Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat"
— Не хочешь — не надо, принуждать не будем, — поймав ее затравленный взгляд, Андрей убрал руки в карманы и отошел на пару шагов. — Оставайся волчицей, так даже безопаснее. Но память твою просканировать придется.
Волчица окинула мага долгим изучающим взглядом и согласно заворчала.
На привычную считку Андрею хватило нескольких секунд.
— Мразь, — процедил иерарх сквозь маску, едва сдерживаясь, чтобы не испепелить эмиссара на месте. — Первый, в камеру это отродье. В седьмой сектор. Перевертыша тоже в камере закрой, только не с этими. Ее Даша зовут.
Услышав свое имя, волчица вздрогнула и медленно попятилась. Попасть из одной клетки в другую было жутко. Маг повернулся к ней.
— Это ненадолго, чтоб под ногами не путалась. Возьмем базу, отпущу в тайгу, на все четыре. И больше не попадайся в капканы.
По мохнатой морде сбежали две слезинки, затерявшиеся в свалявшейся шерсти. Когда-то она была серебристо-пепельной. Волчица так долго находилась в ипостаси Зверя, что почти разучилась обращаться человеком. Лишь благодаря волчьему облику Даша избежала насилия — несмотря на интерес, трахать псину любителей не нашлось. Но от побоев, голода и сырости подводной тюрьмы не спасала даже густая шерсть. Заставить Дашу перекинуться ублюдки так и не смогли. Одни глаза так и остались голубыми и ясными, как летнее небо.
— Сектор шесть, чисто.
— Сектор два, чисто.
— Сектор восемь, чисто, — продолжали поступать короткие отчеты, означающие, что живых там не осталось.
— Сектор пять, чисто и один щенок, — доложил Роман, передавая изображение перепуганного веснушчатого паренька лет шестнадцати. Чувствуя непоправимую вину за ту, давнюю резню, детей, как и женщин, оборотень старался не убивать. И начальник уважал его принципы. Только не всегда разделял его восприятие ситуации.
— Связался с бандой, взял в руки оружие — значит, щенок стал взрослым шакалом, — напомнил Андрей. — За Грань, нахер.
— На его руках нет крови, Глава, — скривился Ветров, обращаясь не к командиру — к главе клана. Не за пощадой — бесполезно. За справедливостью.
— Хрен с ним, в камеру, — приказал Ивашин. — Заканчивайте зачистку и выставляйте посты.
Снова сверившись с голограммой объекта, иерарх коснулся перстнем толстой перегородки из зеленоватого металла, открывая ход на нижний ярус. Туда, где чудовищной паутиной зловеще затаились сети-ловушки.
***
Шерридан знал, что умирает. Силовая клетка медленно, но неумолимо высасывала из него последние капли энергии, воли, памяти и жизни. Как он гордился этим изящным техномагическим решением — запитать тюрьму от пленника, повернув его же силу и слабости против него. Как был доволен и рад успехам первых испытаний. С радостью и редким энтузиазмом безумного гения создавал совершенную могилу. И даже не думал, что эта могила станет его. Он сам не понимал, какого гхоррта еще держится за свою жизнь, утратившую всякий смысл, ставшую бесконечным и бессмысленным кошмаром. Но что-то не давало уйти в глубину черного тоннеля, все чаще возникающего перед глазами. Что-то слишком ценное, слишком важное. Но это важное ускользало от истерзанного сознания, утекало песком сквозь пальцы вместе с жизнью. Он уже давно перестал отличать иллюзию и реальность, во что-то верить и на что-то надеяться. Когда у его последнего приюта раздались гулкие мужские шаги, Шерридан не обратил на них внимания, сочтя очередной игрой угасающего подсознания. Только грубая пощечина заставила открыть погасшие глаза, в которых не осталось ничего. Он не сразу понял, что светящиеся линии погасли. Если честно, ему на это было уже плевать. Перед изможденным лицом расплывалась черная маска, из прорезей которой серебром и сталью смотрел враг. Жестокий и беспощадный, как сама Бездна, глядящая его глазами.
— Ты… все-таки захватил базу, — рассмеялся Шерридан в лицо призраку. — А я проиграл. Не будет домика у моря, и винограда не будет.
Бывший куратор проекта захрипел и закашлялся. На губах запузырилась кровь, тонкой струйкой стекая по подбородку. Лишь боль от раны в плече, с новой силой вцепившаяся в тело, напомнила, что он еще жив. И он был благодарен этой немилосердной боли, позволяющей ненадолго ощутить себя живым.
