Прорвемся, опера! - Никита Киров
— Он мог ё***ся башкой об рельс! — спорил Ручка. — А потом упасть.
— Тогда где кровь? — спросил я. — Рельс чистый, остались бы капли или того хлеще — фрагменты. Если только их не подтерли тряпкой.
— Ну, если он был таким пьяным, как ты, Яха, — пробасил Устинов и снова полез к Ручке обниматься, — то врезался бы и об рельс, и об тепловоз, и прямо между колёс бы упал вниз. Если бы тепловоз тут стоял ночью. Да же, Пашка?
Ах, вот же ты, Василий Иваныч, хитрюга. Вроде и шутит, а как внимательно он всё осмотрел. Очень грамотный совет, хотя он его и дал полунамёком, которого молодой я даже бы и не понял.
Я бы и сам спросил про это, только попозже, но раз Устинов намекает сейчас, надо развить тему.
— Стоял ли здесь ночью локомотив? — я повернулся к начальникам. — На этом пути?
— Откуда? — начальник почесал затылок. — Ночью другую машину к выдаче готовили, приёмщик утром на неё пришёл. У нас людей в ночную смену мало, ходовики работают днём. Полная смена техосмотра работает в ночь, но они в другом корпусе. Так что тут тепловозам ночью делать было нечего.
— Мог вообще-то прогрев поставить, — мастер задумался. — С поездки лайба какая-нибудь пришла, её могли загнать в корпус, чтобы не мешала манёврам. Потом на техосмотр могли увезти.
— Что за прогрев? — спросил я.
— Ну этот, цех прогрева локомотивов, — пояснил он. — Они маневровые работы по депо делают, с места на места тепловозы гоняют. Могу диспетчера спросить, он ещё с ночи не ушёл, его в курс ставят, что куда едет. Или к ним самим сгонять, у них в журнале записано.
— Сгоняй лучше к ним, Саня, — приказал начальник, отходя в сторонку. — Потом скажешь.
Мастер Саня помчался куда-то по цеху в сторону ворот, начальник принялся изучать пиликнувший у него в кармане пейджер, а следователь Ирина насела на Ручку.
— Спускайтесь уже, — настаивала она. — Нужно всё осмотреть.
— Яха, ты вон там спустись, — Устинов показал рукой на лестницу в том конце ямы. — По этим доскам пройдёшь. А я тебе буду за ручку держать, чтобы ты не упал. За ручку, понял, да? Ха! А то ты и по ровному месту пройти не сможешь, сразу свалишься.
— И кто меня держать будет? Ты?
— А ты мне не веришь? — Василий Иваныч заулыбался.
— Тебе — нет! — отрезал Ручка.
Но его всё-таки смогли загнать в яму, и Устинов повёл его сверху, и вправду держа за руку, чтобы пьяный не грохнулся в жижу. Но по пути Устинов сам обо что-то споткнулся.
— А это чё такое? — он отодвинул ногой тяжеленную деталь. — Чего они у вас повсюду валяются?
— Ходовики подготовили, — начальник депо отвлёкся от пейджера. — Это тормозные колодки, менять надо. Старые тут же валяются, пока не выбросили.
— А старые куда девают обычно? Или здесь так и лежат?
— Уносят, в кучу, — начальник показал рукой куда-то на улицу. — Ну, то есть, в конце смены в кучу, потом увозят раз в месяц.
Я присмотрелся к этой детали. Чугунная, тяжёлая, килограмм десять-пятнадцать. Такой точно можно проломить черепушку. Но это новая, ещё не стёртая, рифление на внутренней части было хорошо видно. А есть и уже стёртые с одной стороны, отполированные чуть ли не в зеркало. Значит, именно этим местом колодка прижимается к ободу колеса.
Два перемазанных мужика, идущих рядом с другой ямой, как раз несли по две таких, закреплённые на толстой стальной проволоке.
Такой штуковиной убили мужика или нет? Пока неизвестно.
— Вот у них так же, как у нас, — сказал один мужик другому, наблюдая за попытками Ручки спуститься и пройти к телу. — Один работает, семь начальников за ним смотрят.
— В натуре, так и есть.
— Стоял! — в этот момент закричал мастер, едва показавшись снова у нас на глазах. — Стоял двухсекционный, с часу ночи до семи утра, потом на техосмотр уехал.
— Значит, просто так упасть между колёс покойный не мог, — заключил я. — Он стоял или проходил здесь, а кто-то подошёл к нему со спины и ударил. Но никто этого не видел, потому что их от входа закрывал тепловоз. После этого убийца скинул тело вниз и ушёл. Не мог же убитый сам упасть, если яма была занята, не так-то это просто, места мало.
— Можем провести следственный эксперимент, — Устинов выпрямился и потёр спину. — Вот Ручка пройдёт мимо тепловоза, упадёт спьяну, а сможет ли он между колёс просочиться и вниз упасть или нет? Я вот думаю, Ручка способен на всё.
— Ты давай держи меня! — судмедэксперт балансировал на обломке паллеты. — Устинов! Держи! Падаю!
Наконец, с большим трудом, Ручку довели до тела, и тот, брезгливо поморщившись, склонился над ним, чтобы провести первичный осмотр.
— Значит, — Ирина подошла ко мне ближе, и вид у неё был неуверенный, в отличие от прожжённых городских следователей прокуратуры, — ваши наблюдения подтверждаются, Павел. Но всё же, если это убийство, то надо принять меры…
— Как обычно, — быстро сказал я. — Осмотр места происшествия и опрос свидетелей и знакомых, поиск орудия убийства, — я повернулся к мастеру и спросил: — С ночной смены уже все ушли?
— Ну, слесаря с бригадирами ушли, мастера тоже, время-то уже почти обед, — тот вытер руку о штаны и почесал затылок. — Диспетчер только сидит, он с нарядчицами разбирается, чтобы…
— Но если погибший — ходовик, — я встал на краю ямы. — И в ночь они не работают, то его коллеги сегодня пришли в дневную смену, да?
— Их две смены, ходовиков-то, два через два работают, сегодня другие пришли. Но они всё равно все друг друга знают, могут рассказать. Позвать бригадира?
— Осторожно, — тем временем сказал Устинов, опираясь на рельс. — Не упади, Яха. Я там проволоку видел, давай тебе воротник на неё примотаем, и я тебя, как Пашка свою собаку, держать буду, так сказать, на поводке.
— Иди ты уже! — голос Ручки был теперь вполне себе трезвый. — Никакой жизни от тебя нету. Лучше бы Якут пришёл, с ним так
