Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 2
Учитывая, что надежды на продолжение наших планов большей частью мы связывали именно с ними, первыми и самыми близкими учениками, поездка в столицу была просто необходима. Мы хотели обтесать ребят, чтобы провинциалы не испытывали робости перед европейцами, перед столичными чиновниками. Пусть парни окажутся в незнакомой обстановке, возможно, при дворе императрицы, при моём содействии. Полюбуются растущей столицей, её красотой и пышностью, получат навыки общения с дворянами. Вместе будем торговать нашими товарами, учиться отстаивать наши интересы. Потому, как следующий раз, вполне вероятно, они поедут в Санкт-Петербург одни, без «взрослых». Никита не будет их водить за руку, пусть привыкают к самостоятельной жизни. Мария Алексеевна тоже отправлялась с нами, согласившись на путешествие до Петербурга, у нас было достаточно времени, чтобы заключить с вдовой взаимовыгодное соглашение. Мы обеспечиваем её доставку в столицу, снимаем там жильё, оплачиваем необходимые платья. Она, в свою очередь, знакомит меня с Екатериной Дашковой, вводит в светские круги. Получится у нас завязать деловые отношения в Питере по продаже телефонов, бумаги, поставкам патронов или ещё какие, княгиня получает определённый процент со сделок, становится нашим представителем. Нет, распрощаемся с ней в столице, либо доставим на обратном пути в её имение.
Первые дни пути, до переправы через Вятку, все ребята воспринимали нашу поездку лёгкой прогулкой, с удовольствием обсуждали знакомые деревни, вспоминали родственников из тех мест. Нет, с дисциплиной всё нормально, ночью сторожили по двое, я привычно просыпался два-три раза, проверял караулы. У переправы через Вятку мы решили заночевать, выбрали для нашего каравана самую большую поляну. Пока разжигали костры, в раскинутые сети попало достаточно рыбы, чтобы ухи хватило на всех. Уху ребята научились варить нашу, с картошкой, куриным яйцом и перцем. Будь они постарше, я добавил бы в котелок ложку водки, но, приучать даже к таким дозам спиртного своих парней опасался. Заканчивая ужин, я почувствовал опасность, в принципе, всё к тому шло. Место, очень удобное для потрошения богатых буратинов.
На этот случай, все были давно проинструктированы, быстро прибрав посуду, улеглись на ночлег. Каждый из наших имел на поясе один револьвер, даже девушки, плюс к этому, у пятнадцати «ветеранов» своё, пристрелянное ружьё. Укладывались спать в фургонах, прикрыли борта изнутри мешками с овсом, взятым на корм нашим лошадкам. За ними мы надеялись укрыться от случайных попаданий, под двумя фургонами незаметно устроились на ночлег самые лучшие стрелки, четверо ребят. Ночи были прохладные, да, народ у нас не избалованный, под медвежьей шкурой не замёрзнет. Под третьим фургоном улёгся я, завернувшись в свой овчинный полушубок. Чувство постороннего взгляда не отпускало, жаль, что с нами нет Палыча и приборов ночного видения. Иван, наверняка, рискнул бы напасть первым, а нам приходиться ждать.
Я на месте разбойников, дождался бы раннего утра, но, потому они и разбойники, что ума мало. Дебилы, одно слово, хотя и встречаются среди них просто неудачники и тугодумы. Едва наступили сумерки, началось шуршание в кустах, обрамлявших поляну. Судя по всему, местные «Робин Гуды» боялись темноты, раз они начали свои действия засветло. По громкому свисту из кустов выскочили десятка три десятка бородачей, размахивая дубинами и топорами. Несмотря на отсутствие чётких требований, сомневаться в намерениях вечерних посетителей не приходилось. Впрочем, адвоката у покойников не найдётся, чем мне нравился восемнадцатый век. Потому я подал сигнал к началу действий выстрелом из-под фургона.
Ребята ждали этого, активно включившись в расстрел нападавших мужичков. Те, вдохновлённые азартом атаки, не успели среагировать на стрельбу, надеясь пробежать оставшиеся до фургонов полтора десятка метров, пока наше оружие разряжено. Чувствовалось, что нас давно пересчитали, потому, как последний выстрел из ружья придал силы оставшимся в живых любителям поживы. Видимо, они считали нас уже мертвецами, мужики все были кряжистые, здоровые. Против таких громил без лома выходить бесполезно, лучше с револьвером. Этого наши оппоненты не ожидали, среагировали на канонаду поздно, пытаясь добраться до потенциальных жертв из последних сил. Увы, скорость бега уступала скорости полёта пули, весьма значительно, последний убитый бегун упал прямо на фургон, оставив на белой парусине тента кровавое пятно в виде запятой, сползающей к земле.