— Какие домики, какой виноград, мать твою? — призрак, с далеко не призрачной силой, сердито встряхнул пленника и сверкнул глазами. — Совсем съехал, эль-Арран? Вместо казни решил в дурке отсидеться?
— Если хочешь казнить, поспеши, — с трудом прохрипел иномирянин. — Я и так умираю. И никак не могу умереть.
— Ты хочешь, чтоб я тебя пожалел и подарил быструю смерть, как девчонке? — ухмыльнулся Ивашин. — Добил, чтобы избавить от мук? Нет. Твои муки только начинаются.
— Даже ты… не в силах… обмануть… смерть, — почти по слогам выдавил Шерридан, переходя на мыслеречь. — Думаешь, в твоих руках власть? Нет, только ее иллюзия. Пустота, пыль и пепел. Считаешь, что властвуешь над жизнью и смертью? Ложь. Только тьма и смерть тебе подвластны. Убийца.
— Не тебе рассуждать о том, что я думаю, и кто из нас убийца, — отрезал Андрей, перехватывая контроль над гаснущим сознанием. Ублюдок не должен унести с собой в ад ни крупицы нужной информации.
Лента чужой жизни с чудовищной скоростью понеслась в прошлое, открывая иерарху последние кусочки жуткой, масштабной мозаики. Шерридан и Дейтран пришли в этот мир не в поисках власти, Силы и богатств, хотя эти понятия пришельцам далеко не чужды. Они так же выполняли задание. Искали в разных мирах ключ к спасению своей обреченной родины, мира со смещенными базисами Грани, ставшего непригодным для жизни. И ухватились за легенды Земли-А, как утопающий хватается за соломинку. Только в поисках лекарства они не выбирали средств, отравляя своим ядом, опутывая паутиной жестокости и разрушая все вокруг себя. Почти погубив собственный мир, пришельцы тараканами расползлись по чужим, неся свою правду и свои ценности — искаженные, разрушительные, как вирус, которые уже привели их ветвь фактически к коллапсу. Поколениями выживающие среди грязи, жестокости и извращенной смерти, хильдас просто не знали ничего другого. Они умели только воевать, убивать и паразитировать на обломках цивилизации своих предков, утратив самую важную часть их наследия — собственную душу и идентичность. И искали выход вовне, в чужих мирах, вместо того, чтобы заглянуть внутрь себя. И теперь этот пришелец бесповоротно умирал, изорванный, раздавленный и уничтоженный собственной магией, с помощью собственного эмиссара. Глаза затухали, аура гасла на глазах, теряя последнюю светимость. Андрей не видел, но кожей ощущал знакомый черный тоннель. Перед смертью все едины и все равны.
— Я и без тебя все это понял, — мысленно ответил Шерридан. — Только слишком поздно.
— Знаешь, не все, что блестит — альцион. Порой это оптический прицел, — Андрей вынырнул из чужой ауры и памяти, полной гари и трупной вони, от которой нестерпимо хотелось отмыться. — Ты уже ответил за все, и продолжаешь платить. Не думал, что есть другие пути? Каждая задача имеет, как минимум, два решения. А если выйти из плоскости — то на порядок больше? И что вы в итоге нашли? Погибель да замшелый кромлех с письменами, которых так и не поняли.
— Ублюдок ты. Такой же убийца, ничем не лучше нас, — ядовито прошипел пришелец. — Именно поэтому мы так хорошо понимаем друг друга. Мы одинаковые. Монстры, чудовища, которые добиваются своего любой ценой. Ведь и ты не пощадил мою дочь.
Мутные зрачки вытянулись в горизонталь, скрывая за яростью отчаяние и безысходную боль.
— Я пощадил ее, — тихо ответил иерарх. — Мужчина должен не казаться сильным на фоне девчонки, а быть им по определению. И по жизни. Ее смерть — мистификация, я пустил по кругу и убил голема. Куклу, имитацию. Элиа жива и здорова. Хотя ты мою женщину не пощадил. Не задумываясь, отдал своим шакалам, как ненужную вещь.
— Лассар? — с обреченным пониманием прохрипел эль-Арран родовое имя своей самой большой ошибки.
Иерарх промолчал. Но все и так было ясно. Девочка из Изварино стала его парой. Именно поэтому умирающему куратору было невозможно поверить в милосердие врага к его дочери.
