Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества - Сергей Николаевич Шкенев
А назвавшийся Кузьмой Петровым мужик тоже оказался партизаном и рассказал немало интересного. Перед самой войной их деревню эвакуировали с пути наполеоновской армии в Курскую губернию, но мужское население на сходе решило отправиться на заработки. А что еще делать, если посевная давным-давно закончилась, а с уборочной на новом месте жительства справятся и без них? Выданные переселенцам казенные деньги хоть и позволяют сводить концы с концами, но человеческая натура всегда хочет большего. Хочет и находит способы. Отхожим промыслом избрали привычное занятие, коим еще деды с прадедами кормились – то есть кистень в рукав, топор за опояску. Да на большую дорогу караулить жирных перелетных гусей. Но грабить своих есть грех большой и неотмолимый, тем более казаки министра внутренних дел атамана графа Матвея Ивановича Платова могут и намыленную епитимью на шею наложить. Так что решили вернуться к родным пенатам и вежливо попросить французов поделиться с ближними.
Первое время дела шли на редкость удачно – отбившиеся от наполеоновской армии одиночные солдаты и офицеры становились легкой добычей, заодно снабжая партизан ружьями и пистолетами. Два отставных солдата, осевших в деревне после отставки по ранениям в Персидском походе, оказались неплохими наставниками по стрельбе, и скоро жители Малых Вишенок отваживались нападать на более многочисленные вражеские отряды. Порой целую роту из засады обстреливали и одерживали победы, так как французы опасались вступать в бой и всегда отходили, оставляя убитых и раненых.
Удача сопутствовала «народным мстителям» вплоть до вчерашнего вечера, когда на место разграбления очередного обоза неожиданно нагрянули конные егеря. Стремительное бегство мало помогло – в чистом поле от кавалерии много не побегаешь, и до спасительного леса добралось не более двух десятков из пятидесяти с лишним человек. Потом долго кружили, запутывая следы, и вздохнули свободно только сегодня утром, когда вернулись домой. Но, как оказалось, зря радовались. Скорее всего, французы захватили пленных, указавших дорогу, и ударили в тот самый момент, когда усталые люди расположились на отдых. Часовых выставили… Только много ли они помогут против картечи?
– Врасплох застали, барин! – жаловался Кузьма. – А у нас даже ружья не заряжены. Кто что похватал, тем и дрался. Евлаха с пистолями выскочил, двоих подбил, да только его сразу в сабли… А Васька с ножом на ихнего офицера – самую малость ногу не отрезал.
– Так сколько же там французов было? – Давыдов как раз закончил пересчитывать патроны и достал из седельной сумки пару гранат. – Только вот про сто миллионов не нужно заливать.
– Неграмотный я в таких вопросах, – смутился крестьянин. – Евлампий что-то про роту говорил.
– Точно?
– Не знаю, но он солдат старый, еще при прошлом царствовании турка воевать ходил.
– Это хорошо, – одобрил Денис Васильевич. – Тогда и ты иди. В смысле, веди, Вергилий!
– Вергилия Семеныча тоже зарубили, – вздохнул Кузьма. – А мы испокон веку Петровы были.
Деревня казалась пустой, и сколько капитан-лейтенант ни наблюдал в мощный морской бинокль, так и не заметил ни одной живой души. Если бы не знал наверняка о занявших Малые Вишенки французах, то без опаски бы туда въехал. Хорошо, твари, затаились… Кого-то ждут? Возможно, но вот только кого? Партизанский отряд они уничтожили. Так какой смысл в засаде? Часовых тоже не видно. На чердаках попрятались? Странно и непонятно все это.
Неприятеля выдают мелкие приметы, неопытному человеку ничего не говорящие. Вот мухи кружат над конскими «яблоками» – судя по запаху, очень свежими. А вон там лиса просунула морду сквозь дырку в заборе, но боится пробежать через залитый кровью двор к лежащему в тени сарая телу. Волнуется рыжая и опасается. Наверное, тоже слышит переступающих с ноги на ногу лошадей. Звук еле уловимый, скорее всего копыта обмотаны тряпками, но зверю достаточно.
У Дениса Васильевича тоже обострены все чувства, кроме, пожалуй, самосохранения. Осторожность и осмотрительность есть, а вот этого нет.
– Кузьма, а ну-ка посмотри на крайнюю избу.
Партизан с опаской взял невиданное доселе устройство и поднес к глазам. Испуганно отпрянул, помянул нечистого, покрутил головой и вновь приник к биноклю.
– Это Мирона-мельника дом, барин.
– Да мне без разницы чей. Ничего подозрительного не заметил?
– Даже и не знаю. – Кузьма запустил пятерню в лохматую бороду и зачем-то ее подергал. – Разве что ставни открыты.
– Угу, и стекол в окошке нет.
– Там был пузырь натянут. Жаден Мирон без меры, какое уж там стекло.
– Ладно, разберемся, – решил Давыдов. – Во всем и со всеми разберемся. Жди меня здесь. Понял?
– Как не понять-то, барин? Знамо дело, ты в разведку идешь, а я прикрывать остаюсь. Ружье оставишь?
– Бабу тебе еще не найти?
– Бабу? – Кузьма на несколько мгновений задумался. – Оно бы хорошо, но нельзя.
– Это почему же?
– Пока Отечество в опасности… Мы на сходе постановили, в смысле, женщин… Только опосля войны.
Серьезный и ответственный человек, однако. И как Денису Васильевичу не претила мысль оказаться перед французами практически безоружным, немного посомневался и отдал партизану винтовку. Себе оставил лишь пару семизарядных пистолетов, две гранаты, кортик на поясе, ножи за голенищами обоих сапог, казацкую шашку, и все. Разве что еще несколько сигнальных ракет в карманах.
– Кулибинкой пользоваться умеешь?
– Держал один раз в руках.
– Значит, разберешься. – Капитан-лейтенант показал порядок зарядки оружия и предупредил: – Гильзы потом обязательно собери.
Денису Васильевичу за время службы в Императорском пароходном флоте довелось не только ходить по надраенной палубе, но и изрядно поползать на брюхе. Специфика речных канонерок, так сказать… Земноводные! А что делать, если большинство целей располагаются на суше вне пределов досягаемости пушек, и порой кроме как десантом их не достать? Да уж и в Персидском походе обдирал мундир о горячие камни. И в Дунайском недоразумении пришлось грязь месить. Хватало приключений! Было что вспомнить и было с чем сравнивать.
Неоспоримое преимущество Смоленской губернии перед южными землями – никаких тебе скорпионов, тарантулов, ядовитых змей. Разве что гадюки по болотам встречаются, но до них далеко, и можно ползать по огородам без опасений столкнуться с какой-нибудь гадиной. Кроме французов, разумеется. Вот их здесь полно.
Засаду Давыдов почувствовал по запаху, хотя два с лишним месяца походной жизни никак не способствуют чуткости обоняния. Но когда вонь немытых тел перемешивается с едким амбре конского пота, то результат ощущается за пятьдесят шагов по ветру и за десять против него.
