Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах
– Скажи, Витя, ты думаешь о том же, о чем я? – повернулась к адмиралу Якунову-Загородскому невысокая худощавая женщина в шубе из чёрно-бурой лисы.
– Ты про то, что она ушла на «ту сторону»? – взглядом на взгляд ответил адмирал. Они стояли чуть в стороне от родственников и знакомых адмирала Браге, заполонивших старый дом в Кобонском Бору, и обсуждали вполголоса первичный отчет следственного управления прокуратуры.
– Представляется логичным, – ответила Варвара Кокорева, доставая изящный дамский портсигар из тисненой испанской кожи. – Смущает только количество багажа. Одной ей столько не унести. Значит, или уходила не одна, или за ней кто-то пришел.
– Допустим, – согласился Виктор. – Но зачем? В чем смысл?
– Может быть, решила вернуться на родину…
– На какую такую родину? – нахмурился адмирал.
– Вот только не надо, Витя, делать из меня дуру, – поморщилась в ответ женщина. – Мы оба знали… Ну, пусть не знали, но догадывались. Вернее, я только догадывалась, а ты наверняка знал.
– Ты о чем, Варвара? Знал? Откуда бы мне такое знать? Да и с чего ты вообще взяла, что Елизавета была оттуда, а не отсюда.
– Ладно, – согласилась Варвара Кокорева. – Могу объяснить, если тебе не надоели эти игры. Я, заметь, Витя, тридцать лет молчала, как воды в рот набрала. И сейчас не собираюсь делать никаких публичных заявлений. Но и за дуру себя держать не позволю. У меня, между прочим, должность не меньше твоей, а может быть, и больше.
– Хорошо, – кивнул Виктор, обдумав ее слова. – Давай поговорим. Ты первая.
– Про тебя я все поняла, когда мы были на той стороне. Понимаешь, Витя, чудес на свете не бывает, и то, что ты на их кириллице умеешь читать, я сразу догадалась. Ты же не агент разведки. Тебя никто не учил скрывать свои мысли и чувства.
– А тебя, значит, учили?
– Нет, не учили, но я женщина, а женщины, согласись, более внимательны к нюансам. Я тогда довольно быстро догадалась, что ты понимаешь их русский, умеешь читать, да и, вообще, многое из того, что мы увидели вроде бы впервые, тебе было уже знакомо. Я только не понимала, как это возможно, но со временем у меня возникла одна любопытная гипотеза. Ты же знаешь, что Елизавета была знакома с Мари Нольф?
– Разумеется, – подтвердил Виктор.
– Я как-то заинтересовалась работами этой женщины. Прочла одну книжку… Из-за Елизаветы, кстати, прочла. Очень уж хотелось понять, что там тогда произошло в Африке. Вот и стала читать.
– О яруба?
– О них, – кивнула Варвара. – Так вот у них, я имею в виду народ яруба, есть легенда о переселении душ. Сильная душа из одного мира – а яруба верят, что миров таких много, во всяком случае, больше одного – способна преодолеть Великий Барьер и заместить душу умирающего человека в другом мире. И в тот момент, когда это случается, смерть отступает, и для тела наступает новая жизнь. И как-то мне вдруг стали понятны все те странности и неувязки в жизни Елизаветы, о которых я вроде бы всегда знала, но на которые отчего-то никогда не обращала внимания.
– Приведи пример.
– Да хоть три. Ты у нас, Витя, универсал, потому что, прежде всего, пилот-испытатель, а вот я всегда была только истребителем. Я бы с крейсером в жизни не справилась, да и не захотела бы, наверное. Я оттого и в отцовское дело вошла, что поняла, летать на истребителе мне больше не позволят.
– А как члену совета директоров «Авиационных заводов Кокорева» тебе и спрашивать никого не надо было. Летай на чем вздумается и сколько влезет. Аэрополе твое, машины тоже твои…
– И это тоже, – согласилась Варвара. – Но я сейчас о другом. До того боя в районе Опочки Елизавета, если судить по ее поведению и по воспоминаниям сослуживцев – пилот истребителя, и только. Их тогда в Академии, конечно, не готовили исключительно для штурмовой авиации, но по факту с окончания курса уже лет десять прошло. Карьера истребителя, потом тот бой с польским тримараном и кома. И обрати внимание. По первому впечатлению всех присутствовавших, она тогда разбилась насмерть, – да и по логике вещей так выходит, – но неожиданно ожила. И уже через полгода после выхода из комы
