Господин штабс-капитан - Александр Айзенберг
— Вот стервец, ты штабс-капитан на всё нашёл ответ, ладно, вроде всё правильно, но всё равно вначале надо было всё согласовать с начальством.
— Виноват господин полковник, но всё это я делал во время отпуска, а потому и не мог заранее согласовать с вами.
— Хорошо, пошли в штаб, там договорим.
— Прапорщик, ждите меня тут. — Приказал я Разину, всё равно они тут ни чего не знают, а так потом, когда меня наконец отпустит полковник, вместе и двинемся в расположение моей роты.
— Итак, штабс-капитан, почему вы решили собрать охотничью команду, вам в принципе она не положена по статусу, вы командир роты, даже не батальона.
— Господин полковник…
— Давайте без чинов Святослав Константинович.
— Хорошо Евгений Васильевич. Когда лежишь в госпитале и малейший шум вызывает у тебя головную боль, как впрочем и движение, то занять себя нечем, даже чтение недоступно, вот и начинаешь думать обо всём. Нам крайне не хватает разведки, это у казаков есть их пластуны, а у нас в пехоте, только крайне немногочисленные охотничьи команды. Сформировать такую команду на месте не так легко, всё упирается в кадры. Где взять подходящих для этого людей, тут ведь кого попало в неё не пошлёшь. Когда я был дома на окончательном излечении, то говорил на эту тему с другом отца, отставным генералом, вот он и посоветовал мне одного человека, с богатым жизненным опытом. Прапорщик Разин, он в юности успел повоевать на Англо-Бурской войне и имеет хороший опыт партизанской войны, это как раз то, что требуется командиру охотничьей команды, он же и других людей в команду подбирал, а также три снайперские пары.
— Это вроде, как меткие стрелки у англичан?
— Да, они самые, выбить командный состав у противника или пулемётные расчёты, это самое-то во время и наступления и обороны.
— А вы не находите Святослав Константинович, что это не совсем по джентельменски, отстреливать командный состав противника с расстояния.
— Но ведь англичане этим не гнушаются, так почему и мы не можем действовать также.
— Но офицерская честь!
— Вспомните Дениса Давыдова, он не заморачивался тем, что бить французов в тылу, это умаление офицерской или дворянской чести. По моему разумению, если ты бьёшь врага своего народа и страны, то все способы хороши.
— Боюсь, что не все офицеры нашего полка вас поймут.
— И чёрт с ними, мне с ними детей не крестить, а для меня главное. это и поставленную мне боевую задачу выполнить и своих людей при этом сберечь.
— Вы так печётесь о своих солдатах?
— Можете считать меня жутким циником и прагматиком, но от моих солдат в немалой степени зависит и моя жизнь. Я крайне заинтересован, что бы хорошо обученные и подготовленные солдаты не гибли, ведь им на смену пришлют желторотых новичков, которых ещё надо будет всему учить, а учитывая войну, большая их часть будет гибнуть, так и не научившись всему, а потому и следует беречь опытных солдат. Как видите, ничего кроме голого расчёта и собственной выгоды у меня нет. Ну и наконец ещё один фактор, когда меня ранило, то мои солдаты меня вынесли, а кого другого могут и оставить, или вообще добить. Если я наказываю своих солдат, то всегда только за дело, они это знают, я для них, хоть и строгий, но справедливый командир, а потому они никогда меня не бросят или тем паче в спину не выстрелят.
— Хорошо, а какие задачи вы видите у своей охотничьей команды, вы ведь её не отдадите?
— Не отдам, я её создал и и за свой счёт экипировал, а это мне в хорошую копеечку влетело.
— Да, а где вы австрийские винтовки достали?
— Уже тут, напоролись на австрийцев, когда с обозом к штабу полка двигались, эти гадёныши наткнулись на наших раненых, которых в госпиталь везли, и стали их убивать, а тут и мы показались, вот их всех перестреляли.
— А почему вы их в плен не взяли?
— Не заслужили, такую погань только уничтожать, что бы не плодилась. Нужно сделать так, что бы противник знал, все, кто убивает или издевается над пленными, ранеными или мирным населением, в плен не берутся, а безжалостно уничтожаются.
— Вы планируете использовать свою охотничью команду только для разведки?
— Нет, не только, кроме разведки я планирую с её помощью проводить и диверсии, уничтожать склады и тяжёлую артиллерию противника. По возможности также захват или если это невозможно, то тогда уничтожение высшего командного состава.
— А вам не кажется это излишним?
— Нет, Евгений Васильевич, не кажется, на первом месте у меня наша страна и для её блага я готов на многое.
— Боюсь у вас будут проблемы с другими офицерами полка и даже дивизии.
— Бог не выдаст, свинья не съест, а если у этих господ офицеров свои понятия о чести, то пусть следуют им и не лезут со своим уставом в чужой монастырь. Сейчас дуэли запрещены по случаю войны, но если что, то по её окончанию я буду к их услугам, если разумеется мы доживём до конца войны.
— Хорошо, я утверждаю в составе вашей роты охотничью команду, раз это вы на свой кошт её организовали и снарядили. Идите Святослав Константинович, не смею вас больше задерживать.
С большим облегченьем я вышел из кабинета командира полка, слава богу, удалось достучатся до полковника со своими начинаниями. Вот когда придёт время бронетехники. То тогда придётся выходить на командира дивизии, а я кстати служил в 124 Воронежском пехотном полку, 31 пехотной дивизии, 10 армейского корпуса. В мирное время штаб дивизии находился в Харькове, но сейчас он двигался вслед за дивизией и располагался не очень далеко от передовой, а штаб полка ещё ближе, но всё же меня удивили те австрийцы, которых мы встретили. На разведывательную или диверсионную группу они совсем не походили, скорее всего наверно были просто окруженцами, которые отбились от своих, хотя и оборванными они не выглядели. Хотя чего я голову себе из-за этого ломаю, сдохли, так туда
