Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat"
Легче Горину не стало. Но сказать об этом он не рискнул.
— Вставай, дерьмо, — путы исчезли, а от удара ногой под ребра потемнело в глазах. — И вы, шакалы, оба вставайте.
Вслед за бывшим начальником, кряхтя, поднялись двое. Избитые, растерянные, ничего хорошего они уже не ждали. Но по привычке еще на что-то надеялись.
— Жаль, что двое не дожили до этого чудесного дня, — в голосе черного проскользнуло искреннее сожаление. — «Пыль ангелов» отправила их за Грань раньше. Хреновая у тебя дисциплина, Горин. Говорил же этим идиотам, что эмиссаров пора в шею гнать, так не поверили… Ладно, будем работать с тем, что есть. Иди сюда, Солнышко. Или передумала?
Андрей привычным касанием руки расплавил замок и заевшую решетку. Все равно никто не сбежит. Некуда бежать. Да и покойники не бегают.
Полина неуверенно шагнула вперед, пытаясь справиться с нервной дрожью и судорожно сжимая пистолет. Слишком знакомые помещения, в которых еще не стихли ее крики, не высохли ее слезы. Все моря мира не смоют крови и грязи с этого проклятого места, даже если снять защитный купол и открыть все шлюзы. Лица этих тварей ей не забыть до самой смерти. Только теперь вместо глумливой жестокости и куража каждая черта, каждый взгляд, каждый судорожный вдох фонили диким, первобытным ужасом. Узнали. Ее кошмар и непроходящая боль, застывшая острыми осколками неистребимой ненависти. Она так долго и отчаянно мечтала об этом моменте. Расстрелять, разорвать, перегрызть глотки, уничтожить… А теперь, когда этот долгожданный момент настал, не могла найти в себе сил сделать шаг и открыто, прямо посмотреть в ненавистные глаза.
— Вот они, красавцы-покойнички, — пожал плечами Андрей, махнув в сторону троих мужчин, трясущихся не то от холода, не то от страха перед неминуемой расплатой. — Всех перебили, а эти твои, Солнышко. На десерт. Я сломал их волю, обездвижил и взял под контроль сознание. Но они могут говорить, кричать, все слышат, понимают и чувствуют. Можешь пытать.
— Как? — Полина уставилась на пистолет, словно увидела его впервые в жизни.
Андрей мысленно вздохнул. Палач с нее — ни к демонам.
— Ну, например, так, — маг взял руку девушки вместе с пистолетом в свою и лениво прицелился в промежность ближайшего пленника. Тот затрясся студнем и побелел от ужаса, до последнего не веря, что черный нажмет на спусковой крючок.
Выстрел оглушил Полину, смешавшись с диким, нечеловеческим криком. Стрелял полковник спецназа метко. Насильник скрючился на бетонном полу и выл, зажимая трясущимися руками то, что осталось между ног. Орать он уже не мог — сорвал голос. Вокруг медленно расплывалась кровавая лужа. В нос ударил резкий запах гари, смешавшийся с непонятной вонью. Его товарищ от страха обмочил штаны.
— Не вой, все равно хер тебе уже не пригодится, — успокоил Ивашин.
— С-с-суки! Убейте! — скрипя зубами, простонал раненый.
— Чего ради? — в прорезях маски сверкнула холодная сталь. — Сам сдохнешь. Продолжаем, Солнышко? Или пристрелишь?
— Прости, я… не могу, — мысленно ответила девушка. Пистолет в ее руке ходил ходуном, тело била крупная дрожь.
Андрей осторожно вынул из дрожащей руки оружие, сунул его в кобуру и сжал ледяные ладони. Даже через грубые перчатки Полина ощущала успокаивающее тепло его рук и нежность прикосновений.
— Не надо. Ты попробовала мою работу, и хватит. Эта грязь — не для тебя, я сам разберусь.
— Хорошо, — с облегчением кивнула Полина. Весь диалог занял считанные секунды.
— Отвернись. Тебе стоит это знать, но явно не стоит на это смотреть.
— Почему?
— Не хочу, чтоб к старым кошмарам добавились еще, — резковато ответил Андрей, пряча ее лицо у себя на груди. В прорезях маски вспыхнуло пламя, сменившееся бездонной тьмой. Маг вычертил в воздухе объемную огненную руну. — Аliquid ignis tractarе!
Катающийся в агонии по полу вспыхнул живым факелом. Лицо исказилось маской последней муки, застыв в беззвучном крике. Эмиссар и второй помощник окаменели от ужаса, глядя на обугливающееся тело, еще скребущее по окровавленному полу обгорелыми фалангами пальцев.
