от здешних мест. Но без репрессий, как договаривались.
За окном прогромыхал трамвай. Я подошел к окну, глядя на мокрую улицу.
— Знаете, Матвей Кузьмич, — я обернулся к Глушкову, — в чем-то он был прав. Мы действительно ставим рискованный эксперимент. Только ставка в нем гораздо выше, чем он думает.
— Эх, Леонид Иванович, — Глушков поднялся, — я после Гражданской насмотрелся на таких идейных. Они как щепки, ломаются, но не гнутся. А время сейчас такое… гибкость нужна.
Он направился к двери, но у порога обернулся:
— Да, чуть не забыл. Варвара Никитична просила передать — у них какой-то прорыв с системой наведения.
Я кивнул. Жизнь возвращалась в нормальное русло. Теперь можно было спокойно заниматься тем, что действительно важно, нашим танком. Кстати, в поставленные сроки уложиться вряд ли успеем. Да и у Черноярского тоже проблемы с этим, как я слышал.
Взяв телефонную трубку, я набрал номер испытательного цеха. Пора было узнать, что там придумали мои инженеры.
А Звяга… что ж, каждый делает свой выбор сам. И несет за него ответственность.
Глава 7
Время не ждет
Заводская проходная встретила меня необычной тишиной. Вахтер Семеныч, обычно любивший поворчать насчет пропусков, вытянулся по струнке и распахнул дверь:
— Доброе утро, Леонид Иванович! Вас уже все ждут.
По пути к заводоуправлению я замечал, как меняются лица встречных. Те, кто еще вчера демонстративно отворачивался, теперь спешили поздороваться. Молодой мастер Колесников, активный сторонник Звяги, торопливо нырнул в боковой проход, увидев меня.
В длинном заводском коридоре, где на стенах еще висели лозунги «борьбе с правым уклоном», суетились уборщицы, спешно снимая агитационные плакаты. Начальник механического цеха Петров, раньше избегавший меня, теперь приветливо раскланивался:
— Леонид Иванович! А мы как раз подготовили отчет по тем экспериментальным деталям…
У дверей моего кабинета уже толпились люди. Директор Бойков, грузный мужчина с намечающейся лысиной, заметно нервничал, теребя пуговицу пиджака. Рядом переминался с ноги на ногу главный инженер Нестеров, прижимая к груди папку с документами.
Новый парторг Смирнов-Ласточкин, назначенный буквально ночью, излучал подобострастие. Его узкое лицо с маленькими бегающими глазками расплылось в услужливой улыбке:
— Товарищ Краснов! Партийная организация завода полностью поддерживает ваш курс на техническое перевооружение.
Я молча кивнул и направился в зал совещаний. За спиной послышался торопливый шепот и шарканье ног — руководство поспешило следом.
В просторном зале с высокими потолками и массивной люстрой собралось все заводское начальство. Я прошел к своему месту, чувствуя напряженные взгляды. Неделю назад здесь же Звяга требовал моего снятия с должности.
Бойков откашлялся:
— Леонид Иванович, я хотел бы объяснить свою позицию…
— Позже, — я жестом остановил его. — Сначала о деле. У нас сжатые сроки по проекту. Нужно наверстать упущенное время.
— Конечно-конечно! —
