Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов
— Дак они только-только с чертями биться закончили! А тут мелочь какая-то. Я и решил, что сам одолею. А если не одолею, всегда могу на выручку позвать.
— А то, что можешь не позвать, в голову не пришло?
— Почему — не позвать?
— Потому что ящеры тебя разорвать могли раньше, чем успел бы за амулет Перемещения схватиться! Рожу, ребята говорят, подрали тебе?
— Угу…
— Стало быть, доспех пробили. Понимаешь, как тебе, дураку, повезло, что живым оттуда ушёл?
— Да уж понял. — Неофит вздохнул ещё печальнее. — Бить будешь?
— Я похож на человека, который собрался кого-то бить?
— Ну, как проснёшься, будешь? Я не спорю, заслужил! Не прогоняй меня только.
— С чего ты взял, что прогоню?
— Егор с Земляной сказали, что ты гневался. И что по правилам — наставник и за меньшую провинность ученика выставить может… Не прогоняй!
Раздался странный стук. Определить, что это, я не сумел. Стало интересно, открыл глаза.
— Блин. Ты сдурел, что ли? — Я ухватил Неофита, который бахнулся возле моей кровати на колени, за шиворот. Заставил подняться. — Не собираюсь я тебя прогонять! Урок, думаю, надолго запомнишь, — взглянул на его щёку, украшенную шрамом от ядовитого когтя.
— Угу.
— Ну и всё, — я собрался снова лечь.
— Совсем всё? — недоверчиво переспросил Неофит. — Не накажешь даже?
Я вытянул руку вперёд.
— Вот. Если так хочешь, сам башкой постучись. Только быстро. И вали отсюда нахер, пожалуйста! Я мысленно уже десятый сон досматриваю.
Глаза я уже закрыл, поэтому об уходе Неофита узнал по звуку стукнувшей двери. Мысленно его перекрестил, благословил и махнул рукой — тоже мысленно. Даже скорее во сне махнул рукой.
Думал, вырублюсь без снов, но — нет. Во сне я стоял перед замком Кощея и глубокомысленно на него смотрел. Замок был в готическом стиле, высоченный, но ещё выше было яйцо. Его белая верхушка контрастно торчала в обрамлении чёрных шпилей. Короче, такая здоровенная хреновина получилась — Саурон бы присел от зависти. И велел бы достраивать своё.
Ворота замка открылись, и на здоровенном чёрном коне (Тварь бы присела от зависти) мне навстречу выехал сам Кощей. В руке он держал меч высотой с меня. Конь полыхал глазами, сыпал искрами из ноздрей.
Когда весь этот ужас добрался до меня, Кощей натянул поводья, уставился пустыми глазницами. И я услышал его голос. Как и говорила Марфа: словно из-под земли доносится.
И этим громоподобным, землетрясящим голосом Кощей провозгласил:
— Есть три пятьдесят?
Я сунул руку в карман за мелочью и проснулся.
— Блин… — сказал, сев в постели. — Надо меньше работать. Двадцать лет такой фигни не снилось.
Было какое-то утро. Ближе к дню, а может, к вечеру. Я потянулся и с наслаждением осознал, что выспался, причём очень хорошо. Готов вкусить плодов творчества тётки Натальи. И вообще, настроение, несмотря на дебильный сон, было преотличнейшим.
Оно, правда, немного омрачилось мыслью о том, что Катерина Матвеевна в плену у Кощея Бессмертного. Бедная девочка, аристократка, за что ей такое? Психика же вообще не подготовлена. Хотя… Я припомнил, как Катерина Матвеевна реагировала на превращение Захара в упыря в карете. Не, зря я её так уж жалею. Девушка одназначно с е… с изюминкой, вот так скажем. За то и люблю. И других вокруг меня не обитает. Какая, в сущности, скукота — обыкновенная девушка. Которая при виде твари дисциплинированно хлопается в обморок. Не, ну кому-то такие в самый раз — рыцарем себя чувствовать. У меня, однако, подобных запросов нет, самооценка в порядке.
— Что день грядущий нам готовит? — пропел я, спускаясь по лестнице.
Уже тут, на лестнице, меня посетило неприятное чувство, что я выпустил из внимания нечто локально важное. Завтракая в кругу приближённых, я был молчалив и задумчив. Сканировал те этажи сознания, которые отвечали за деньги и тварей. Твари, деньги, деньги, твари… Нет, тут как будто всё ровно, только Кощей в подвесе. Но доберусь — прикончу, не посмотрю, что бессмертный…
Так, а если на этажах пониже? Ну, например…
— Во-о-о-о-от! — хлопнул я ладонью по столу так, что все подпрыгнули. — Вспомнил! Неофит!
— Чего? — напрягся пацан.
— Ты у Фёдора коня подрезал?
— Он мне его сам дал!
— А ты вернул?
Неофит опустил взгляд в тарелку.
— Там бросил? В Медведково?
— Угу…
— Местные прибарахлили, значит. Вот тебе искупительное задание: отправляйся в это самое Медведково и обоих коней отбери назад. Приведи к Фёдору.
— Каких — обоих? — поднял голову пацан.
— Второго я оставил. Из-за тебя, между прочим. Его тоже к Фёдору сведи и объясни, что был изъят в интересах…
— А про этого коня уже повестка пришла, — вмешался Тихоныч, который завтракал с нами. — Аккурат сегодня утром. Хозяин в суд на вас, Владимир Всеволодович, подал.
Я вздохнул.
— Ну что за народ, а? Чуть чего — сразу в суд. Никакой гражданской сознательности. Ладно, отставить Фёдора. Коня сведёшь в полицию, или городскую стражу, или чего там в Поречье в этом сезоне модно. Тихоныч, ты Урюпину подключи. Женьку.
— Евгению? — уточнил Тихоныч. — А Александра?..
— Александра сейчас в Питере, ей не до того. Подозреваю, там и останется, и флаг ей в руки, барабан на шею. Уж с такой фигнёй Евгения как-нибудь одна справится. Ну, заплатим этому, сколько там ему нужно, за ущерб.
— Полагаю, госпожа Урюпина сумеет всё повернуть так, что ещё и он нам должен будет.
— Сумеет. Только нафиг. Нам чужого не надо. Косяк мой есть? Есть. Заплатим и разойдёмся. Аристократия, Тихоныч, это не про то, чтобы с презрением глядеть на всех безродных, а про то, чтобы вести себя сообразно неписаным законам чести и достоинства. Являться примером для всех и недостижимым идеалом.
— У-у-у, понеслось, — усмехнулась Земляна. — Кто-то, кажется, плохо выспался.
— Не, нормально. Сейчас вот кофейку бахну — и вообще норм.
Пока я бахал кофейку, Неофит нервничал.
— Как же я коней-то достану? Это ведь деревенские! Я ж сам из таковских. Городские, помню, как-то ведро дырявое на дороге забыли, так мы всё равно прибрали. Потом ходили спрашивать — а мы молчим, не знаем, мол. Так оно в сарае и осталось. Небось, до сих пор лежит.
