Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов
Я, Земляна, Захар — все принялись лупить по воронам. Последнюю я сбил, когда она пыталась спикировать мне на голову. Сообразили, надо же, что сверху я не прикрыт. Но поздно.
В ворону ударила моя Молния. Тварь рухнула на землю в шаге от меня, но подыхать не спешила. Рассыпая вокруг себя искры, вскочила на ноги и растопырила крылья.
— Сдохнешь! — глядя мне в глаза двумя горящими белым светом бусинами, проорала ворона. — Не бывать по-твоему! Мир будет наш!
— Кто тебе такое сказал? Передай ему, что обманывать неразумных — грех. Мне отец Василий говорил, а он фигни не скажет.
— Мир будет наш! Уже почти наш!
— Да? А по-моему, у вашего кукловода проблемы с восприятием объективной реальности. Миру нужен я, а не вы. И мир помогает мне всеми возможными способами. Потому что я — этот тот, кто поможет миру избавиться от вас. Мир принял меня, иначе фиг бы с печки слез. Фиг бы орден свой основал, дорос за полгода до Гридя! А вы — чужеродные элементы. Даже не смертельная бацилла — просто заноза, которую надо выдернуть. И я это сделаю, клянусь.
— Ты сдохнешь!
— После вас.
Я поднял руку, собираясь скастовать Молнию — не беседовать же дальше на серьёзных щах с полоумной вороной, — но Знак не потребовался. Ворона отчаянно забила крыльями, затопала ногами, истошно заорала. После чего превратилась в сплошное облако искр и лопнула.
Меня долбануло молнией. Двадцать родий. Крепко!
Искры от вороны осыпались на снег. Потухли.
— Дела, — глядя на оставшуюся на снегу кучку праха, прокомментировал Егор.
— Хлипкие какие-то птички, — проворчал я. — Если вдруг кому-то зачем-то такая живой понадобится, имейте в виду: троллить их нельзя! Не выдерживают. В истерику впадают, а потом от перегрева в прах рассыпаются. Я одну такую уже видел, на камушке сидела посреди реки в окрестностях Полоцка.
— И что с ней стало?
— Да говорю же, психанула и в прах рассыпалась. Хотя я даже не сказал ничего такого. Видать, тонкая душевная организация, чуть что — сразу в нервы.
— Посреди реки в окрестностях Полоцка? — нахмурился Егор. — А это не Гамаюн ли птица?
— Вроде так сказала, да. Точно не помню. А что?
— Да как же ты уцелел⁈ Птица Гамаюн смерть предсказывает, известное дело!
— Ну, предсказала. Дальше-то что? А то я без неё не знал, что когда-нибудь помру. Тоже мне, глаза открыла.
Егор только головой покачал. А Захар хохотнул.
— А мне вот сдаётся, что Владимир тварей ещё и этим давит.
— Чем?
— Ну, вот этим. У других охотников как принято: видишь тварь, хватай меч да бей. А Владимир их будто ещё и изнутри ломает. У тварей кипеть начинает в черепушках. Некоторых, вон, даже бить не надо — сами со злости лопаются.
— Да ну, ерунда, — отмахнулся я. — Погрешность больших чисел. Не обращайте внимания.
Хотя давно заметил, что под восприятие моего искрометного юмора и хитровывернутой логики твари не заточены. У них программа простая: видишь человека — убивай. Предварительно можно пригрозить страшными карами — это опция тех, кто умеет говорить. И охотники действуют так же предсказуемо. Видят тварь — убивают.
До моего появления особых проблем с охотниками у тварей не было, жировали год от года. А тут вдруг я. Подколками достаю, нестандартной логикой мозг вывихиваю, над угрозами гогочу в голос — вместо того, чтобы от ужаса трястись. Страшное оружие против охотников себе отработал, сборщика Разрушителей в потусторонний мир отпинал, самого Разрушителя перепрограммировал и на тварей натаскиваю. На тварной кобыле верхом езжу. И есть ощущение, что всё это — только начало…
Н-да, пожалуй, тварям есть, от чего занервничать. До сих пор в этом тихом скрепном мире ни один охотник так себя не вёл. Но рассказывать о своих рассуждениях кому бы то ни было в мои планы не входило. Меньше знают братья и сёстры — крепче спят.
— Что это за твари-то такие? — перевёл разговор в другое русло я. Кивнул на оставшийся от вороны прах. — Лично я впервые вижу. Кто-нибудь их встречал?
Охотники переглянулись.
— Ты правда не знаешь? — спросила Земляна. — Или шутишь опять?
— Правда не знаю. Вторые сутки на ногах, какие тут шутки. Спать охота. И поесть не мешало бы. Я, между прочим, вчера ужин, а сегодня завтрак пропустил.
— Это колдун, — сказал Егор.
— Э-э-э…
— Сильные колдуны могут обращаться в стаю ворон. Я сам никогда прежде таких не встречал. Видать, матёрый был. Думал, что хватит пороху справиться.
— Владимир его измотал сильно, — сказала Земляна. — Сперва ящеров перебил, потом волкодлаков, потом колдун на ловушки силы потратил.
— Не рассчитал, — кивнул я. — Кретин, как все твари. Что и требовалось доказать… Это. А если вороны — колдун, и мы этого колдуна грохнули, то возникает естественный вопрос. Где наши законные кости?
Оказалось, что кости содержались в воронах. В каждой — по штуке, всего двадцать. Проверив прах, мы собрали все.
— Домой! — скомандовал я. — Не знаю, как вы, а я, если через пять минут в кровать не рухну, на шестой рухну куда попало. А тут снег кругом. Фу.
* * *
Мы переместились в Давыдово. Охотники — во двор, я — сразу к себе в башню. В ванной разлеживаться не стал, очень уж спать хотелось. Душ — и в кровать.
Но, как только закрыл глаза, в дверь осторожно постучали.
— Пожар? — не открывая глаз, спросил я.
— Нет, — отозвался из-за двери Неофит. — Можно, зайду?
— Ну, заходи. Просто так ведь не свалишь, я тебя знаю.
Дверь тихонько открылась, по полу прошелестели шаги.
— Сердишься на меня?
— А сам как думаешь?
Неофит вздохнул.
— Я же не знал, что так получится! Он говорит, ящеры. Я и думаю — ну, ящеры! Эка невидаль. Я в Пекле с летучими мышами бился, а они сильнее. Дай, думаю, попробую сразиться.
— Мой тебе совет на будущее. Не думай! Не занимайся не своим делом.
Неофит мрачно засопел.
— Ты — подмастерье, — по-прежнему не открывая глаз, напомнил я. — Тебе одному сражаться по рангу не положено. Только с мастером. Почему не позвал никого? Меня
