Прости. Забудь. Прощай - Алексей Коротяев

Алексей Коротяев

Прости. Забудь. Прощай

Аленький цветочек

Солнечный луч проколол дырку в портьере и, расширившись, приземлился на маленький кусочек стола у кровати. Следом за ним множество таких

же светящихся конусов пробралось в комнату. Отражаясь от хрустальной вазы

с хризантемами, они серебристыми искрами забегали по Ларисиному лицу. Девушка уже давно не спала. Она просто лежала и вспоминала…

Боль в ногах заставляла ненавидеть себя еще больше. Под плотный

кокон бинтов звуки голоса доносились гулко и раздражающе искаженно.

— Чтобы операция закончилась успешно, вы должны бороться, Лариса.

— Что у меня с лицом? Я хочу умыться и почистить зубы в конце концов.

Когда снимут повязки?

— Мы можем это сделать, но лучше… не сейчас.

— Я настаиваю!

На нее смотрело уродливое существо из комнаты кривых зеркал.

Асимметричность губ и бровей делала лицо похожим на портрет работы Пикас-со. Красный валик вместо левого уха и полное отсутствие перегородки носа…

Это не я! Это кто-то другой! О Боже! Это не я-ааааааааа!

Лара медленно приходила в себя. Лицо горело. Оставалась еще маленькая надежда на то, что вследствие высокой температуры все это ей просто

приснилось. Она коснулась пальцами лица, натолкнулась на бинты и страшно

закричала.

— Локтевая… Лучевая… Так… Берцовая кость срастается тоже хорошо…

Вы будете полноценно ходить, Ларочка, без помощи палочки. Даже бегать.

Лицу же потребуется множественная пластика.

Лариса не отвечала, отвернувшись к стене. Ей было все равно, что

говорил этот мужчина. Происходящее совершенно перестало ее интересовать.

То, что она увидела в зеркале, смотрело теперь на нее из памяти и страшно

кривлялось.

В дверь осторожно постучали.

— Разрешите? Вы мне не поможете?

Молодой стройный мужчина, гибко изогнувшись, как прыгун в прыжке

над планкой, осторожно проскользнул в дверь, не дожидаясь ответа. Быстро ее

закрыв, он прислонил ухо к матовому стеклу и стал прислушиваться к тому, что

происходило в коридоре.

— Я? Помочь? Чем? — удивленно спросила Лара.

1

Не поворачиваясь, мужчина ответил:

— Сестру доставили сюда сегодня ночью. Состояние тяжелое. Никого не

пускают. Я пробрался, естественно.

Усмехнулся:

— Я везде пройду. Доктор — мужик хороший, но очень строгий. Так что…

Можно я у вас пережду, пока там все успокоится?

— Пережидайте.

Гость наконец развернулся и посмотрел на Ларису.

— Не страшно? — спросила она, заметив, как изменилось выражение

его лица. — Я и страшнее видел. Ой! Простите, пожалуйста. Ради Бога! Не то имел в виду.

— Где же, если не секрет? Я вот лично даже не подозревала, что рот

может быть на щеке.

— Под бинтами не видно.

— Спасибо, но поверьте на слово. Ну, так где же? — допытывалась она. –

В Кунсткамере?

Мужчина посерьезнел.

— Работа у меня… мужская. Вот там и видел.

— Горячие точки? Военный?

— И да, и… нет. А что произошло с вами? Если, конечно …

— Я не такая засекреченная, как некоторые. Две курицы спешили рано

утром на работу в собственных авто и не поделили перекресток. Одна, та, которая хотела проскочить на красный, ушла на своих двоих. По крайней мере, мне так сказали. Вторая — перед вами. Теперь, пока я не заговорю, определить, мужчина перед вами или женщина, почти невозможно.

— Я сразу определил, — спокойно сказал незваный гость.

