КОМ-3 (Казачий Особый Механизированный, часть 3) - Ольга Войлошникова
По-моему, Иван заметно протрезвел.
— Ты чего мне тут загоняешь? Это ж трындец беспросветный! Ты что про Машу наговариваешь-то, я ж тебя щас!..
— Стоп! — я выставил ладонь вперёд. — Это ужас страшный был, чтоб «твоего друга», я сделал пальцами кавычки, — к решительным действиям принудить, а то он плакается тут, как институтка. Влюбился — женись! И пусть все волхвы лесом идут! Вот прям завтра пусть «дружок твой», — я вновь сделал кавычки пальцами, — подойдёт к той, кого Машей считает, да спросит её, люб ли он ей? А если люб — ну так и вперёд!
— Куда вперёд?
— Да не знаю куда! Я в ваших великокняжеских делах не силён. У нас в Карлуке парочки, которым матери-отцы брак запрещали, до того доходили, что дитё внебрачное делали. А уж потом, когда пузо скрыть невозможно — куды деваться? Батюшка их обвенчает, да и всё. Живут и радуются.
— А ты?
— Не-е, я прям сразу и по любви, по согласию родительскому.
— Счастливец ты, Коршун!
— Ой, не надо вот тут!
И как мне в ум вошло? Решил я князюшку на обманку взять. Это маманя мне как-то рассказывала, что бывает ситуация — ну нет лекарства от болезни. Вообще! И человеку даёшь под видом распоследнего сильнейшего снадобья капли или пастилки какие-нибудь безвредные, навроде мятных леденцов, только в упаковке с правильными целительскими надписями. И работает! Не всегда, правда. Но часто случается так, что выстреливает! Организм в себе силы какие-то находит.
И я подумал: а вдруг нужный эффект произведёт? Наклонился к нему поближе и тихохонько этак говорю:
— Ежели у тебя силов и смелости не хватает, есть у меня снадобье чудесное, в помощь.
Купился Ванька, чисто малец! Глаза выпучил:
— Какое снадобье?
— А щас покажу!
Я достал матушкино зелье и отлил в княжескую чашку с чаем долю малюсенькую. Чай от пятой-шестой части-то вреда не будет.
— А чтоб ты не думал, что это яд какой, смотри, — и выпил оставшееся в мензурке.
— Так вот ты почему такой везучий и обезбашенный! А я⁈ — в Соколе внезапно проснулся исследователь. — Мне, значит, маленько капнул, а сам остальное выхлебал? Вот ты гад, а? И ты всё время это скрывал? Откуда зелье? Кто делал? Почём брал?
— Да успокойся ты, нельзя с непривычки много! Матушка делает. Для меня специально.
Блин, он же с меня теперь не слезет, пока я его с маман не сведу. Иван посмотрел на свою кружку, на пустую мензурку и выдохнув воздух, словно водку, залпом выхлебал остатки чая.
— Ну всё! С утра пойду!
Ой, что завтра будет, мама моя! Может забудет, а?
Семёныч протиснулся к столу с чайником:
— Давайте-ка ещё по кружечке, а? Пользительного заварил, с чабрецом, с ромашкой. Да рассказали бы хоть, как там в Сирии?
В общем, вторая порция чая, а за ней и третья, зашли душевно. Вспоминали всякое — и страшное, и смешное. Смотрю, Ваня уж с нормальной усталостью, не с пьяной, голову подпирает.
— Ладно, может уж спать пойдёшь? — я глянул на часы. — Полтора часа уж сидим…
И тут со стороны моей комнаты раздался истошный визг!
ВОПЛИ В НОЧИ
Визг перешёл в парные вопли. В коридор начали выглядывать заспанные взъерошенные парни из разных комнат.
Семёныч решительно устремился к двадцать девятой комнате и, выдернув из нагрудного кармана довольно крупный брелок, приложил его к замку.
— Что происходит? — грозно рявкнул он в темноту комнаты, в которой происходило нечто странное — яростные крики и едва ли не драка? — и хлопнул по выключателю.
Первое, что я увидел — две практически голых девицы. Одна в наряде, напоминающем нечто, переделанное из лошадиных уздечек — сплошные ремешки, клёпки и немного блестящих украшений. Вторая в каких-то лоскутиках навроде прозрачной юбочки. Обе прыгали на совершенно голого Хагена, пытаясь отобрать что-то, зажатое в высоко поднятой руке. Учитывая, что ростом дойча Боженька не обидел, шансов у девиц не было никаких.
Свет резанул всем троим по глазам. Девицы, на удивление, заткнулись. Одна метнулась на кровать и прикрылась подушкой, вторая шмыгнула за угол шкафа и попыталась отгородиться стулом.
Хаген совершенно невозмутимо сдёрнул с постели простынь и перекинул её через плечо, разом сделавшись похожим на римского патриция.
— Фрайгерр Коршунов, прошу прощения, что прервал вашу дружескую беседу. По-видимому, имеет место недоразумение, но мне не хватает уровня владения языком, чтобы понять, что именно расстроило этих дам…
За нашими спинами кто-то сдавленно заржал.
— Так! — Семёныч встопорщил усы и развернулся к зевакам: — А ну-ка, все в коридор! Да по комнатам расходитесь, господа, нечего тут! А вы, дамочки, поживее приводите себя в приличный вид. Я ещё разберусь, как вы сюда пролезли!
Хаген вместе с нами вышел в коридор и быстрым жестом передал Ивану магический фиксатор. Да не один, а два!
— Ого! — Иван живо сунул оба в нагрудный карман. — Это откуда ж?
— Я как вошёл, сразу приметил, что одна из девиц у стола возится, постукивает чем-то, как будто. А стол, я прекрасно помню, оставался перед нашим уходом совершенно пустым. Значит, возится с чем-то, что сама принесла.
— А может, это того… — Иван выгнул бровь, — штукенция какая-нибудь была для игрищ постельных?
— Слишком далеко от кровати. Неудобно было бы доставать. Я подумал, что она специально ставит там что-то, чтоб случайно не смахнуть.
— Ну, допустим.
— Итак, я отметил, что в комнате появился сторонний предмет. Своё фиксирующее устройство я сразу положил на шкаф. Девицы, надо сказать, только меня и ждали. Дальше я бы не хотел распространяться.
— Да ладно! — Иван слегка хлопнул его по плечу. — Полтора часа! Я ж говорил, Хаген молодца! А чего они заорали-то?
— Как поняли, что с ними не тот мужчина, так и…
Дверь моей комнаты хлопнула, и девицы выскочили в коридор. Беленькая, отворачиваясь к стене, поспешила в сторону лестницы, а вторая, с волосами, отливающими рыжиной, воинственно подскочила к нам, сердито глянула на меня, на Великого князя и затрясла пальцем перед носом у Хагена:
— Вы мне ещё
