Курсант. На Берлин 4 - Павел Барчук
Я дождался уверенного кивка блондинки, а затем продолжил:
— Там появился один человек… И его появление — как гром среди ясного неба. Не обратили внимания случайно на мужчину, в щегольском костюме, который после кинопоказа подходил к чете Геббельс? Вы в курсе, кто он такой? Центр давал какие-то ориентировки? Видели ли вы его здесь, в Берлине, за это время? Может, за ним следили?
Мадам Жульет медленно повернула голову ко мне. Дым струился от папиросы, сизыми кольцами поднимаясь к потолку. Её взгляд был спокоен, почти равнодушен.
— Мужчина в щегольском костюме? — Она постучала пальчиком по нижней губе, изобразив задумчивость. — Нет, Алексей. Не видела такого.
Мадам Жульет еще немного помолчала, демонстрируя активные попытки вспомнить, а потом, сделалав легкий жест рукой с папиросой, закончила свою мысль:
— Город большой. Людей здесь много. Если бы он был на виду, я бы заметила. Но нет. А Геббельсы…Знаешь, после премьеры я не обращала на них внимания.
«Француженка» говорила гладко, убедительно. Слишком гладко. И слишком убедительно. Но я поймал два момента, две крошечных трещенки в её безупречной маске.
Во-первых, глаза. В тот миг, когда мадам Жульет произнесла «нет» в ответ на вопрос, видела ли она Клячина, её взгляд на долю секунды скользнул чуть вниз и влево — классический признак конструирования образа, а не припоминания факта. Настоящее воспоминание обычно заставляет взгляд уходить вверх или прямо.
Во-вторых, пауза. Перед словами о Геббельсах была микроскопическая, едва уловимая заминка. Не раздумье, а скорее… сдерживание. Как будто она ловила себя на том, что вот-вот скажет лишнее, и вставила эту фразу как буфер.
В общем, мадам Жульет лгала. Я был в этом почти уверен. Она знала Клячина. Или знала о нём. И, скорее всего, видела. Но зачем врать?
— Понятно, — кивнул я, делая вид, что принял её слова за чистую монету. — Просто странная фигура. Настораживает. Ну… Ладно…
— Канал связи будет односторонним. — Жюльет быстро перевела разговор, как будто исключая неудобную тему,–Только от меня к вам. Никаких инициатив. Вы ждали связного? Вот он я. Теперь ждите сигналов. — Она посмотрела на Марка. — Скрипач… Твоя задача приносит первые плоды от дружбы с Магдой Геббельс. Она не только ключ к рецхсминистру, она очень близка с фюрером. Центр требует усилить давление. Не физическое, разумеется, — Блондинка язвительно улыбнулась, — А эмоциональное. Воспользуйся её… ностальгией. Напомни ей о Викторе. Аккуратно. О его идеях. Геббельс в последнее время нервничает. Нам нужно знать, какая именно «возня» там началась, а она точно началась. Его что-то беспокоит в польском направлении. Слухи? Движения войск? Дипломатические демарши? Подробности, Скрипач. Центр жаждет подробностей.
Марк хмуро посмотрел на «француженку», но промолчал. Только кивнул. Игра с тенью Арлазорова ему явно была не по душе.
— Это… тонкая работа, — Ответил я вместо Бернеса.
— Поэтому его и выбрали, дорогой, — парировала Жюльет. — Его «талант» как раз для этого и подходит. Твоя задача, Алексей, — Мюллер. Центру известно, что в гестапо усилилась активность вокруг польского вопроса. Не просто слежка за диссидентами, а что-то более масштабное. Оперативная подготовка. Мюллер курирует все грязные дела на границах. Что он затевает с Польшей? Провокации? Создание «казус белли»? Ищи. Копай. Используй свой статус «верного пса». Лизни ему руку, если надо. Но узнай, какую бомбу он готовит на польской границе. И когда она должна рвануть.
Я слушал молча, стараясь не показать виду, что внутри у меня на самом деле все буквально забурлило.
Польша! Точно! И мне не надо даже добывать точную информацию, я и так знаю, что произойдёт. Знаю с самого детства, со школьных учебников.
Сейчас — май 1939 года… По идее, процесс уже запущен. Отделением абвера в Бреслау должны быть уже завербованы и обучены методам саботажа и партизанской войны многочисленные польские фольксдойче, задача которых — проведение различных акций с целью провоцирования польских властей на репрессии против немецкого населения. В течение всего лета будут устраиваться диверсии и нападения на польские объекты, многочисленные провокации с целью обострения межнациональных отношений. Диверсанты начнут устанавливать бомбы с часовым механизмом в немецких школах, осуществлять поджоги домов, в которых проживают немцы. Германская пресса эти инциденты представит как доказательство польского «террора».
Потом — пакт Молотова-Риббентропа и 1 сентября…
Я мог бы выложить всё прямо сейчас: дату, место, метод. Но как? Как объяснить Жюльет источник этих знаний? Приснилось? Голос свыше?
Меня сочтут сумасшедшим. Или предателем, запутавшимся в своих же выдумках. Одних слов, без железобетонных доказательств, будет мало. Центр потребует подтверждения, источники… которых у меня нет.
Но…я точно знаю, что именно надо искать. Если добуду доказательства, и мои слова потом подтвердятся, то когда я сообщу точную дату нападения Германии… Мне ведь тоже могут поверить.
— «Бомба» уже заложена, — сказал я с мрачной уверенностью, которая заставила Жюльет насторожиться. — Мюллер действительно нервничает в последнее время. Он не из тех, кто боится действовать. Он боится провала. Значит, операция уже в движении. Что-то грандиозное. Что-то, что должно оправдать удар. Провокация с жертвами. Обязательно. Под чужим флагом. И сроки… — Я сделал вид, что размышляю, сжимая виски. — Лето. Конец лета. Они не станут ждать осенней распутицы. Им нужен быстрый, сокрушительный удар. Скорость — их козырь. Значит, август-сентябрь. Но что именно и где… Вот это надо выяснить. Я буду копать. Но Мюллер хитёр.
Жюльет внимательно наблюдала за мной. Моя уверенность в сроках явно показалась ей подозрительной, но в то же время рассуждения звучали убедительно.
— «Конец лета»… Слишком расплывчато, Курсант. Центру нужны даты и координаты. Ищи. — Она потушила папиросу. — Сигналы. Запоминайте. Бернес: если тебе нужно срочно передать информацию или запросить помощь, оставь в витрине кондитерской «Бауэр» на Курфюрстендамм, в правом нижнем углу, маленький белый камешек. Я найду. Для тебя, Алексей: три мелких монеты, положенные ребром на перила моста Обербаумбрюкке со стороны Фридрихсхайна. Увижу — свяжусь. Мои сигналы к вам будут поступать через… — Она едва заметно усмехнулась. — Через объявления в газете «Берлинер Тагеблатт». Раздел «Частные объявления. Пропажи». Ищи фразу «найдена дамская перчатка». Дальше будет адрес и время встречи. Не опаздывайте.
Блондинка встала, поправила платье,