Пару минут мы не вылезали из-под фургонов, перезаряжали ружья и револьверы, внимательно глядя по сторонам. Никто не шевелился в лесу, упавшие разбойники тоже не подавали признаков жизни. Оно к лучшему, я так и не привык добивать раненых врагов, пережитки советского воспитания мешали. К моему облегчению, все разбойники погибли, оставалось утащить их тела в лес, забросав хворостом. Ничего интересного на их телах мы не нашли, только время потеряли, да ещё полчаса уснуть не могли, возбуждённо переживая отбитое нападение. Хотя и говорят, что два раза бомба в одну воронку не попадает, удвоенные караулы я оставил, вдруг сообщники убежали за помощью. Мария Алексеевна, после всего пережитого, мне кажется, даже не взволновалась, легко заснула в выделенном для неё фургоне.
Насчёт сообщников не скажу, судя по тому, что утром треть лодок остались нетронутыми, среди разбойников, наверняка, были лодочники, наши Хароны. При свете дня паромщики помогали нам грузить имущество на свои плоскодонки, привычно успокаивали коней. Никакого намёка на гибель своих приятелей-разбойников, исключительно добрые подобострастные улыбки, разговоры о погоде, о тяжёлой жизни на переправе. Почти дословно повторяя знаменитую фразу из фильма «Чапаев», «Белые придут, грабят, красные, тоже, начали». Возможно, благодаря слухам, опередившим нас, мы до Казани добрались без проблем. Даже местные власти при виде десятка вооружённых всадников, необычных фургонов, предпочитали не задавать много вопросов. Подорожную мою, выписанную почти год назад, так никто и не проверил ни разу.
Несколько раз мы сталкивались с беженцами, обгоняя их заморенных лошадок, груженных разнокалиберным скарбом. Ребята рассматривали мужчин и женщин, пытались угадать их социальный статус и судьбу, строили догадки. Порой, к ним присоединялся я, пытаясь по внешнему виду определить судьбу людей. Чтобы наши предположения проверить, я беседовал с владельцами встречных караванов, неявно уточняя наши догадки в разговоре. Мне нравилась определённость одежды восемнадцатого века, она давала большую часть информации о своих владельцах. Если человек одевался по-купечески, он не мог быть дворянином, самые захудалые дворяне не опускались до такого. Заводчики и приказчики также имели исключительно свой стиль одежды, презираемый купцами. Это, конечно, самые общие намётки, не учитывающие чиновников, горожан и помещиков, рабочих и курьеров, самих ямщиков, в конце концов.
Наши тренировки по методу Конан Дойля помогали скрашивать однообразие утомительного путешествия. Фургоны, сработанные на заводе, оказались выше всех похвал, благодаря подшипникам повозки шли легко, обгоняя попутные телеги. К исходу девятого дня пути добрались мы до Казани, где пришлось задержаться на сутки. Переполненный беженцами город казался непривычно маленьким. Даже Казанский Кремль, в той жизни я часто бывал там, был застроен впритык стоящими церквями и деревянными строениями. Простой народ по этой маленькой, низкой, застроенной рублеными избами, Казани, бродил толпами, откровенно маясь от безделья. Пока баре решают, что делать, бежать дальше в Москву или остаться в городе, предприимчивые мужики подрабатывали у татарских торговцев. Местные крестьяне деловито взвинтили цены на продукты, используя текущий момент на полную катушку.
Ничего интересного, хотя, на моих ребят высокие храмы и башня Суюмбике произвели впечатление, особенно легенда о башне, конечно. На пробу я предложил нескольким помещикам наши ружья, запросив по две сотни рублей серебром, и получил заносчивый отказ.
— Зачем благородным людям пошлое оружие, да ещё в Казани, столь укреплённом городе? До осени самозванец будет непременно разбит и схвачен, деньги пригодятся для восстановления поместья, милостивый государь. А оружие у меня есть, дедовская сабля и надвратная пушка в городском доме.
Видимо, я ещё не приобрёл навыки профессионального торговца, определяющего перспективных покупателей даже со спины. Будем учиться, как говорил наш вечно живой. Через Волгу переправились, слава богу, спокойно, и потянулись унылые вёрсты Средне-Русской возвышенности. Болота, перемежаемые невысокими холмами, снова болота с мелкими речушками, узкими полуразрушенными мостиками. Скорость нашего движения заметно снизилась, теперь за день мы с трудом одолевали сорок километров. Иногда приходилось гатить болотистые ямы, заново стелить мостики через ручьи и реки. Деревеньки становились больше, а путников на тракте всё меньше.