Через прорези бинтов она посмотрела внимательней на стоящего у

дверей человека. Высокий, лет 40-ка мужчина. Совершенно седой. Бездонные

голубые глаза смотрят спокойно, открыто и доброжелательно. Лицо волевое, красивое. Атлетическая фигура… Уверенность в каждом жесте.

— Геннадий.

— Аленький Цветочек. Не подумайте, что Настенька…

Неожиданно для себя она протянула мужчине руку. Он подошел и

осторожно пожал утонувшие в его ладони узкие пальцы.

— Рука у вас… Цветочек действительно как лепесток. Легкая и нежная.

Сказав это, засобирался:

— Похоже, доктор ушел из отделения. Не слышу голосов. Спасибо, что

приютили и не выдали.

— Не говорите глупостей.

— Выздоравливайте.

— Посмотрите, из чего ее достали, доктор. Сорок минут разрезали металл вокруг, так сильно сжало.

— Вижу. Множественные переломы. От некоторых лицевых мышечных

тканей остались лохмотья. Полностью мимику лица восстановить не удастся.

— Это не самая страшная проблема, доктор.

— ?

— Она не хочет жить.

— Не ново… Так бы сразу и говорили: ваш, Сергей Иванович, профиль.

— Мне поэтому и посоветовали обратиться именно к вам. Мы уже все

пробовали. Если не поможете, моя дочь…

— Скажу сразу: не могу гарантировать 100 процентов успеха. Методи-ка хоть и успешно применяется уже несколько лет, но предусмотреть реакциюкаждого индивидуума, простите, невозможно. Восстановительный период тоже будет нелегким.

— Я понимаю и согласен на все ваши условия.

День опять начался с отставленной в сторону тарелки. Над нетронуты-ми фруктами резвились мошки.

— Уберите. Я не буду.

Санитарка, которая мыла полы в палате, сказала в сердцах:

— Уморишь ведь себя. Нельзя так!

Лариса вздохнула и с притворным ужасом спросила:

— Насмерть???

Дверь открылась, и вошел главный врач.

— Как вы себя чувствуете?

— Хуже, чем баклажан, но лучше, чем кабачок. Хотя больше похожа на

брюссельскую капусту. Зачем вы спрашиваете? Знаете, что отсюда я уже не выйду. Попробуете силой кормить или через какие-то трубочки — выброшусь из окна. Вы каждый раз вздрагиваете, снимая бинты, а хотите, чтобы я поверила, что выгляжу сногсшибательно. Вообще-то, правда ваша. Редко кто, увидев, устоит на ногах! Скажете: живут люди еще и с худшими уродствами? Скажете ведь!!! А разве может быть что-то хуже, чем 27-летняя женщина, у которой вместо лица кусок мяса, встретившийся на скорости 80 км/ч с лобовым стеклом!!! Может? Может? Может?!!!

— Ниночка! Укол быстро! Я помогу.

Пелена спадала с глаз. Сознание медленно выныривало на поверхность. Сначала появилась способность различать предметы, а через несколько секунд — и звуки. Так просыпаются с заложенными ушами в полутемном само-лете, летящем много часов высоко над облаками.

У входной двери, прислушиваясь к звукам снаружи, опять стоял вче-рашний посетитель.

— Все прячетесь?

— А! Цветочек! Здравствуйте! Извините, я думал, вы спите. Позиция у

вас уж больно стратегическая. И видно все отсюда и слышно хорошо.

— Как сестра?

— До сих пор в интенсивной терапии. Поэтому и не пускает доктор. Ин-фекции боится. Строго здесь. Не то, что в обычных госпиталях.

— Я ничего в этом не понимаю. Меня привез отец.

Мужчина, казалось, слушал только то, что происходило по другую сторону дверей.

— Нет. Еще там…

— А что произошло с вашей сестрой?

— Автомобильная катастрофа. Какая-то блондинка врезалась в нее на перекрестке. Обе машины в стружку! Мне сказали, что это лучшая клиника ли-цевой хирургии и реабилитации в