— Нет! Я требую суда! Есть тюрьма, расстрел наконец, — сбивчиво пропищал обмочившийся.
— Здесь я выношу приговоры. А требования свои засунь…, — не договорив, темный маг направил руну на писклявого.
Эмиссар в ужасе отшатнулся от ослепительно яркого пламени, поглотившего дружка. Волосы на голове затрещали, обгорая следом за ресницами и бровями. Одежда начала тлеть, причиняя мучительную боль. Камеру наполнил тошнотворный едкий запах горелой плоти, от которого Полину чуть не вывернуло наизнанку. Девушка вжалась лицом в грудь Андрея, лишь бы не слышать этого мерзкого, удушающего смрада.
— Мы можем договориться! — умоляюще залепетал последний оставшийся в живых. Ну убьете меня, и что изменится? А живым я могу пригодиться. Я знаю много такого, что вас заинтересует!
— Все, что ты знаешь — я считал за пару секунд. Ничего интересного, — Андрей задумчиво развернул руну. — Ignis!
— Я заплачу! У меня есть деньги, валюта, синее железо. Хочешь бабу? Любая, на выбор. Хоть опытные шлюхи, хоть целочки, — перехватив презрительную усмешку монстра, эмиссар осекся и бросил беспомощный взгляд в сторону Полины. — Я выплачу компенсацию. Черт подери, я женюсь на ней, раз виноват.
Девушка побелела и судорожно прижалась к монстру.
— С чего ты взял, что женитьба равнозначна искуплению твоих грехов? И тем более, что ей нужно такое одолжение? Что она будет счастлива получить в мужья мразь, которая ее избивала, ломала и калечила, и каждый день видеть твою мерзкую рожу? — цинизм этого бреда удивил даже экзарха. — Брачная бумажка — не индульгенция и ничего не меняет. Ты — мразь, мразью и сдохнешь, Горин. А на этой девушке я сам женюсь. Если она окажет мне честь и примет мой браслет.
— Ты?! Женишься на моей подстилке? Которую мои наемники дра…
Магическая петля тисками сжала горло, слова оборвались сдавленным хрипом. Эмиссар побагровел от натуги, пытаясь вдохнуть спертого затхлого воздуха, которого внезапно не осталось ни глотка. Полина равнодушным, мертвым взглядом смотрела в пустоту, в которой так хотелось раствориться. Чтобы не помнить этой грязи. Не видеть, не слышать, не чувствовать.
— Ты просто поиздевался над ее телом, но она никогда не была твоей, — бесстрастно бросил иерарх. Лишь на дне холодных глаз мелькнуло подобие жалости, смешанной с отвращением. — Ты видел, как она улыбается? Как темнеют ее глаза, когда она расстроена или сердита? Помнишь, где на ее теле родинки, шрамик, ахимса? Нет. А что такое ахимса — ты понятия не имеешь. Ты знаешь, что она любит мятный чай? Она рассказывала тебе о родителях, знаешь ли ты, как зовут ее мать? Ты заплетал ей косы, видел ее сны? Держал в руках ее душу, до рассвета слушал, как она дышит и как бьется ее сердце? Пробовал пироги и коричные булочки, которые она печет? Она такая смешная с носом в муке и десантным ножом — других у меня на кухне нет. Слышал, как она смеется? Солнечно, звонко, как колокольчик. Только редко, — Андрей зло сузил глаза, сильнее затягивая удавку. — А еще она боится крови. Только поэтому я еще не выпустил тебе кишки. Ты нихрена сейчас не понял, но мне плевать. Я это говорил не для тебя.
— П-п-про… простите, — хрипя и задыхаясь, выдавил эмиссар.
— Простить? — легкое движение ладонью — и насильник снарядом впечатался в бетонную стену. Раздался противный хруст сминаемых лицевых костей и сломанных ребер. — А вот теперь я прошу прощения. Прости меня, я больше не буду. Даже выплачу компенсацию. А может, на тебе жениться? Мне очень жаль, я демонски сожалею и раскаиваюсь. Ну что, тебе больше не больно? И кости срослись? Ах, не срослись? Как так, я же извинился.
Насильник амебой сполз по стене на пол и замер в неестественной позе, словно изломанная кукла. Тлеющая одежда дымилась и воняла, лицо превратилось в сплошное кровавое месиво. Маг выматерился и встряхнул тело потоком Силы. Лежащий что-то пробулькал, вместе с кровью выплевывая зубы. Андрей скривился, скользнул обеспокоенным взглядом по девушке и набросил на неприглядное зрелище легкую иллюзию.
